Испанская роза - Басби Ширли - Страница 4
- Предыдущая
- 4/80
- Следующая
Чистые манящие воды цвета бирюзы, пышная зелень усеянных пальмами островов и восхитительные краски малиново-багряных тропических закатов околдовали его. Долгие годы после возвращения из похода, когда он и его семья неизменно следовали за королем, с завидной настойчивостью путешествовавшим по различным дворам Европы, всегда и везде искавшим денег и поддержки в надежде вновь обрести утраченный трон, Габриэль с щемящей тоской вспоминал эти райские места. А в 16.60 году, после смерти Кромвеля и славной Реставрации, когда Карл II в конфиденциальной беседе с Ланкастерами завел речь о награде за все годы тяжкого изгнания, которое они разделили с королем, Габриэль первым заговорил о земле на одном из Карибских островов.
Король был чрезвычайно доволен. Ему приходилось балансировать между двумя враждебными лагерями. Не желая больше распрей в стране, он не хотел выселять приверженцев Кромвеля с тех земель, которые в свое время были конфискованы у роялистов, и в то же время стремился воздать по заслугам своим преданным подданным. Одарив Ланкастеров щедрым куском земли на далекой Ямайке, он нашел практичное и разумное решение наболевшей проблемы.
Остров Ямайка был отвоеван у испанцев еще в 1655 году во время правления Кромвеля. Солдаты под командованием генерала Роберта Венабля и адмирала сэра Уильяма Пенна высадились на остров, изгнав оттуда немногочисленных испанских поселенцев и небольшой отряд солдат. Исполненный решимости сохранить этот остров за Англией, сын Кромвеля, Ричард, с согласия своего родителя, приказал хватать мужчин и женщин прямо на улицах городов и сел Ирландии и отправлять их на Ямайку. Подобные действия не имели успеха — мужчины убегали и присоединялись к отрядам разбойников и пиратов, многие из оставшихся умерли от лихорадки, свирепствовавшей в тех местах, а Ямайка стала прибежищем для разного рода людей, скрывавшихся от правосудия. До недавнего времени только несколько английских поселенцев честно трудились там, возделывая землю. Но теперь король решил изменить ситуацию, заселив остров верными ему людьми, и Ланкастеры были первыми, кто собирался сделать это.
Полные надежд и воодушевленные своими собственными планами, сэр Уильям и Габриэль отплыли на Ямайку" осенью 1661 года. Наконец-то у них будет постоянный дом, и первый раз за много лет они смогут подумать о будущем. Невзирая на плохие условия жизни в Порт-Рояле, жару и насекомых, они объехали весь остров и выбрали себе во владение двадцать тысяч акров девственного леса. Свою плантацию они назвали “Королевским подарком”, присмотрели место для постройки дома и купили рабов-африканцев, чтобы начать тяжелую работу по расчистке этого участка земли. Надо было сделать очень много, и оба полностью погрузились в работу, укрощая дикую плодородную землю и забыв обо всем на свете, тем более что никто не ждал их в Англии, кроме юной Королины, — леди Марта, жена сэра Уильяма, умерла много лет тому назад. Только в начале лета 1662 года они покинули Порт-Рояль и направились в Англию, чтобы забрать Каролину и оставшееся имущество на Ямайку. Тогда-то и произошла трагедия.
Габриэль сурово сдвинул брови, и на его скулах заиграли желваки. С тех пор прошло два года, но воспоминание о смерти отца по-прежнему приносило ему неизмеримую боль. Его мучила не находившая выхода жажда мести. Единственным утешением было сознание, что дон Педро Дельгато умер от ран, которые сэр Уильям успел нанести ему до того, как острый испанский клинок оборвал его жизнь.
Удача изменила Ланкастерам с самого начала. Корвет, на котором они плыли, наткнулся на караван испанских судов, перевозивших добытые в Вест-Индии сокровища и следовавших в Испанию под охраной военных кораблей. Маневрируя, можно было бы перехитрить противника, будь они один на один, но против английского корвета стояла целая испанская эскадра. Капитан “Гриффина” сделал все возможное, чтобы уйти от врага, но ему не удалось ускользнуть от погони. Под ударами пушечных ядер испанского галеона грот-мачта корвета разлетелась в щепки, а сам он был взят на абордаж, и его палубу заполнили испанские солдаты. Экипаж “Гриффина” храбро сражался; Габриэль и сэр Уильям дрались на равных с моряками, но бой приобрел для Ланкастеров совсем иное значение, когда среди испанских солдат, ступивших на борт английского корабля, они увидели дона Педро и Диего.
