Мой волшебный мир - Денисенко Кристина - Страница 18

Дракон сдержал слово и вернулся.

Первая голова нахмурила брови сердито:

– Вижу, с первым заданием ты справился. Сверкает дворец, как хрустальный. 

Вторая голова влилась в разговор:

– Но этого мало! Принцесса – очень красивая, как весенние цветы в зеленой роще! Если хочешь снова увидеть ее, пусть до заката расцветет городской сад.

Опять загрустил несчастный булочник. Как зимой цветы заставить цвести?

Люди развели руками и пошли по домам, не зная как выполнить условие дракона. И только тайно влюбленный булочник не хотел сдаваться. Не мог он ни еде, ни о сне думать, зная, что принцесса находиться в лапах безжалостного чудовища. Сел он на заснеженную лавку в опустевшем сквере и горько заплакал, не стыдясь своих слез. А снег все сыпался, и морозы крепчали – весной и не пахло. И взмолился булочник всем святым, обещая накормить круассанами обездоленных, с просьбой одной единственной: пусть до заката городской сад расцветет.

Уже и не верил булочник в чудо, думал, что никогда уже не увидит принцессу, как вдруг с треском распустилась первая почка на инеем покрытом дереве. Выросли и раскрыли бутоны лилии, зажужжали пчелы, бабочки запорхали, запахло весной.

Обрадовался булочник и взглянул на солнце. Близился закат.

Не обманул дракон и на этот раз. Пролетел над городским садом и снова на башню опустился, сжимая в лапе принцессу.

Вторая голова, хитро глаза прищурила:

– Лилии, значит, нежданно-негаданно расцвели?! И как это понимать? Ты что магией балуешься? Маг-кудесник?

– Да ничем я не балуюсь, – робко ответил булочник, – я просто влюблен.

Рассмеялся дракон во все четыре рта.

– Влюблен, значит? – переспросила третья голова. – Тогда покажи, какой ты смелый!

Взлетел дракон и повернул к реке.

Местами льда и вовсе не было: на строительство дворца пошел, местами лед таять начал от прихода весны, а там, где лед еще крепкий был, дракон опускался, ломал его, потом  поднимался и снова ломал. Так вся река укрылась осколками. И на одну из льдин дракон бросил принцессу.

Вмиг намок подол праздничного платья. Принцесса присела, ужаснувшись. Дракон летал по кругу, а булочник смело скакал от одной льдине к другой, не думая об опасности. Река не стояла на месте, лед медленно таял, сады цвели.

Булочник добрался центра реки и протянул руку принцессе:

– Не бойтесь, ваше величество! Смотрите только на льдины. Мы выберемся на берег!

И взялись они за руки, и плечом к плечу преодолели все преграды!

Дракон сверху видел, как удачно все складывается у булочника, и не стал мешать.

Обрадовались горожане спасению принцессы. Ликовали, песни пели и в пляс пустились.

Четвертая голова дракона была самая мудрая.

Прежде чем скрыться за горизонтом, дракон обратился к людям:

– Эх, вы, человеки! Больше двух тысяч лет я веду счет дням, месяцам, годам, а вы все не меняетесь: все так же верите в любовь и совершаете безумные поступки! Будьте счастливы!

Праздник продолжился. Опять гремели фейерверки, сверкала елка разноцветными гирляндами, вокруг нее водили хороводы и загадывали новогодние желания. 

О чем мог мечтать булочник? О любви принцессы?! О том, как накормить круассанами всех  обездоленных?! – О своем желании он никому не рассказывал.

Принцесса знала о его любви, но избегала встреч. Наградила орденом за мужество, но даже «спасибо» не сказала. Не хотела думать о нем, но каждый день ела его тортики, печенюшки и кексы с джемом. А булочник каждый день вкладывал всю свою любовь в них. И в духовке вместе с тестом обжигал часть своей души.

Детская новогодняя легенда, 17.12.2013

Олеся

Я не встречал таких женщин, как Олеся. Она особенная, неповторимая. Ее душа нежная и ранимая. Она как цветок, о котором я готов заботиться всю жизнь.

Олеся, Олеся, Олеся...

