Скажу вам, как погиб он - Алекс Джо - Страница 14

— Но ведь и ты наверняка мог бы найти себе чудесную жену, — улыбнулся Драммонд, — и я верю в то, что ты мог бы также рассказать людям много интересного о себе и о них в своих книгах, если бы не писал эти криминальные головоломки. Нет. Я не потому отыскал смысл в жизни. Это понятие, как мне кажется, рождается из того простого факта, что человек, проснувшись однажды утром, говорит себе: «Я хочу жить. Я сам себе нужен. То, что со мной происходит, волнует меня, и я намерен изо всех сил влиять на свою судьбу». Со мной это произошло, когда я уже был женат и приобрел кое-какое имя в науке. В один прекрасный день я проснулся с таким чувством, будто я перестал, наконец, читать длинную, мучительную книгу, которая описывала мои прежние мысли, и взял в руки другую, более веселую, почти детскую. И теперь я счастлив, настолько, насколько взрослый человек вообще может быть счастлив. Ты веришь — теперь я хотел бы прожить сто лет, и для каждого прожитого года я нашел бы полноценное содержание. Мне кажется, человек может сделать много хорошего для себя и других, если действительно захочет. А я — хочу!

Джо Алекс взглянул на него с явным удовольствием.

— Я очень рад! — сказал он искренне. — Я тебе завидую, но, в самом деле, рад за тебя. Верю, что ты будешь счастлив еще очень долго, и пусть это длится как можно дольше. — И как бы устыдившись этого внезапного порыва сердечности, он встал.

Драммонд тоже поднялся со скамьи.

— Интересно, — произнес он после секундного молчания, — а как Паркер через это прошел?

— Не знаю, — Алекс пожал плечами. — Он на восемь лет старше меня. Паркер был уже взрослым, когда мы познакомились. Мне было девятнадцать, а тебе, кажется, двадцать. — Драммонд утвердительно кивнул. — Он был старше нас, — продолжал Джо, — и у него была другая профессия. Он уже тогда работал в Скотленд-Ярде. И в армию он перешел, по-моему, почти по службе. Лучшим доказательством служит то, что до самого конца войны мы не знали, где он работал до 1939 года. Думаю, такие люди, как он, которые постоянно имеют дело с худшей стороной человеческой психики и которые должны постоянно размышлять о том, совершил ли кто-то то или иное преступление, и если да, то почему, вырабатывают в себе инстинкт, подобный инстинкту гончего пса, многократно увеличенному человеческим интеллектом. Я сам иногда ощущаю нечто подобное, когда пишу и пытаюсь вместе с моим вымышленным сыщиком найти и поймать преступника. Бен говорил мне, что тоже испытывает это категорическое внутреннее требование, которое велит ему накладывать на все будничные мысли и дела единственную, стоящую превыше всего, мысль о человеке, которого он должен поймать… — Джо умолк. — Я недавно видел его, — добавил он. — Честно говоря, не далее, как вчера вечером. Мы с ним были в театре, и оба восхищались твоей женой. Она была изумительна.

— А он… — Драммонд заколебался. — Он говорил обо мне?

— Да. Он сказал, что виделся с тобой и что его беспокоит анонимное письмо, полученное Скотленд-Ярдом. Он говорил также, что показывал тебе это письмо.