Зеленые глаза Габриэля помрачнели. Он вспомнил этот бой, ужас и ненависть, испытанные им при виде отца, поверженного доном Педро, свою слепую ярость, когда, сражаясь как безумный он пробивался к отцу, и страшную боль, "пронзившую его, когда он понял, что отец мертв. В этот момент что-то внутри него умерло, но он как одержимый продолжал биться, хотя было ясно — надежды на спасение нет и только чудо могло бы помочь “Гриффину” и его команде. Даже схватка с Диего Дельгато не вызвала в нем никаких эмоций, и только слабая вспышка чувства, отдаленно напоминавшего удовлетворение, промелькнула в его сознании, когда острый клинок полоснул испанца по лицу. С пронзительным криком Диего упал на залитую кровью палубу, но Габриэль не смог нанести последнего удара, ему пришлось отбиваться от испанских солдат, и в неразберихе боя он потерял Диего из виду.
Он не помнил, как долго длилось сражение. Тогда ему казалось, что прошло много часов. От постоянных выпадов и ударов болела правая рука, но он продолжал драться, прокладывая себе дорогу среди испанских солдат и пытаясь найти дона Педро, но безуспешно. В какой-то момент ему вдруг показалось, что на палубе корвета испанских солдат стало намного меньше, а потом до его сознания вдруг дошло, что ветер и течение медленно относят “Гриффин” в сторону от испанского корабля. Кому-то чудом удалось перерубить канаты, и расстояние между кораблями постепенно увеличивалось. Крик радости вырвался у английских моряков, и они с новой силой вступили в бой с оставшимися на борту испанцами.
Когда на горизонте вдруг появился большой и хорошо вооруженный пиратский фрегат, все решили, что фортуна наконец-то улыбнулась “Гриффину”. У испанцев появилась более серьезная добыча, чем безобидный корвет, и англичанам удалось отбить свой корабль, взяв в плен оставшихся на борту испанцев. Потрепанный “Гриффин” благополучно вернулся в гавань Порт-Рояля. Но здесь Габриэля ждало разочарование — среди взятых в плен испанцев он не обнаружил ни дона Педро, ни Диего. С тяжелым чувством похоронил он отца в той самой земле, которую всего несколько месяцев назад они с радостью получили во владение. Стоя у отцовской могилы, Габриэль поклялся, что Дельгато не сойдет с рук это злодеяние. Он отомстит за отца. За его смерть они заплатят своей кровью.
— Габриэль! — приятный женский голос, прервав мрачные воспоминания, вернул его к действительности. — Вот уж никогда бы не поверила, что ты можешь расстаться со мной таким образом, — тихо и вкрадчиво сказала Талия Давенпорт. — Я надеюсь, ты в состоянии оставить свои нелепые представления о чести хотя бы на одну ночь. Твоя Элизабет никогда не догадается об этом. Она же знает, что король ложится поздно и домой ты обычно возвращаешься с рассветом. Поедем со мной.., мне по ночам так одиноко без тебя. Давай сегодня снова станем любовниками. Поедем…
Габриэль тихо вздохнул. Нет, он не собирается принимать предложение Талии. До того, как девять месяцев назад он решил жениться и сделал предложение юной Элизабет Лэнгли, Талия Давенпорт была его любовницей. Им было хорошо вместе, но и расстались они по-дружески. Этот элегантный экипаж, запряженный прекрасной четверкой лошадей, — его прощальный подарок.
Талия так и не смогла понять, что он расстался с ней просто потому, что собирался жениться. Овдовев три года назад в возрасте двадцати двух лет, красивая, безнравственная и абсолютно беспринципная, Талия быстро отбросила понятие о верности покойному супругу и стала одной из тех беззаботных бабочек, которые весело порхали при дворе тогда еще холостого Карла II. Габриэль подозревал, что она не раз согревала постель самого короля, но, поскольку эта женщина не вызывала в нем собственнических чувств, он решил не придавать ее похождениям большого значения. Его даже забавляло, что, пытаясь сохранить их прежние отношения, Талия в качестве самого убедительного примера приводила поведение короля. Ведь возобновил же король отношения со своей бывшей любовницей Барбарой Вильерс вскоре после женитьбы на инфанте Катарине Португальской два года назад. И если уж король не видит ничего дурного в том, чтобы иметь любовницу…
- Предыдущая
- 4/80
- Следующая
