Выбор - Хантер Эрин - Страница 2

Добравшись до конца туннеля, она остановилась. Поросшая травой полянка перед палаткой целителей была пуста.

— Гусохвост! — позвала Синегривка, подумав, что старик, как обычно, спит в своей пещере.

Два горящих глаза уставились на нее из трещины в скале. Синегривка насторожилась. Глаза горели таким диким огнем, что на миг ей показалось, будто в пещеру забралась лиса.

— Г-гусохвост! — срывающимся голосом пролепетала она.

Всклокоченный целитель, покряхтывая, выбрался наружу. При дневном свете его глаза уже не казались такими страшными.

— Чего тебе?

— Пышноус послал меня к тебе за травами для живота. Прошлой ночью мы с Розолапкой и Нежнолапкой съели больную мышь.

— Ты поправилась? — спросил Гусохвост, уставившись на нее.

Синегривка кивнула.

— Повсюду зловещие предзнаменования! — проскрипел целитель.

Синегривке показалось, что она ослышалась. Бормоча себе под нос, Гусохвост скрылся в палатке, потом, не переставая ворчать, выбрался оттуда и бросил перед Синегривкой кучу мятых и рваных листьев.

— Ничего страшного, это всего лишь больная мышь, — сказала она, не понимая, почему целитель так расстраивается.

Гусохвост наклонился к Синегривке и зашипел, обдавая ее своим несвежим дыханием:

— Просто больная мышь? Нет, моя дорогая! Это еще одно предостережение! Я должен был знать, что это случится! Я должен был почувствовать!

— Да как это почувствуешь? — отмахнулась Синегривка. — Я ела эту мышь и то ничего не почувствовала. На вкус она была самая обыкновенная.

Приглядевшись, она поняла, что шерсть у целителя взъерошена не после сладкого сна, а пришла в такой ужасный вид от долгого пренебрежения умыванием. Косматые клочья обрамляли, тощую фигуру целителя, который выглядел таким изможденным, словно сейчас была не сытая пора Зеленых листьев, а стужа Голых деревьев. Синегривка невольно попятилась.

— Мышь как мышь, — упрямо пробормотала она. — Случается.

Гусохвост изумленно уставился на нее своими безумными глазами.

— Как можешь ты… ты, Синегривка, отмахиваться от предзнаменований?! Уж от тебя-то я этого не ожидал!

— От меня? — непонимающе переспросила Синегривка.

— От тебя! Разве не над твоей головой висит пророчество, как коршун над добычей? Ты — огонь, и только вода может погубить тебя. Забыла? Ты не имеешь права легкомысленно относиться к предзнаменованиям!

— Н-но… Я всего лишь воительница, — пролепетала Синегривка. Чего он от нее хочет? Это задача целителей толковать знаки и послания Звездного племени! Ее это не касается. И вообще, так несправедливо. Гусохвост должен толковать знаки и давать ответы, а не дразнить ее непонятным пророчеством, в которое она уже почти перестала верить.

— Всего лишь воительница? — затряс усами целитель. — Слишком много предзнаменований! Трое котов отравлены и находятся на кошачий ус от Звездного племени. Пестролапая на пороге смерти, а у трех ее котят надежды выжить не больше, чем у кроликов, попавших в лисью нору. — Он смотрел куда-то сквозь Синегривку, словно забыл о ее присутствии. — Почему у подруги предводителя роды прошли так трудно? Котята вряд ли переживут еще одну ночь. Единственный котенок настолько слаб, что не может даже мяукать, не говоря о том, чтобы есть. Я должен был помочь им, но как я могу сделать это, когда знаки предвещают такую беду?

«Великое Звездное племя, о чем бормочет этот безумец?»

Забыв о травах, Синегривка попятилась к папоротникам.

«Находятся на кошачий ус от Звездного племени… Неужели все настолько страшно?»

Синегривка со всех лап бросилась в палатку оруженосцев. Она впервые поняла, что Розолапка и Нежнолапка больны гораздо серьезнее, чем ей казалось.

Раздвинув папоротники, она ворвалась в палатку. Сестры, мокрые от пота, неподвижно лежали в своих гнездышках.

Услышав шаги, Розолапка с трудом приподняла голову.

— Привет, Синегривка.

Нежнолапка даже не пошевелилась.

Синегривка подошла к Розолапке и ласково лизнула ее в голову.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — прохрипела больная.

