Скажу вам, как погиб он - Алекс Джо - Страница 2

Алекс стал автором детективных романов. Он не чувствовал никакого призвания к этой профессии, но знал, что после пяти лет на войне он уже никогда не сможет вернуться в офис, который покинул девятнадцатилетним парнем — юным, начинающим чиновником с хорошими перспективами на будущее. Теперь ничто уже не связывало его с тем парнем. Он попытался писать и к своему изумлению обнаружил, что его романы идут нарасхват. К счастью, он прочел довольно много хороших книг, чтобы эта сомнительная слава могла вскружить ему голову. Тем не менее он старался писать свои романы как можно лучше.

И здесь, между прочим, таилась еще одна причина его плохого самочувствия в этот вечер. Маленькая, плоская пишущая машинка «Olivetti» стояла на столе открытой, а на вложенном в нее листе виднелись два слова, аккуратно напечатанные в разрядку:

И все. Уже две недели этот лист торчал в машинке. Уже две недели Джо разгуливал по комнате целыми часами, подходил к столу, садился, потом вставал и снова начинал ходить от стены к стене. Он точно знал, какой должна быть эта книга, хотя пока еще не было даже плана ее. Джо чувствовал, что идея превосходна: загадка, предлагаемая читателю, ясна и невероятно проста, но в то же время так упрятана в лабиринте ложной видимости, что к ее разгадке ведет лишь одна-единственная узкая тропинка, хоть и снабженная честно всеми необходимыми указателями, но скрытая во мгле…

Джо вздохнул. То, что он ощущал, не имело ни малейшего значения, раз не удается начать книгу. Быть может, в тихом Саншайн Мэноре, стоящем на морских скалах в кольце вековых деревьев, окруженном деликатной заботливостью Драммондов, он, наконец, сдвинется с мертвой точки. Он знал: главное — начать, а дальше все пойдет хорошо.

Джо взглянул на часы, потом на телефон. Если в течение пяти минут Каролина не позвонит…

Телефон зазвонил. Джо снял трубку.

— Добрый вечер, — сказала Каролина.

— Добрый вечер. Я уже начал опасаться, что ты не получила мою открытку.

— Получила… — в голосе Каролины прозвучало едва уловимое колебание. — Мне очень жаль, но я сегодня уезжаю. — Снова колебание. Джо молчал. — Я уезжаю надолго. Звоню, чтобы сказать тебе: до свидания, Джо.

— До свидания, Каролина. Желаю тебе счастливого пути.

— Спасибо… — Пауза. — Ты был очень мил, Джо. Надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся.

— Разумеется! — сказал он с любезной уверенностью…

Пауза.

— До свидания, Джо.

— До свидания, Каролина.

Джо Алекс медленно опустил трубку, но в ту минуту, когда она коснулась аппарата, телефон снова зазвонил. Джо резко поднял трубку.

— Слушаю.

— Это ты, Джо?

— Я. Это ты, Бен, верно?

— Да, конечно. Ты что сейчас делаешь?

— Что я делаю? По идее я должен быть огорченным. Но я не огорчен, и меня огорчает то, что я не огорчен. Понимаешь?

— Понимаю. Или ты полагаешь, что у полицейских не бывает личных огорчений?

— Не уверен… — пробормотал Джо. — Может, зайдешь ко мне? Я как раз собираюсь в театр и…

— То есть, у тебя есть два билета на «Макбета» и ты не знаешь, куда девать второй…

— Приблизительно… — Сказал Джо и вдруг осознал: — А откуда ты знаешь, что на «Макбета»?

— Просто угадал…

— Гм…

— Что — «гм»?

— Ничего. А хочешь пойти?

— Не знаю. Сегодня я одинокий полицейский, — сказал Бен Паркер. — Я полицейский, одетый в самый что ни на есть вечерний костюм. Честно говоря, я хотел вытащить тебя из дому. В Ист-Энде есть один довольно приличный ресторан, куда стоило бы заглянуть. Я хочу сказать — можем совместить приятное с полезным. Впрочем, это не срочно. Обычная профессиональная рутина. Но раз уж у тебя билеты на «Отелло»…

— На «Макбета».

— Тем более! Эта пьеса мне решительно подходит. Есть преступление, есть мотивы и есть глубокий анализ психологии преступника. Я мог бы немало туда добавить, если б владел белым стихом.

