Женщина для утех (др перевод) - Клеланд Джон - Страница 33
- Предыдущая
- 33/44
- Следующая
Предназначенный мне граф поклонился со светским изяществом, взял меня под руку и проводил к креслу.
— Дорогой полковник! — Мадам повернулась к гвардейскому полковнику. — Прошу вас подружиться с моей дорогой Луизой, которую я предназначаю вашим нежным заботам. Верю, что вас соединит пламенная любовь и объявляю вас повенчанными в соответствии с законами этого дома.
Ту же торжественную формулу мадам Коль повторила по отношению к Эмилии и Генриетте и их «женихам». Потом все выпили шампанского и с треском разбили хрустальные бокалы о мраморный пол.
— После бракосочетания должна быть свадьба! — радостно закричали девушки. — Хотим свадьбу!
Мадам трижды хлопнула в ладоши. Выбежали два рослых лакея и настежь открыли двери в бальный зал. Раздались звуки оркестра, исполняющего свадебный марш.
Мадам вошла в зал первой, а следом пара за парой вошли мы. Зал был ярко освещен. В канделябрах и в хрустальной люстре, свисающей с украшенного лепниной потолка, горели сотни высоких стеариновых свечей. Посредине зала стоял длинный стол, буквально прогибающийся под тяжестью изысканных яств и напитков.
Мадам, заботливо усадив каждую пару, заняла почетное место. Потом снова хлопнула в ладоши. Появились четыре лакея, которые начали обносить нас кушаньями и разливать напитки.
Блюда были очень вкусные, а напитки высокого качества, хорошо выдержанные. Оркестр за портьерой играл бальную музыку. Разговор за столом становился все более оживленным и веселым, звучали шутки и остроты, при всем их блеске не нарушающие атмосферы изысканной светской беседы.
Компания была слишком утонченная, чтобы испортить вульгарным выражением терпкий вкус того, что их ожидало в этот вечер. Удовольствие должно нарастать постепенно.
Единственная вольность, которую позволяли себе влюбленные пары, — это нежные поцелуи в щечку, деликатные объятия и нежные пожатия рук.
В конце трапезы встал полковник и, подняв бокал, произнес короткий, но очень поучительный тост:
— Дорогая Фанни! Несомненно, ты очень красива, но, мне кажется, еще слишком скромна. Конечно, все мы очень ценим скромность как высшую добродетель женщины, но не одобряем застенчивости — смертельного врага радостей жизни. Если стесняешься нас, постарайся избавиться от этого чувства, Если жаждешь радости, воспользуйся каждым счастливым мгновением, которым может одарить тебя восхищенный тобой мужчина. С мыслью о любовных удовольствиях делай все смело, не смущаясь никого из нас, так же как мы, испытывая эти удовольствия, не будем стесняться тебя. Благородные господа и прекрасные дамы! Поднимем бокалы за счастье Фанни и ее возлюбленного! Пожелаем им самых совершенных наслаждений! Пусть сопутствуют им ничем не скованные радости! Долой стыд — он враг истинного счастья!
— Первая брачная ночь! — с энтузиазмом закричал «жених» Эмилии. — Хотим свадебной ночи!
Мадам Коль снова хлопнула в ладоши. В зале появились два лакея. В мгновение ока они придвинули к стене банкетный стол и погасили лишние свечи. Горела только люстра, освещая пустую середину зала. Двое других лакеев внесли и поставили на этом месте низкую софу, застеленную красным покрывалом. Лакеи удалились, а следом за ними и мадам Коль. Оркестр заиграл туш.
— Что все это значит? — изумилась я. Мне все еще казалось, что после свадебного пиршества влюбленные парочки разойдутся по спальням.
— Сейчас увидишь, — загадочно улыбнулась Генриетта.
— Джентльмены, бросим жребий! — предложил приятель Генриетты. Он взял с буфета четыре зубочистки, отломил от каждой по кусочку, зажал в кулаке так, чтобы видны были только целые концы. Самую длинную зубочистку вытянул полковник. Лицо его осветилось радостной улыбкой. Он был очень доволен результатом жеребьевки. Взяв под руку Луизу, подвел ее к софе.
Пока он снимал саблю и мундир, девушка подняла вверх платье и нижнюю юбку, под которой ничего не было, вытянулась на софе, подогнула колени и с выражением меланхолической задумчивости подложила руки под голову.
