Связная Цзинь Фын - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 16
- Предыдущая
- 16/32
- Следующая
Теперь наверху в музее новый сторож, Чжан Пын-эр, тот, что раньше был посыльным. Чжан служит в музее уже восемнадцать лет. Теперь он приносит бывшему сторожу Хо пищу и наблюдает за обоими выходами из подземелья, чтобы гоминдановцы не могли неожиданно поймать Хо, если дознаются о подвале. Но только они, наверно, не дознаются, потому что о нем никто, кроме Хо и Чжана, здесь не знает.
Когда Цзинь Фын пришла на огород за музеем, сторож Чжан ел суп из капусты. Девочка была голодна, и суп так хорошо пахнул, что она не удержалась и втянула носом этот раздражающий аромат. Чжан увидел это и отдал ей палочки:
— Ешь, а я тем временем разведаю.
Девочка с жадностью проглотила глоток тёплой жидкости и выловила один капустный листик. Когда Чжан вернулся, палочки лежали поперёк плошки и супа в ней было столько же, сколько прежде. Сторож вложил палочки в руку девочки и сказал:
— Ешь, а то я рассержусь.
— У нас под землёй всего больше, чем у вас. Зачем я буду вас объедать? — солгала она, хотя ей очень хотелось есть и она знала по самой себе, как трудно приходится с питанием «красным кротам».
Сторож взял плошку в обе руки и сделал вид, будто хочет выплеснуть суп; тогда она испуганно схватила палочки и быстро съела все.
— Теперь полезай, — сказал Чжан. — Вокруг спокойно.
Девочка пошла в конец огорода, где росли кусты шиповника, и юркнула в скрытую среди них ямку.
Когда она вылезла из калориферной трубы в подвал под музеем, то сразу увидела, что старый Хо чем-то обеспокоен. Он делал то, что позволял себе только в самых-самых крайних случаях, когда очень волновался: сидя на корточках, курил крошечную медную трубочку. Хотя в трубочке было табаку не больше, чем на две-три затяжки, все же это было очень рискованно. Если гоминдановцы почуют малейший запах дыма в комнате, куда выходит потайной лаз из шкафа, загороженного картинами, они могут начать поиски.
Девочка с укоризной поглядела на Хо, как старшая на шалуна, и старик смущённо придавил тлеющий табак почерневшим пальцем.
Хо был совсем серый и страшный — ещё более бледный, чем её командир. Ведь Хо был старик и, подобно «красным кротам», тоже жил под землёй, но жил один. Совершенно один, без товарищей, и уже совсем никогда не бывал наверху.
Хотя никто не мог их услышать, Хо сказал шёпотом:
— Сейчас же идите в магазин.
— Зачем?
— Таков приказ.
Девочка почувствовала, как сжались его пальцы на её плече.
— Сейчас же идите, это неотложное дело.
— Хорошо, — сказала девочка как могла более твёрдо.
Но ухом, привыкшим улавливать малейшие шумы и интонации, Хо различил в её ответе колебание. Она потупилась и повторила:
— Хорошо.
Она было поднялась, но почувствовала, что сейчас упадёт от усталости.
— Что с вами? — спросил Хо.
— Если вы разрешите, я совсем немножко отдохну.
Его пальцы, не отпускавшие её плеча, сжались ещё крепче, и он сказал:
— Дитя моё, нужно идти.
— Да, я пойду, — послушно сказала девочка, — но позвольте мне сказать вам о добром докторе Ли Хай-дэ.
— Что вы хотите сказать об уважаемом докторе?
— Он очень, очень болен… — Девочка на миг закусила губу, чтобы удержать слезы, которые едва не показались у неё на глазах при воспоминании о докторе Ли. Но, собрав силы, она твёрдо повторила: — Он очень болен, совсем лежит. Если его возьмут теперь полицейские, он уже никогда, никогда не будет жить.
— А где он ? — спросил Хо.
— Доктор Ли в домике своей матери.
— Спасибо, что вы мне это сказали, — ласково проговорил Хо, — я непременно передам это командирам в штабе. — Он свёл брови, такие мохнатые, что они сообщали его лицу строгость даже тогда, когда он вовсе не был сердит. — Теперь идите, — и махнул рукой.
Девочка поклонилась и направилась к выходу.
Пролезая в чёрное, узкое отверстие, она подумала, что сегодня товарищи уже не успеют прийти к доктору Ли Хай-дэ. Полицейские могут прийти к нему и увести его в тюрьму. И тогда уже больше они его не отпустят. Она посмотрела в мрачную пустоту калорифера, и ей показалось, будто оттуда на неё глядят добрые глаза доктора Ли. Она согнулась и полезла в трубу. Глаза доктора отступали перед нею и, когда она увидела впереди свет выхода, исчезли совсем. Она уже хотела было вылезти в огород, когда услышала голос Чжана, очень громко с кем-то говорившего. Она попятилась в темноту; ползла и ползла, пока не исчез светлый квадрат выхода, и тогда легла, задыхаясь от усталости и от спёртого, пропитанного копотью воздуха. Она собрала все силы, чтобы не потерять сознание от этой духоты. Лежала и думала, а перед нею опять стояли глаза доктора Ли.
Цзинь Фын лежала до тех пор, пока вдали не послышался голос сторожа, тихонько напевавшего:
Это значило, что опасность миновала, и Цзинь Фын выползла наверх.
Теперь идти ей было недалеко, но зато это был оживлённый район города. Не очень-то приятно было ходить тут, лавируя на виду у агентов гоминдановской полиции.
Цзинь Фын не спеша поднималась по улице и как бы невзначай остановилась перед знакомым ей маленьким магазином. Одно стекло в нём было выбито, другое заклеено бумагой. Прежде чем войти, нужно было проверить, есть ли за этим заклеенным стеклом флакон из-под одеколона «Чёрная кошка». Флакон был пустой, только для показа. Никакого одеколона давно не было во всей Тайюани.
«Чёрная кошка» была на месте. Значит, можно было входить.
Цзинь Фын толкнула дверь и, как всегда, вежливо приостановилась, чтобы дать возможность хозяину, когда он услышит звон колокольчика, закончить те дела, свидетелем которых он не хотел бы делать посторонних. Мало ли таких дел может быть у купца, в особенности если этот купец вовсе и не купец, а партизан-подпольщик, которому поручено содержать явку под видом магазина?! Увидев, что в магазине уже есть покупательница, Цзинь Фын скромно отошла к сторонке: разные покупательницы могут приходить к купцу, который вовсе и не купец. Ведь у такого и покупательница может оказаться совсем не покупательницей. Девочке даже не следует слышать, о чём они говорят.
- Предыдущая
- 16/32
- Следующая