— Алосветик уже принесла вам попить?

Розолапка с трудом покачала головой.

— Пышноус сказал, что ты тоже заболела.

— Да, но я уже почти совсем поправилась, а значит, и ты тоже выздоровеешь! — осекшись, она посмотрела на Нежнолапку, которая начала стонать и метаться, не открывая глаз. — Вы обе выздоровеете, — произнесла Синегривка, всем сердцем надеясь, что так оно и будет.

Папоротники снова закачались, и в палатку вбежала Алосветик с зажатым в пасти куском пропитанного водой мха. Присев возле дочерей, Алосветик положила по кусочку возле каждой. Розолапка тут же принялась жадно лакать воду, но Нежнолапка даже не шелохнулась.

Алосветик начала ее вылизывать.

— Открой глазки, милая, — умоляюще шептала она. — Проснись и выпей водички.

Нежнолапка с трудом приоткрыла глаза. Она, молча, понюхала мох, несколько раз лизнула его, но потом поперхнулась и закашлялась, не в силах проглотить даже эту каплю.

— Я сбегаю за Пышноусом, — бросилась к выходу Синегривка.

— Он спит, — прошептала Алосветик, качая головой. Она ласково погладила хвостом Нежнолапку, снова провалившуюся в забытье. — Я присмотрю за ними, — сказала она, подняв глаза на Синегривку. — Иди, тебе нужно подышать свежим воздухом. Пройдись по лесу.

Синегривке не хотелось бросать подруг, но от запаха рвоты и болезни у нее снова начались спазмы. Кивнув, она вышла из палатки и с наслаждением подставила морду свежему ветерку.

«В лесу будет еще лучше». Бросив взгляд на Пышноуса, спавшего в тени скалы, Синегривка пошла к выходу из лагеря.

Подъем по склону холма дался ей с трудом. Наконец, взмокшая и задыхающаяся, Синегривка остановилась на вершине. Прохладный ветерок остудил ее разгоряченное тело, и она побрела в лес, радуясь возможности хотя бы немного побыть вдали от тревог и болезней, терзающих лагерь.

В кронах деревьев перекликались птицы, их веселые трели эхом звенели над лесом. В густой траве гудели насекомые. Листья гладили шерсть Синегривки, когда она бездумно брела по знакомой тропе, ступая лапами по мягкой листве давно прошедших листопадов. Постепенно ее мрачные мысли стали рассеиваться.

«Нужно верить в лучшее. Звездное племя защитит своих детей».

Бабочка вспорхнула с земли в нескольких кошачьих хвостах от носа Синегривки. Внезапно росшие рядом папоротники всколыхнулись, и из стеблей на тропинку выкатился пушистый золотистый клубок.

— Попалась! — Львинолап, раскинув лапы, прыгнул на бабочку, но та легко упорхнула. — Мышиный помет, — выругался оруженосец. Он сердито посмотрел вслед улетающей дичи. Сверкнув глазами, Львинолап с досадой рванул когтями траву и пробормотал: — Попадись ты мне в следующий раз, будешь знать!

В следующее мгновение оруженосец заметил застывшую на тропинке Синегривку.

— Привет, — весело крикнул он.

«А где Острозвезд? — Синегривка повела носом — никаких следов предводителя. Она недоверчиво прищурила глаза — но ведь Острозвезд и Львинолап вышли из лагеря вместе!»

— Чем занимаешься? — беспечно поинтересовалась она.

«Может, Острозвезд послал Львинолапа охотиться? А они не боятся, что Ветреница хватится своего оруженосца?»

Львинолап растерянно захлопал глазами.

— Я? — в его голосе вдруг появилась какая-то напряженность, словно он не хотел откровенничать с Синегривкой. — Ничем, вообще-то. Только что бабочку упустил.

— Где Острозвезд? — напрямую спросила Синегривка.

Львинолап застыл, открывая и закрывая пасть.

— Острозвезд?

— Ну да, Острозвезд, — ответила Синегривка, пытаясь разрядить возникшую неловкость шуткой. — Такой рыжевато-бурый кот. Крупный. Наш предводитель. Вы сегодня утром вместе выходили из лагеря.

— Да? — переспросил Львинолап, переминаясь с лапы на лапу. — Правда? То есть, ты нас видела?

Синегривка не хотела, чтобы Львинолап подумай будто она за ним шпионит. Поэтому она поспешно пояснила: