Личное счастье Нила Кручинина - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 10

• Предыдущая
• 10/12
• Следующая

Когда Грачик показал их Кручинину, тот удовлетворённо рассмеялся:

— Выяснено последнее звено. Я подозревал что-либо подобное, но надеяться, что найду когда-нибудь настоящие пальцы Семы Кабанчика, конечно, не мог. — Он обратился к хозяину: — Зачем вы их хранили? Разве не осторожнее было бы выкинуть пальцы, изготовив с них клише, как вы изготовили клише с оттиском тех людей, которым принадлежали вещи, собираемые вашей «сестрицей»?

Хозяин даже не обернулся. Он глядел в сторону, как будто речь шла не о нем.

— Что же, можем идти, — сказал Кручинин, и вся процессия с Фаншеттой впереди направилась к выходу. Грачик шёл вторым. За ним хозяин. Последним — Кручинин с пистолетом в руке.

Тут Кручинин остановился.

— Нет, — скатал он, — пожалуй, неразумно всё-таки оставлять дело до последующего обыска. Придётся задержаться до тех пор, пока мы не отыщем «Прыжок за борт». Он мне нужен. Ищите.

Фаншетта нехотя принялась помогать Грачику. Они пересмотрели все книги. И лишь совершенно случайно, передвигая кастрюлю, мешавшую заглянуть в кухонный шкаф, Грачик увидел, что подставкой служит ей переплёт книги. Под слоем сажи, оставленной донышком кастрюли, не без труда можно было различить заглавие: «Прыжок за борт».

Это были лишь жалкие остатки книги. Никакого штемпеля на переплёте не было, ни рукописного номера — решительно ничего, что позволило бы идентифицировать книгу.

— Значит, нужно ещё искать, — с упорством сказал Кручинин.

Наконец, в уборной Грачик увидел на крючке пачку листков. Он поспешно перебрасывал их, стараясь понять, являются ли они частью нужной книги. И, о радость! Это, несомненно, была вся вторая половина «Прыжка за борт», начиная со 121-й страницы. Грачик перебирал страницы: 137—138-й не было. Соседние листки были налицо; место обрыва ясно видно. Больше ничего не интересовало Грачика. Он с торжеством принёс книгу в столовую. Напоследок Кручинин не мог отказать себе в удовольствии взглянуть на руки хозяина. Он повернул и ладонями вверх и увидел резкий белый шрам в виде полумесяца на большом пальце правой руки.

— Благодарю вас, — любезно сказал Кручинин, и они двинулись в путь.

Что ещё рассказать об этом случае? Разве только дать несколько разъяснений тому, как Кручинин и Грачик пришли к квартире бородатого человека?

Начинать нужно с жёлтых перчаток. Именно они послужили первым поводом к тому, что Кручинин заподозрил участие Фаншетты в преступлении. Зная, что мужа Фаншетты нет в Москве, зная об отношениях этой женщины с Гордеевым и увидев у неё на рояле мужские перчатки, Кручинин вполне логично предположил, что они принадлежат Вадиму, но стоило примерить их на руку, как Кручинин понял, что ошибся, перчатки были велики даже ему, а у Гордеева рука была ещё меньше. И сам Гордеев отрицал наличие у него таких перчаток Фаншетта же в первый раз сказала, что их забыл именно он.

Это, показалось подозрительным, и с этого момента Кручинин стал критически относиться ко всему, что говорила Фаншетта. Подозрение перешло в уверенность, что она лжёт, когда она категорически опровергла признание Гордеева в том, что он был у неё. Позднее, при исследовании стеариновых следов на месте второго ограбления, помимо оттисков пальцев вора, погибшего под трамваем, лаборатория обнаружила едва уловимую, но достаточно характерную сетку, свойственную единственному сорту кожи — свиной. Ещё раз внимательно изучив следы, оставленные при первом ограблении, друзья и там обнаружили тот же рисунок, кроме следов пальцев Гордеева… Кручинин не случайно пожелал снова увидеть жёлтые перчатки: на них должны были остаться следы стеарина. Но при вторичном посещении Фаншетты перчаток уже не оказалось. И тут она, видимо забыв своё первое заявление, сказала, что они принадлежат её брату. Кручинин пришёл к уверенности, что эти перчатки побывали в работе уже после ареста Гордеева.