— Да, — Иэн махнул рукой. — Это полная чепуха! Бен приезжал сюда переодетым, ну совсем как детектив из романа. Сперва он заговорил со старым Мэлахи Ленеганом, который помнит его еще с того нашего отпуска, пятнадцать лет назад. Потом он велел Мэлахи отправиться ко мне и вызвать меня так, чтобы никто об этом не знал. Старик сделал это, причем вел себя так, что когда я потом вспомнил этот эпизод, я не мог удержаться от смеха. Однако в первые минуты я даже встревожился. Мы встретились в домике садовника, том самом, куда пошли сейчас наши рыболовы, чтобы коптить эту голову или, может, делать из нее чучело, не знаю, что там Мэлахи придумывает, чтобы ее законсервировать… В первую секунду я не узнал Бена. Он выглядел, как бродяга, — обросший, в залатанной куртке и грязных теннисных туфлях. Потом мы поговорили. Он, разумеется, категорически отказался от обеда в доме и сразу же после разговора исчез. Он лишь попросил меня, чтоб я показал это письмо Спарроу. Впрочем, чуть позже он по моей просьбе недолго побеседовал с ним. Бен очень просил нас обоих, чтоб мы все сохранили в тайне, ну, то есть, это письмо, но, разумеется, ни Спарроу, ни я не видели никаких причин, чтобы не рассказать об этом Люси, Саре и Филиппу, которому, если уж на то пошло, тоже могла угрожать какая-то опасность, если бы это абсурдное письмо содержало хоть долю правды. А еще Бен просил меня, чтобы я позволил поселиться одному из его людей в служебной комнате дома — так, на всякий случай, чтобы он был под рукой при необходимости. Я, разумеется, не согласился на это, потому что, во-первых, не желаю жить вместе с полицейским, который за мной присматривает, а во-вторых, само присутствие такого человека рождает определенного рода психоз, который мог бы плохо повлиять на нашу работу. Я лишь согласился дать разрешение двум молодым людям поставить на моей земле палатку прямо возле ворот. Они занимаются ловлей бабочек, но Паркер заверил меня, что день и ночь они будут контролировать доступ в имение, включая лестницу пристани, на тот случай, если бы что-нибудь угрожало нам со стороны моря… — Иэн весело рассмеялся. — Я опасался, что он посадит на одно из деревьев переодетого дятлом полицейского, который будет непрерывно стучать, чтобы оправдать свой наряд. В общем, нас тут теперь охраняют, как жемчужины сераля, да к тому же на ночь Мэлахи еще всегда спускает с цепи двух огромных волкодавов, которые шастают по всему саду, и я не хотел бы оказаться тем любопытным, который с ними встретится. Эти псы натренированы стариком так, что их нельзя даже отравить, потому что они едят только из его рук. Кроме того, Бен сам приедет сюда через пару дней. На это я, конечно, согласился с большой охотой, потому что, независимо от его работы в полиции, он так же, как и ты, один из самых близких мне людей, несмотря на то, что мы так редко видимся. Я думаю, что он, наконец, вздохнет спокойно, когда сам здесь появится… — Иэн снова рассмеялся. — А ты знаешь, что он велел мне обратить особое внимание на Гастингса! Представляешь? Ну неужели они там воображают, что ученый такого ранга всыплет цианистый калий в кофе коллеги?! Но дело даже не в этом. Я был поражен, когда выяснилось, как много Бен знает обо мне и моих исследованиях. О Спарроу, которого он никогда в жизни не видел, он говорил, как о старом знакомом! Впрочем… — тут голос Иэна зазвучал немного язвительно, — если уж говорить о Гастингсе, Бен мог бы меня так настойчиво не предупреждать. У нас и так заведено закрывать на ключ ту часть дома, где находится лаборатория. Туда ведет лишь один путь: через мой кабинет. Ключ к двери кабинета особый, он — единственный, и мы передаем его друг другу из рук в руки, а ночью он хранится у меня в комнате. Кроме того, в кабинете находится прочный несгораемый сейф. Все, что могло бы заинтересовать непрошеных гостей, находится в этом сейфе, а ключи от него только у нас двоих — у Спарроу и у меня. Даже Филипп не имеет к нему непосредственного доступа. Окна всего первого этажа забраны мощными решетками еще сто лет назад, а та часть, где находится лаборатория, оснащена новейшей охранной сигнализацией. Как видишь, наши исследования ведутся в настоящей крепости: собаки, полицейские в палатке, решетки, сейфы, особые ключи! Ну и в довершение всего Бен обязал меня сообщать фамилии всех гостей и предупреждать о тех днях, когда я или Спарроу покидаем Саншайн Мэнор. К счастью, все это уже ненадолго. Я думаю, через месяц мы закончим то, над чем работаем, то есть овладеем технологическими основами нашего метода. Если с одним из нас что-нибудь случится, другой сможет довести дело до конца. А уж потом пусть этим занимается промышленность.

— Я думал, — сказал Алекс, — что химические исследования производятся в каких-то специальных зданиях, а эпоха ученых, работающих дома, давно закончилась.

— Ну разумеется! — Драммонд хлопнул в ладоши — Бог ты мой! Мы проводим массу исследований, но далеко отсюда, то есть не мы сами, — на нас работает целый оперативный штаб. Нам вовсе не нужно находиться там, — мы даем задания и получаем результаты. Каждый второй день именно с этой целью из Лондона прибывает машина. А здесь, на месте, мы занимаемся лишь теоретической работой. Лаборатория нужна нам иногда только для небольших экспериментов, которые можно проводить на месте. Ею руководит Филипп, и он снимает с нас огромную часть работы при непосредственных опытах, — Иэн умолк. — Думаю, что Гастингс дорого бы заплатил, чтобы узнать, чего же конкретно мы уже добились и далеко ли зашли. Он очень славный человек. Я знаю его давно. Я гостил у него в Америке и пригласил его к себе, если он посетит Англию. Он приехал, и я стараюсь, чтобы ему тут было хорошо. Но он, бедняга, очень хотел бы увезти кого-нибудь из нас с собой.