Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках - Джеймс Эрика Леонард - Страница 10

• Предыдущая
• 10/123
• Следующая

– Вы не любите рассказывать о себе?

– Вы тоже, – парирует она.

Ну что, мисс Стил, поиграем? С удовольствием напоминаю ей про интервью, злорадно усмехаясь.

– Вы уже брали у меня интервью и, помнится, задавали довольно интимные вопросы.

Да. Ты спросила, не гей ли я.

Она не обманывает моих ожиданий и густо краснеет. Сбивчиво бормочет о себе и своих близких. Мать – неисправимый романтик. Видимо, четвертый брак стал победой надежды над опытом. Похожа ли она на свою мать? Спросить не отваживаюсь. Если она ответит, что да, то мне ничего не светит. А мне не хочется заканчивать нашу беседу.

Спрашиваю про отчима, и Ана подтверждает мою догадку. Она действительно его любит. Когда она про него рассказывает, то вся так и светится. Говорит о его работе (он делает мебель), о его хобби (любит футбол и рыбалку). После того как мать вышла замуж в третий раз, она решила остаться с отчимом. Любопытно.

Ана расправляет плечи.

– Расскажите мне о своих родителях, – требует она, пытаясь уклониться от дальнейших расспросов о своей семье. Я тоже не желаю распространяться, поэтому выдаю общие факты.

– Мой отец – адвокат, а мама – детский врач. Они живут в Сиэтле.

– А что делают ваши брат с сестрой?

Ей нужны подробности? Кратко отвечаю, что Элиот занимается строительством, сестра изучает кулинарию в Париже. Она восторженно слушает, потом мечтательно выдает:

– Я слышала, что Париж – чудесный город.

– Да, очень красивый. Вы там были?

– Я никогда не была за границей. – В ее голосе звучат нотки сожаления. Непременно покажу ей Париж!

– А хотели бы поехать?

Сперва Кабо, теперь Париж… Уймись, Грей!

– В Париж? Конечно, хотела бы. Но больше мне хочется в Англию.

Она заметно оживляется. Мисс Стил желает путешествовать. Почему именно в Англию? Спрашиваю.

– Это родина Шекспира, Остин, сестер Бронте, Томаса Гарди. Я бы хотела посмотреть на те места, где были написаны эти чудесные книги.

Вот она, ее первая любовь – книги.

Вчера в «Клейтонс» она об этом упоминала. Похоже, мне придется соперничать с Дарси, Рочестером и Энджелом Клэром, невыносимыми романтическими героями. Вот и доказательство, которое я искал. Она – неизлечимый романтик, как и ее мать, и у нас с ней ничего не получится. Чтобы окончательно меня добить, она нетерпеливо смотрит на часы. Это конец! Я провалил дело…

– Мне пора. Я должна готовиться, – заявляет она.

Предлагаю проводить ее до машины подруги, припаркованной возле отеля. Там можно и поговорить. Только стоит ли?

– Спасибо за чай, мистер Грей.

– Не за что, Анастейша. Мне было очень приятно. – Внезапно я понимаю, что последние двадцать минут были действительно приятными. Выдаю ей самую ослепительную из моих улыбок, чтобы не получить отказ, и предлагаю ей руку. – Идемте.

Она берет меня под руку, и, пока мы бредем обратно к отелю, я размышляю о том, какой послушной кажется мне ее рука. А вдруг у нас получится?

– Вы всегда носите джинсы? – спрашиваю я.

– Почти, – отвечает она, и это еще одно очко не в ее пользу: неисправимый романтик, который носит исключительно джинсы… Я предпочитаю женщин в юбках. Мне нравится открытый доступ.

– А у вас есть девушка? – выпаливает она. Третье очко не в ее пользу. Вся эта ерундистика меня нисколько не интересует. Она хочет романтики, я же не могу ей этого предложить.

– Нет, Анастейша, девушки у меня нет и быть не может.

Она неодобрительно хмурится, стремительно отворачивается и чуть не падает на дорогу.

– Черт, Ана! – кричу я и дергаю ее за руку, чтобы она не свалилась под колеса идиота-велосипедиста, движущегося против потока машин на улице с односторонним движением.

Внезапно она оказывается у меня в объятиях, вцепившись мне в бицепсы. В глазах испуг, и я впервые замечаю синюю окантовку вокруг голубой радужки. До чего же у нее красивые глаза, особенно вблизи. Зрачки расширяются, и я тону в ее глазах безвозвратно. Она глубоко вздыхает.