Наш роман начинался с общего желания побыть в полном одиночестве. Наши черные полосы жизни слились в одну, и постепенно мы пришли к выводу, что нам хорошо вдвоем, и ничто уже так не беспокоило и не вызывало желания в одиночку прятаться ото всех в безлюдном уголке глухого леса. Именно там я впервые коснулся ее холодной ладони, а потом прижал к груди, поцеловав в макушку.

До встречи в лесу, мы с Олесей были немного знакомы. Хотя «знакомы» это громко сказано. Она работала в парикмахерской, и на протяжении нескольких лет мы виделись с периодичностью раз в месяц. Как только она появилась, я стригся только у нее. Я всегда оставлял на мороженое, но никогда не решался заговорить о чем-то личном. Только о погоде, музыке и всякой ерунде.

Олеся казалась мне целомудренной и порядочной девушкой. И я не ошибался. Но еще тогда я не мог себе позволить проявлять к ней никаких знаков внимания. – Она носила обручальное кольцо, да и я на то время жил с внебрачной дочерью местного авторитета Васо Обезбашидзе  – Гулисой Воробьевой. Изменять ей мне и в голову не приходило, но к Олесе меня тянуло. Я будто чувствовал родственную душу.

Гулиса была эффектной девушкой еще в школе. Ее смуглая кожа и черные глаза сводили с ума многих, если не всех. Училась она плохо, зато умела отлично преподнести себя, выставляя напоказ рано сформировавшуюся грудь. На это я и попался. Мне нравилась ее раскрепощенность и  кокетство. Гулиса не ограничивалась классическими позами в сексе – ей не нужна была кровать, если есть подоконник, стол или папин джин на выходные.

Васо держал сеть магазинов и супермаркетов в городе. Его дочушка с детства привыкла к роскоши, дорогим побрякушкам, модным телефонам и трынькала налево и направо папины алименты до тех пор, пока папочка был щедр и его дела шли в гору. Но не все коту масленица. – Васо женился на польской балерине, и та приобщила его к искусству. Он пожертвовал большую часть своих сбережений на благотворительные цели. На его деньги были открыты школы бальных танцев для детей-сирот. И Гулисе ничего не оставалось делать, как охмурить какого-нибудь перспективного молодого человека, чтобы и дальше ни в чем себе не отказывать.

Этим человеком стал я – инженер-электронщик и по совместительству владелец «Лубанаха» – небольшого ресторанчика на окраине города. С Гулисой мы учились в параллельных классах и еще в тринадцать лет не только целовались, но и прогуливали уроки, занимаясь более приятными делами. Но все было несерьезно. Я не собирался на ней жениться сразу после школы. Я вообще не хотел на ней жениться. И не женился, хоть она и утверждала, что беременна. Нам тогда еще и шестнадцати не было. А вот в двадцать три, когда Васо активно помогал обездоленным детишкам, Гулиса поймала меня на крючок.

Я знал, что после расставания со мной она не стала монашкой, наоборот, о ней только и говорили все мои друзья и знакомые. Гулиса то, Гулиса се! Как будто она единственная во всем городе, с кем просто необходимо переспать и обязательно похвастаться друзьям. Так уж вышло, что спала она со всеми моими друзьями. Но и это меня не остановило. Хотя теперь я смотрю на все это другими глазами и понимаю, каким же дураком я был.

Гулиса запудрила мне мозги своими рассказами о первой любви. Мол, любила тебя, люблю и буду любить до последнего вздоха. Мы встречались, гуляли по ночному городу, занимались сексом, где придется, и в одну из таких ночей я преподнес ей красную коробочку в виде сердца с золотым колечком.

Я купил его ко дню рождения Гулисы. Я знал, что отец перестал баловать ее подарками, но все равно боялся, что кольцо с цирконием ей не понравится, а на бриллианты я раскошелиться не мог. – Намечался капитальный ремонт в моем ресторанчике.

Гулиса никогда нигде не работала. Даже когда ее мать нуждалась в деньгах и закладывала в ломбард украшения, она и не пыталась найти работу – гуляла днями и ночами, в то время как ее родная мать гнула спину, чтобы прокормить, одеть и обуть свое чадо, не знающее ни в чем отказа. Потом эти заботы легли на мои плечи.