Очень наглая ведьма (СИ) - "Бесс Велиаль" - Страница 38
- Предыдущая
- 38/45
- Следующая
Мне удалось отбросить матерящегося качка весьма удачным ударом ноги в грудь. Я воспользовалась этой передышкой, чтобы утереть пот с глаз. Всего мгновение, но я кожей почувствовала, что что-то неуловимо изменилось. Тут уже открыв глаза, я встала в защитную стойку, готовая ко всему… и обомлела.
Ринг исчез. Я стояла посреди поля, настолько большого, что, оглядевшись, не смогла увидеть на горизонте никаких очертаний — ни гор, ни леса, ни зданий. Низкое оранжево-красное небо давило, придавая окрестностям какую-то нехорошую мрачность.
Спохватившись, что мой противник может воспользоваться моим замешательством, я снова повернулась лицом туда, где, по идее, он должен быть, но не увидела никого. Что за чертовщина здесь происходит? Очередное видение?
— Ты думала скрыться от своего прошлого, глупышка? — раздался над самым ухом проникновенный шепот, от которого в груди поселился липкий комок страха.
Я обернулась, одновременно нанеся удар локтем, но за моей спиной никого не оказалось. Ужас против воли начал расползаться по телу, лишая сил.
— Посмотри внимательнее, глупая Мышь, что ты оставила после себя, — теперь голос звучал словно издалека, самого же говорившего нигде не было видно.
Я нервно озиралась, пытаясь разглядеть в дрожащем красном мареве своего собеседника, но тщетно. А потом с неба начали падать трупы, один за другим. Это был дождь из мертвых искореженных тел, порой даже не целых, а разорванных на куски. Жуткие звуки ударов плоти о землю сводил с ума, и, не пересохни у меня горло, я бы закричала.
Очередной труп рухнул прямо передо мной, чудом не задев меня культей, оставшейся вместо руки. Это был паренек лет двадцати, если не младше, с пепельными волосами и навсегда застывшими серыми глазами. Его рот был открыт в немом крике, но мне чудилось, что он не кричит, а зовет меня. Он меня знал. И я его знала, когда-то давно и, кажется, довольно хорошо.
Отшатнувшись, я споткнулась о чью-то ногу и рухнула на спину. Подо мной что-то отвратительно чавкнуло, но сил вскочить и посмотреть, что именно, не было. Меня парализовал ужас, и я могла только лежать и пытаться судорожно вдохнуть хоть немного влажного, пропитанного трупными парами воздуха. А глазами неотрывно следила за чуждой в этом агонизирующем мире женской фигурой, которая приближалась ко мне, соблазнительно виляя бедрами.
— Ну что, нравится твой мир, Мышь? — с издевкой поинтересовалась смутно знакомая мне женщина с черными, как жидкий обсидиан, волосами и жуткими провалами вместо глаз. — Кровь и пепел, смерть и отчаяние… Навевает воспоминания, не правда ли?
Я попыталась выдавить из себя хоть звук, но с моих губ слетали лишь полные страха хрипы. Я не могла понять, что именно приводило меня в такой ужас, и ненавидела себя за эту слабость, но поделать ничего не могла. Мне оставалось только смотреть, как эта страшная женщина подходит все ближе, откровенно наслаждаясь моим беспомощным состоянием.
— Ты все такая же бесполезная, глупая и ничтожная, — ее речь была похожа на треск сломанных костей, сухой и бьющий по нервам. — Бежишь, прячешься, лжешь сама себе. На что ты способна без них? Или, возможно, ты надеешься, что тебе поможет Он?
— Что… ты?.. Я… не понимаю… — собрав остатки сил, выдавила я.
Женщина остановилась, нависнув надо мной подобно смертной тени, неотвратимая и пугающая. В ее черных глазах не было ни проблеска чувств, и мне казалось, что в них я вижу Бездну, ту изначальную Пустоту, из которой пришло все сущее и в которое оно однажды вернется. Затем она присела на корточки, поравняв свое лицо с моим.
На меня пахнуло Смертью, и я уже не могла сдерживаться: по щекам покатились слезы, а тело обмякло, не способное даже дрожать.
— Ты все еще не вспомнила? — поинтересовалась женщина, до крови впившись в мой подбородок своими тонкими белыми пальцами. — Какая жалость. Но я уверена, что ты и без воспоминаний понимаешь, что их смерть — на твоей совести.