– Не ушиблась? – Собственный голос кажется мне чужим, и я запоздало осознаю, что она касается меня, а мне от этого вовсе не плохо. Поглаживаю ее по щеке. Кожа мягкая и гладкая. Провожу большим пальцем по нижней губе, и дыхание у меня перехватывает. Она прижалась ко мне, я чувствую ее груди, через рубашку проникает жар ее тела. От нее пахнет чистотой и свежестью, и мне вспоминается дедушкин яблоневый сад. Закрыв глаза, вдыхаю ее аромат, чтобы сохранить в памяти. Когда я снова их открываю, то обнаруживаю, что она тоже не сводит умоляющих глаз с моих губ.

Черт! Она хочет, чтобы я ее поцеловал. И мне хочется того же. Хотя бы один раз. Губы ее полуоткрыты в ожидании. Нет. Нет. Нет. Не делай этого, Грей! Эта девушка не для тебя. Ей нужны цветы и сердечки, а тебя эта муть не интересует. Закрываю глаза, чтобы побороть искус, и наконец принимаю верное решение.

– Анастейша, – шепчу я, – держись от меня подальше. Я не тот, кто тебе нужен.

Она снова делает брови домиком, и дыхание у нее перехватывает.

– Дыши, Анастейша, дыши. – Следует отпустить ее до того, как наделаю глупостей, однако мне очень не хочется этого делать. Хотя бы еще немного. – Я сейчас поставлю тебя на ноги и отпущу.

Отстраняюсь, она разжимает руки, однако легче мне не становится. Придерживаю девушку за плечи, чтобы убедиться в ее устойчивости. Она снова хмурится, чувствуя себя униженной. Она в ужасе от моего пренебрежения. Черт! Я вовсе не хотел тебя обидеть. Если бы ты знала меня лучше, то поняла бы, что я пытаюсь поступить благородно. Отпустить тебя. Выпустить тебя из моих рук.

– Ясно, – разочарованно бормочет она. Тон церемонный и сдержанный, однако она не отстраняется. – Спасибо.

– За что?

– За то, что спасли меня.

Мне хочется сказать ей, что я спасаю ее от себя… что делаю благородный жест. Впрочем, она ждет других слов.

– Этот идиот ехал против движения. Хорошо, что здесь был я.

Теперь я бормочу всякую чушь и никак не могу ее отпустить. Предлагаю ей немного посидеть в отеле, прийти в себя – уловка, чтобы побыть с ней подольше.

Ана качает головой, расправляет плечи и обхватывает себя руками, будто пытаясь защититься. Дождавшись сигнала светофора, она бросается через улицу столь стремительно, что я едва за ней поспеваю. Дойдя до отеля, она поворачивается ко мне и окидывает меня бесстрастным взглядом.

– Спасибо за чай и за то, что согласились на фотосессию. – Ее равнодушие отзывается во мне болью.

– Анастейша, я… – Не знаю, что и сказать. Извиняться или нет?

– Да, Кристиан? – резко бросает она.

Ух ты! Разозлилась до чертиков, презрение так и сочится из каждого слога моего имени. Это что-то новенькое. Она уходит, а я не хочу с ней расставаться.

– Удачи на экзаменах.

В ее глазах боль и негодование.

– Спасибо, – презрительно бормочет она. – Всего доброго, мистер Грей.

Ана разворачивается и спешит по улице к подземному гаражу. Я смотрю ей вслед в надежде, что она оглянется, но тщетно. Она скрывается из виду, оставив после себя сожаление о несбывшемся и аромат яблочного сада осенью.

Нет!.. Просыпаюсь от собственного крика, отражающегося от стен спальни. Я вымок от пота, меня преследует застарелый страх побоев, запах выдохшегося пива, сигарет и нищеты. Сажусь, сжимаю голову руками и пытаюсь успокоиться. Сердце колотится как бешеное, никак не могу отдышаться. Это повторяется четвертую ночь подряд. Я никогда не могу запомнить деталей, но зато чувства остаются со мной надолго, до следующей ночи. Пустота, усталость, страх. И голод – такой, что впору наброситься и съесть тухлый огрызок от яблока. Меня выворачивает, я оглядываюсь и с неким подобием успокоения замечаю, что я дома. На часах три утра.

У меня две важные встречи завтра… точнее, уже сегодня. Мне нужны ясная голова и здоровый сон. А тут еще чертова тренировка по гольфу с Бастилем. Лучше ее отменить, мысли об очередном проигрыше отравляют и без того унылое настроение.

• Предыдущая
• 10/123
• Следующая