— То есть, ты готов пойти?

— Да. А потом мы могли бы заглянуть куда-нибудь на рюмочку. У меня к тебе небольшая просьба.

— Личная?

— Нет.

— Это интересно, — сказал Джо Алекс. — У нас двадцать минут до начала спектакля, а по дороге мне еще надо купить цветы. Куда за тобой заехать?

— Никуда, — прозвучал спокойный ответ. — Я в баре напротив твоих окон, и если ты отодвинешь занавеску, то увидишь у этого бара черный автомобиль. За рулем сидит толстощекий молодой человек в серой шляпе. Его зовут Джонс, и он — сержант.

— Это означает, что в настоящую минуту ты находишься на службе, верно?

— Я всего лишь слабый человек, — рассмеялся Паркер.

Но Джо, знавший его много лет, знал также, что Бен скорее пустит себе пулю в лоб из служебного пистолета, чем употребит служебную машину в личных целях.

— Уже выхожу! — крикнул он в трубку, поправил перед зеркалом волосы и вышел в прихожую, размышляя о том, откуда Бен знает, что он собирался сегодня посмотреть «Макбета», что Каролина не пришла и что…

Надо плотно застегнуть плащ — вечер нынче холодный. Джо ощутил легкое возбуждение. Плохое настроение прошло.

В заполненном до последнего места зале стояла полная тишина. Сара Драммонд подняла руку к глазам. Алексу показалось, что в круге света от установленного наверху невидимого прожектора он действительно видит красное пятно на ее руке.

— Это запах крови! — произнесла актриса тихо и почти спокойно. — Все благовония Аравии не заглушат запаха этой маленькой ладони. О!

Это последнее восклицание выражало тихое изумление, но одновременно было преисполнено такого безумия, что Алекс протер глаза. Он никогда даже не предполагал, что целые тома трудов по психологии, всю человеческую муку и всю отдаленность исступленного разума от реального мира можно выразить в одном-единственном возгласе, произнесенном к тому же так тихо, что если бы в зале не стояла абсолютная тишина, никто бы его не услышал. Он искоса глянул на Паркера.

Инспектор сидел, слегка наклонившись вперед, глаза его были прищурены, а на лице застыло выражение такой сосредоточенности, будто он был ученым, наблюдающим феномен, от которого зависит судьба всех его исследований. Тем не менее он почувствовал взгляд соседа и медленно повернул голову. Алекс с удивлением увидел в его глазах не восхищение, а как бы тревогу.

Когда занавес опустился и наступил антракт перед последним действием, Паркер легонько толкнул Алекса локтем.

— Ты точно хочешь остаться до конца? Леди Макбет мы больше не увидим, а финал и так нам известен еще со школьных лет, — он мимолетно усмехнулся. — Я всего лишь полицейский, но мне кажется, что на остальных актеров жаль терять час нашей жизни. Странный спектакль! Эта женщина настолько царит здесь над всем, что, честно говоря, меня гораздо меньше трогает судьба ее мужа.

— Ладно, — сказал Алекс. — Пошли.

Спустя полчаса черный автомобиль остановился у дома Алекса. Инспектор очнулся от размышлений.

— Мы же собирались в Ист-Энд! Я забыл сказать сержанту, и он привез нас обратно. Но, быть может, это к лучшему. Не поздно будет зайти к тебе на минутку?

— Ну разумеется, нет, — сказал Алекс. — Ведь ты все еще не сказал мне того, что собирался.

— Я? А, ну да, конечно, — Паркер умолк.

Лифт мягко поплыл вверх. Когда они вошли, Алекс вынул из маленького холодильника, укрытого между полок, заполненных книгами, две бутылки и, держа их в обеих руках, показал инспектору.

— Коньяк или виски?

— Виски. И без содовой, если можно.

Они сели. Алекс налил. Выпили молча. Алекс снова налил. Инспектор отрицательно покачал головой.

— Я думаю, — сказал он озабоченно, — что ты едешь к Драммондам, чтобы поработать над книгой. Я не хотел бы мешать тебе в этом… Вообще-то, у меня нет никакого права…

— Бен, — Алекс встал, — я понимаю, что если человек — превосходный сыщик, он не может вести себя, как, скажем, учитель греческого языка или владелец магазина игрушек. Но если позволишь, я хочу попросить — не веди себя, пожалуйста, как персонаж второсортного криминального романа.