Ночной портье - Шоу Ирвин - Страница 6
- Предыдущая
- 6/73
- Следующая
— Моя фамилия Граймс.
— А где женщина, что была здесь с ним?
— Понятия не имею. Я выпустил одну этой ночью. Может быть, это она и была. — Про себя я удивился, что говорю совершенно не заикаясь.
Санитар поднялся, вынул из ушей резиновые трубки стетоскопа и без всякого выражения произнес:
— Обнаружен мертвым.
Это я мог сказать и без него. Вообще меня удивило, как много в большом городе формальностей, связанных со смертью.
— Причина смерти? Ранения есть?
— Нет. Наверно, отказало сердце.
— Что-нибудь еще надо сделать?
— Ничего. Теперь уже все, — ответил санитар. Однако он снова наклонился, оттянул веко и вгляделся в остекленевший глаз мертвеца. Затем пощупал пульс у горла. Движения его были ловкими и умелыми.
— Вы, видно, знаете, как обращаться с мертвецами, дружок, — заметил я. — Должно быть, большая практика.
— Второй год на медицинском. А этим занимаюсь, только чтоб прокормиться.
Полисмен подошел к столику и взял в руки кошелек.
— Здесь сорок три доллара, — сказал он и открыл бумажник. Его густые брови удивленно поднялись, когда, вытащив деньги, он, шелестя бумажками, сосчитал их.
— Ого, тысяча.
— Вот те на! — громко изумился я. Это был неплохой ход с моей стороны, хотя по тому, как полисмен взглянул на меня, я заключил; что мое удивленное восклицание не произвело на него впечатления.
— Сколько тут было денег, когда вы обнаружили труп? — спросил он. Его вопрос звучал весьма недружелюбно. Возможно, в дневную смену он был другим человеком.
— Не имею ни малейшего представления, — твердо ответил я. То, что я не заикался, было подлинным триумфом.
— Вы хотите сказать, что не посмотрели…
— Совершенно верно.
— Та-ак. А почему?
— Как почему? — с невинным видом переспросил я.
— Почему не посмотрели?
— Мне это в голову не пришло.
— Та-ак, — снова повторил полисмен и опять пересчитал деньги. — Одни сотенные. Странно, что человек с такими деньгами при себе не мог найти лучшего места, чем ваш задрипанный отель. — Положив деньги обратно в бумажник, он прибавил: — Полагаю, лучше забрать их в участок. Кто-нибудь желает пересчитать?
— Мы вам доверяем, — сказал санитар с едва уловимой иронией в голосе. Санитар был молод, но уже искушен и в смертных случаях, и в житейских делах.
Толстыми, похожими на обрубки пальцами полисмен обшарил остальные отделения бумажника.
— Странно, — пожал он плечами.
— Что странно? — поинтересовался санитар.
— В бумажнике нет ни кредитных, ни служебных карточек. Нет даже водительских прав. И это у человека, который носит при себе более тысячи долларов наличными. — Недоуменно покачав головой, полисмен сдвинул фуражку на затылок. — Нормальным это не назовешь, не так ли? — недовольно произнес он, словно мертвец вел себя не так, как положено американцу, который должен знать, что и после смерти, как и при жизни, о нем будет бдительно заботиться полиция. — Вы знаете, кто он такой? — обратился он ко мне.
— Никогда прежде в глаза не видал, — отвечал я. — Он из Чикаго, фамилия его Феррис. Я покажу вам запись в книге регистрации приезжающих.
Полисмен положил бумажник к себе в карман, быстро осмотрел рубашки, носки и белье покойного. Затем открыл стенной шкаф и обыскал карманы висевших там пальто и костюма.
— Ничего, — буркнул он. — Ни записной книжки, ни писем. Совершенно ничего. И это у человека с плохим сердцем. У иных людей, как видно, здравого смысла не больше, чем у лошади. Итак, приступаю к описи вещей в присутствии свидетелей.
Составление описи не отняло у него много времени.
— Вот здесь подпишитесь, — указал он мне. Я бегло пробежал взглядом по списку («Одна тысяча сорок три доллара наличными, чемодан коричневый один, не запертый, костюм один, пальто серое одно, шляпа одна…») и расписался вслед за полисменом.
— Кто набросил на него одеяло? — спросил затем полисмен.
— Я набросил.
— Вы нашли его здесь на полу?
— Нет, он лежал в коридоре.
— Голый, как и сейчас?