Оркестр заиграл тихую, сентиментальную колыбельную песенку.
Только сейчас до меня дошло, что такое «оргия», о которой говорила мадам Коль.
Не могу не признаться, что я испытывала смущение и даже стыд. Да, я могла согласиться на все, чего требовал от меня мужчина. Но ведь до сих пор я делала это с глазу на глаз. Здесь же все должно было происходить публично, как на сцене…
Мы окружили софу, чтобы не пропустить ни единой подробности этого волнующего зрелища. В ярком свете люстры нашим восхищенным взорам предстало прелестное отверстие между великолепными длинными ногами девушки. Оно вело в тайные глубины. Над ним возвышался округлый холмик лона, опушенный мягкими волосиками. Отверстие это было призывно распахнуто. Выпуклые, набухшие складочки были на редкость соблазнительны и полны сладких обещаний.
Офицер, герой грядущей битвы, уже освободившийся от мундира, решительно сбросил рубашку. Только на мгновение мелькнуло его обнаженное оружие, размеры и достоинства которого мы даже не успели оценить. Как и положено бравому солдату, он бесстрашно ринулся в атаку на опасного врага. Наш стратег знал наверняка, что коварный этот враг затаился между бедрами Луизы. И первый же удар нанесен был точно в цель.
Но враг и не пытался защищаться. Наоборот, он слегка приподнялся, чтобы еще лучше открыть цель. Луиза раздвинула колени так широко, как только могла, и покорно принимала удары, которые следовали один за другим. Ритм их все ускорялся, подчиняясь ритму страстной музыки.
Наверное, нет девушки, которая бы так подходила для этой волнующей, полной впечатлений профессии, как Луиза.
Ее радость была полной, а удовольствие истинным. Она не только поддавалась резким и глубоким ударам свирепого оружия, но сладострастно бросалась им навстречу, поднимая и опуская бедра, приноравливаясь к ритму бешеных движений бравого полковника.
При этом она тихонько вздыхала и стонала, но, конечно, это не были жалобные стоны. Когда наконец тела их соединились в одно, а руки и ноги сплелись, Луиза начала кричать от восторга:
— О, мой единственный, не жалей меня! Глубже! Сильней! Быстрей, умоляю тебя, быстрей! О-ох…
Вдруг крик оборвался и хриплый стон наслаждения вырвался из ее груди. Музыка умолкла. В напряженной тишине раздавалась только сухая барабанная дробь и глухие удары бубна. И вот по телу девушки пробежала последней волной дрожь и она замерла, как будто к ней пришла долгожданная сладкая смерть.
Эта сцена прекрасно отражала самый распространенный классический тип любви. Мы встретили ее бурными аплодисментами. Оркестр заиграл финальный туш.
Боевой полковник поднялся с Луизы и быстро надел свой парадный мундир. Радостно улыбающаяся и возбужденная успехом девушка встала с софы, опустила юбку и подбежала ко мне.
— Как тебе понравилось?
— Ты была великолепна! — воскликнула я с искренней завистью. — Как бы я хотела хотя бы чуточку уметь так прекрасно показывать это! Я ужасно боюсь, что не сумею.
— Увидишь, дорогая, что сможешь. Это совсем нетрудно, — подбадривала меня Луиза. — А то, что волнуешься, — ничего удивительного. Это твое первое выступление. Нужно только вжиться в роль и вложить в нее свое сердце.
«Сердце? — подумала я. — Скорее, другую часть тела».
Тем временем к выходу на сцену готовилась следующая пара. Это были светловолосый стройный юноша, единственный наследник огромного состояния и самая прелестная из девушек мадам Коль малышка Генриетта. Я никогда не встречала женщины из нашей сферы, которая умела бы отдаваться мужчине так деликатно, без тени вульгарности и разврата, как это сладкое существо. Она ничем не напоминала продажную женщину. И что еще меня поразило — это поведение ее поклонника, который среди всеобщего разврата, в доме свиданий, относился к ней как любовник, душой и сердцем преданный своей возлюбленной.
Впрочем, как мне потом стало известно, эту пару связывали узы чистой любви. Только добровольные обязательства перед мадам Коль удерживали Генриетту в этом доме и побуждали ее участвовать в этой традиционной оргии, одним из организаторов которой был и ее возлюбленный.
- Предыдущая
- 33/44
- Следующая
