Астральщик. Том 1 (СИ) - Ясинский Анджей - Страница 61

По одной из улиц Серебряного Кольца шел представительный мужчина в богатой одежде, в руке у него находилась украшенная серебром трость, служащая больше в качестве дополнительного штришка образа, нежели из необходимости. Мужчина шел, щурился на солнечные лучи и улыбался. Шойнц был доволен.

В связи с последними (недавними) событиями в его душе образовался неощутимый туман неопределенности. В политику он раньше никогда не лез, занимался интересным делом, и вот… Политика сама нашла его. Неопределенность пустила свои корни в его душе именно потому, что он привык считать себя патриотом Кордоса, а последние его действия несколько выбивались из привычной колеи. Профессор был умным человеком и понимал, что в этом мире нет ничего однозначного — все сложно, переменчиво и зависит от точки зрения. Тем не менее, даже понимая это, он вполне довольствовался той ролью, (вариант: Тем не менее, хотя он это и понимал, его вполне устраивала та роль,) которую ему приходилось играть — патриота, одного из лучших искусников специального назначения Кордоса. Часто бывая в Оробосе по делам службы, он не мог не пытаться понять то, чем живет население империи, о чем думает, о чем мечтает. Это и нужно было по службе, и само собой получалось.

Профессор никогда не признавался себе, что оробосцы ему нравились. Теперь он мог это признать. Искусство в Кордосе являлось тем, что проводит черту между обладающим даром и обычным человеком. Искусство выводило человека из огромного имперского социума и ввергало его в узкий круг таких же одаренных, как и он. Но в отличие от обычного социального разделения людей на аристократию и плебса, Искусство делало тебя одиноким. Да, почет и уважение выше, порой даже быть искусником лучше, чем аристократом, но все это относится только к тебе, не к твоему роду.

Большинство это устраивало, но не Шойнца, даже несмотря на то, что он сам был не из простых людей. Чем-то его не устраивало это положение вещей. Вроде как все на пользу империи, а что-то было неправильно. Поэтому профессор, будучи в отпуске от основных дел, скрывал, что является искусником. В Оробосе же все было иначе. Чародеи не стояли особняком. Да, они получали свою толику уважения, но воспринимались окружающими как нечто обыденное и само собой разумеющееся. Возможно, связано это с тем, что в той или иной степени большинство населения Оробоса является чародеями. Пусть слабенькими, пусть многие не осознают этого, но тем не менее это так. Как это влияет на самих людей, трудно сказать, но оробосцы намного дружелюбней и более открыты, чем кордосцы. И это нравилось Шойнцу. Поэтому все свои операции в Оробосе по устранению неугодных людей он проводил с тщательно скрываемой от себя толикой сожаления.

В Широтоне, впрочем, как почти везде в Оробосе у искусников были определенные проблемы со связью с Кордосом. Однако, когда профессор навестил посольство родной страны, его там уже дожидался кристалл с директивами.

Приказ мог показаться абсурдным — перейти во временное подчинение Недремлющему Оку до устранения внутреннего оробосского конфликта. Но это не вызвало у Шойнца негативных эмоций. Рагарос, приславший кристалл, понимал, что командир СИ не простой исполнитель, ему в такой ситуации нельзя просто приказать, поэтому потрудился дать кое-какие объяснения. Конечно, информация была строго дозирована и представлена в виде намеков и оговорок, но этого было достаточно, чтобы умный человек мог сделать нужные выводы. И эти выводы Шойнцу понравились. Тем более что его так или иначе используют по прямому назначению — для устранения кого-то из местных чародеев. Вирхорт был уверен, что его действия направлены на сохранение стабильности в текущий момент и на положительную динамику в отношениях с Кордосом в будущем.

Услышав за спиной грохот колес повозки, разбивающей колеса о брусчатку, Шойнц отошел в сторону и проводил взглядом огромный воз тяжеленных бревен в пару обхватов толщиной. Заметив ослабший узел веревки, перехватывающей груз, он осуждающе покачал головой. Его осуждение получило продолжение, когда неожиданно веревка лопнула, и бревна покатились на дорогу. К сожалению, не обошлось без печальных последствий — шедшего чуть впереди Шойнца чародея с женщиной под ручку буквально смело. Возница, испугавшись содеянного, хлестнул лошадей и рванул вдоль по улице.