Однако, ещё не решаясь сделать окончательный вывод о соучастии Фаншетты, Кручинин поделился своими соображениями с Грачиком, и тому удалось найти второе совпадение: след пальцев на полях страниц 137—138, восстановленных из пыжа, был оставлен ореховым маслом. Ореховое масло употребляется для приготовления халвы. Халва всякий раз появляется на столе Фаншетты. Значит, либо книга Конрада принадлежала ей, либо человек держал эту книгу в руках, будучи у Фаншетты. Вывод: она знала стрелявшего на реке в Кручинина. Наиболее вероятным было предложить и то, что книга эта попала к стрелявшему именно через Фаншетту. А когда выяснилось, что первоначально книга принадлежала Гордееву, это предположение перешло в уверенность: стрелявший взял книгу у Фан-шетты. ’Почему же она, если похититель книги сделал это без её ведома, не сказала Кручинину об этом? Да потому, что хотела, чтобы виновным в преступлении был признан Гордеев.

Дальше: при втором покушении остались следы мёртвого вора. Сначала это обескуражило и Кручинина. Но когда он несколькими последовательными ходами пришёл к тому, что следы эти оставлены указательным и средним пальцами, а на руке трупа Семы Кабанчика не оказалось именно этих пальцев, естественное предположение о том, что эти пальцы были отрезаны трамваем, быстро отпало: тщательное расследование, произведённое на месте происшествия, опрос дворников, убиравших там мостовую, — все убеждало в том, что пальцев там не было. Вместе с тем в протоколе медицинского вскрытия в морге ничего не было сказано о том, что на руке трупа недостаёт пальцев. Таким образом, вопрос о времени исчезновения пальцев трупа и его причине до поры до времени оставался открытым. Вероятно, его бы и не удалось выяснить, если бы тщательное наблюдение за персоналом морга не помогло установить, что один из его сторожей оказывает «услуги» студентам-медикам, предоставляя им возможность брать у мертвецов всё равно уже не нужные им руки и ноги. Сторож даже не брал за это денег, разве что изредка студенты подносили ему стаканчик. И если бы однажды на горизонте этого сторожа не появился потребитель, резко выделявшийся из общей среды тем, что всего за два пальца трупа предложил двадцать пять рублей, благородно отвергнутые добрым сторожем, то, вероятно, история пальцев Семы Кабанчика никогда не стала бы известна. Но борода щедрого «доктора», которому понадобились два пальца, слишком хорошо запомнилась сторожу и послужила первым верным звеном. Ухватившись за него, Грачик добрался и до последнего звена — отпечатков на стеарине.

Наконец, последнее, немаловажное обстоятельство: преступникам не нужны были деньги. И вообще ничего из содержимого сейфа не было взято. Преступнику достаточно было сделать фотографические снимки с лежавших в сейфе интересовавших его документов. Он не был грабителем-уголовником. Это был разведчик заокеанской страны, не в меру интересующийся секретной областью физики, в которой работал данный институт… Случайна ли поэтому, что в его холодильнике, служившем своеобразным сейфом для воровского инвентаря, когда Грачик нечаянно включил «аварийное» приспособление, предназначенное для уничтожения следов преступной деятельности, первыми загорелись именно плёнки?

— Да, — воскликнул в сомнении Грачик, — но как знать, что было на этой плёнке? Плёнка сгорела.

— Это очень хорошо, что мы видели, как она сгорела, — значит, разведчик не сумел ещё отправить её своим хозяевам. А что на ней могло быть, ты сейчас узнаешь.

Кручинин позвонил по телефону следователю и спросил, удалось ли найти в квартире преступника фотокамеру. Да, её нашли. Проявив заправленную в ней ленту, увидели кадр за кадром скопированные документы — отчёт о важной работе института.

— А, чёрт возьми, — воскликнул Грачик, — значит, они производили съёмку документов в темноте! Не могли же они запускать там яркий свет. Отсюда вывод: работали на плёнке, чувствительной к инфракрасным лучам.

• Предыдущая
• 10/12
• Следующая