— Да, голый. И я втащил его сюда.
— Для чего вам это понадобилось? — как-то сокрушенно спросил полисмен. По лицу его было видно, что он силится понять.
— Здесь же отель, — пояснил я. — Мы должны соблюдать порядок. Делать вид, что ничего не произошло.
— Вы что, хотите быть умнее всех? — проворчал полисмен.
— Вовсе нет. Но если бы я оставил покойника лежать в коридоре и кто-нибудь из наших постояльцев увидел его, то хозяин сжил бы меня со свету.
— В следующий раз, где бы вы ни нашли мертвое тело, не трогайте его до прибытия полиции. Поняли?
— Да, сэр.
— Ночью вы один в отеле?
— Да, один.
— Всю работу делаете сами?
— Конечно.
— Как случилось, что вы очутились здесь? Вам позвонили по телефону или кто-нибудь пришел и сообщил?
— Женщина, уходившая из отеля, сказала мне, что на шестом этаже какой-то голый сумасшедший старик пристал к ней, — словно прислушиваясь со стороны, я отметил, что, отвечая полисмену, ни разу не заикнулся.
— Хотел, что ли, переспать с ней?
— Именно это она и подразумевала.
— Что это была за женщина?
— Должно быть, проститутка.
— Вы когда-либо прежде видели ее?
— Нет.
— К вам в отель приходит много женщин, не так ли?
— Я бы не сказал, что так уж много.
Полисмен опустил голову и уставился на посиневшее исказившееся лицо старика. Потом обратился к санитару:
— Послушайте, приятель, как давно он умер, по-вашему?
— Трудно сказать. Что-нибудь от десяти минут до получаса. Вы вызвали нас сразу, как только нашли тело? — спросил у меня санитар. — Ваш вызов поступил в три пятнадцать.
— Сперва я послушал, бьется ли у него сердце. Потом втащил сюда, накрыл одеялом. После этого спустился вниз и позвонил вам.
— Вы пытались привести его в чувство?
— Нет, не пытался.
— Почему?
В вопросе санитара не было придирки. Был очень поздний час, он, конечно, устал и спросил лишь для проформы.
— Мне не пришло в голову.
— Уж очень многое не приходило вам в голову, — мрачно заметил полисмен. Подобно санитару, он также вел себя по установленному распорядку, в который входило и подозрение. Однако, по существу, все это было ему безразлично и даже, казалось, давно надоело.
— Что ж, давайте мы заберем его, — предложил санитар. — Нет смысла зря терять время. Когда свяжетесь с его семьей, — снова обратился он ко мне, — узнайте, как они собираются хоронить его, и сообщите в морг.
— Сейчас же отправлю телеграмму в Чикаго, — пообещал я.
Санитар и шофер «скорой помощи» уложили тело на носилки.
— Тяжеленный, сукин сын, — заметил шофер. — Жрал, видно, в три горла, старый козел. Ишь ты, голым приставал к бабенке. И хоть бы было чем!
Завернув труп в простыню, они пристегнули его ремнями к носилкам. В лифте носилки пришлось поставить почти стоймя, иначе они не помещались.
— Беспокойная была ночь? — спросил я санитара, когда мы спускались в лифте.
— Четвертый вызов, — ответил он. — Могу поменяться с вами работой.
— Ну да, охота вам просиживать ночи напролет за счетной машинкой, когда скоро вы начнете загребать денежки. В газетах вон пишут, что врачи у нас зарабатывают больше всех.
— Боже, услышь это и благослови Америку, — воскликнул санитар, выходя из лифта.
Я открыл им парадную дверь и глядел, как ловко они поставили носилки с телом в санитарную машину. В патрульной машине второй полисмен крепко спал за рулем, негромко посапывая. Завыла сирена, и «скорая помощь» быстро скрылась из виду.
— Какого черта они торопятся? — сказал полисмен, стоявший рядом со мной на ступеньках.
— А напарник-то ваш заснул.
— Проснется, если будет вызов. Чутье у него, как у собаки. Пусть пока отдохнет. Хотел бы я иметь его нервы, — со вздохом добавил он. — Пойдемте заглянем в вашу книгу регистрации приезжающих.
Мы вернулись в мою конторку. Проходя через смежную комнатку, я старался не глядеть на полку, где среди канцелярских принадлежностей и старых журналов лежал принесенный мной футляр.
- Предыдущая
- 6/73
- Следующая