Профессор подбежал к пострадавшим и попытался оттащить пару бревен, придавивших мужчину. Ему на помощь пришли прохожие, кстати, тоже не из простолюдинов — не побоялись запачкать свои руки — еще один штришок в пользу Оробоса в глазах Шойнца.

— Перенесите женщину на ровное место — она меньше пострадала, — приказал он не терпящим возражений голосом. И его послушались. Сам же профессор наклонился над чародеем, у которого оказались перебиты ноги и руки и, кажется, сломан позвоночник. Несмотря на это мужчина оказался в сознании и с мукой в глазах смотрел на Шойнца.

— Что со мной? — выдавил он.

— Боюсь, дело серьезное, — покачал головой Шойнц и быстро оглянулся на отошедших помощников, пытающихся привести в чувство женщину.

— Что с женой?

— Она в порядке, — ответил Шойнц и, вздохнув про себя, незаметно нажал на теле мужчины на пару точек. — Давайте я помогу вам, — сказал он, пытаясь расположить руки и ноги мужчины в более привычном для них положении, а не в виде переломанных палочек. Чародей никак не отреагировал на его действия.

— Оставь его, — сзади подошел один из помощников. — Не видишь, он уже отошел.

— Да, похоже на то, — пробормотал Шойнц и встал. — Как женщина?

— Жить будет, — пожал плечами мужчина и вдруг кивнул. — Я — Эндор ди Капро.

— Шойнц эль Карвалон, — профессор наметил легкий поклон. Он никогда не менял полностью свое имя в таких ситуациях, иногда просто искажал, но чаще менял название рода. — К сожалению, мне нужно спешить, дела не ждут.

— Конечно, — кивнул новый знакомый, — со стражей я сам разберусь. Мне торопиться некуда. — И он вернулся к женщине, которую уже обследовал то ли целитель, то ли чародей.

Еще раз вздохнув и кинув извиняющийся взгляд на объект по устранению, Шойнц поднял голову, поймал лицом луч солнца и, выбросив из головы случившееся, улыбнулся.

Одновременно с этим, однако, происходили и иные события. Одно из подразделений стражи было приведено в боевую готовность согласно фальшивому письменному приказу. Подделка не вызвала ни у кого ни малейшего сомнения. Однако через полчаса в кабинете начальника появилась незаметная личность, которая ловко заблокировала стандартную чародейскую защиту и немного поработала с впавшим в бессознательность хозяином кабинета. Затем так же незаметно личность исчезла, а начальник, очнувшись, задумчиво почесал во лбу и пошел проверять личный состав, построенный по УЧЕБНОЙ боевой тревоге. По крайней мере так думал хозяин кабинета.

Несколько торговых складов распечатали свои секретные хранилища и стали выдавать спрятанное ранее оружие темным личностям, появляющимся под сенью ночи.

Некоторые люди, имеющие отношение к государственным структурам безопасности, стали умирать. Впрочем, не все. Часть из них оперативно замещалась подставными личностями, которые имитировали смерть оригинала — Око безопасности империи тоже вступило в игру. Происходило еще много событий, незаметных для окружающих, но играющих большую роль в сохранении имперского статус — кво, или же наоборот, работающих на его разрушение. Впрочем, пока события не перешли в активную фазу, столица спала спокойно. Некоторые даже имели наглость надеяться, что все закончится, так и не начавшись. Впрочем, ближайшие дни покажут, в чью пользу будет результат…

И снова я гулял по столице Оробоса. Золотое Кольцо я уже знал довольно прилично, по крайней мере, не путался в названиях и направлениях. Поэтому решил пройтись по Серебряному Кольцу. За последнее время я немного расслабился — успокоился и решил не изображать из себя ниндзя, а, как любой порядочный человек, спокойно и достойно как бы попутешествовать в ближайшем пространстве. Золотое Кольцо и само-то, в принципе, не маленькое, хотя я его обходил пешком, но Серебряное за счет того, что оно окружает Золотое, в несколько раз больше. Поэтому я позаимствовал в конюшне дома эль Торро смирную лошадку и поехал своей дорогой.