Отбросив меня, она резко поднялась на ноги и обвела рукой поле, заваленное мертвыми людьми. Я не видела их, но знала, что это — воины, погибшие в нелепых, никому не нужных войнах. Западники, восточники, южные наемники и даже дикие северные берсерки. Я чувствовала смерть каждого из них, чувствовала каждое остановившееся сердце, каждую оторванную руку или проломленную голову.
Неужели они действительно погибли по моей вине?..
— Пришло время расплаты, демонова Мышь, — лицо женщины исказилось, превратившись в жуткую гримасу. — Сдохни.
Она занесла руку и вытащила прямо из воздуха черный клинок, сделанный из неизвестного мне материала. Я распахнула рот, понимая, что именно сейчас произойдет, и попыталась закричать, но подавилась криком. Время застыло, и я с болезненной четкостью видела, как темное лезвие устремляется к моей шее…
…— Хора! Хора! Все хорошо, успокойся!
Я моргнула, и кровавое зарево исчезло, а вместо женской фигуры с мечом надо мной навис Кельтар, взволнованный и бледный. На его щеке красовался довольно глубокий порез, который, впрочем, уже затягивался.
Я лишь через полминуты осознала, что снова нахожусь в симуляторе рукопашного боя, и поле трупов мне просто привиделось. Все еще не веря своим глазам, я провела руками по щекам и подбородку — они были мокрыми от слез, но следов от пальцев жуткой женщины я не нащупала, хотя была уверена, что она оставила мне пять кровоточащих ранок.
— Что случилось? — Кель легонько тряхнул меня за плечи, вырывая из прострации.
— Эта женщина… — только и сумела выдавить я, прежде чем захлебнулась рыданиями.
Меня трясло, слезы лили ручьем, и я позорно подвывала, как маленькая девочка, напуганная вредным домовенком. Кель, поняв, что объяснений ему уже не добиться, просто крепко прижал меня к себе и успокаивающе гладил по спине. Я вцепилась в его рубашку и уткнулась сопливым носом в плечо. Сдерживать или подавлять истерику было бесполезно — пережитый страх был настолько силен, что мне оставалось только рыдать на груди этого ненормального архидемона, надеясь, что никто больше не увидит мой позор.
• • •
Кельтар бережно прижимал к себе сотрясаемую рыданиями Хоранну, поражаясь тому, насколько она была в этот момент беззащитна и уязвима. Он, признаться, в последнее время начал забывать, что ведьма — простая смертная, и относился к ней как к равной. Недопустимая оплошность с его стороны, ведь люди, даже самые сильные из них, очень хрупки, и от этого никуда не убежать.
Архидемон был уверен, что Черно-белая колдунья оказалась во власти видения — в прошлом он не раз видел подобное: и без того светлые глаза девушки выцвели, покрывшись непроницаемой белесой пеленой, кровь отхлынула от лица, а аура взорвалась неконтролируемой магией, подавить которую были не в силах даже местные блокировки.
Первое, что сделал Кельтар, поняв, что происходит, — разорвал на части западного офицера, который готов был нанести решающий удар Хоранне, выпавшей из реальности. Дальнейшее никак не подчинялось архидемону, он мог только наблюдать и ждать, когда видение ослабнет достаточно, чтобы вытащить из него ведьму.
Когда рыдания начали стихать, Люцифель осторожно взял девушку на руки и вынес из помещения, насквозь пропитавшегося негативными эманациями. Для эмпатически чувствительного человека вроде Хоры каждое лишнее мгновение в подобной атмосфере было болезненным, и Кель об этом прекрасно знал. Лучшее, что он мог сейчас сделать для сломленной колдуньи, это отнести ее обратно в номер и дать ей успокоительного.
Прохожие, которых стало значительно больше, хотя и прошло не более четверти часа, старательно отводили глаза, нутром ощущая давящую ауру архидемона. Он был слишком встревожен, чтобы контролировать свое влияние на простых смертных, но сейчас это было только на руку — никто из любопытствующих не лез с расспросами.
— Ого, какие кадры, — Дис, появившись из ниоткуда, присвистнул. — Как ты уломал Хору на подобное сомнительное развлечение?
- Предыдущая
- 38/45
- Следующая
