Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 29
- Предыдущая
- 29/198
- Следующая
Все молчали, хотя сообщение, которое услышали шошоны, наверняка вызвало у них бурю одобрения. Некоторые из них молча пошли в палатку, чтобы выполнить приказ вождя, и вскоре привели двух пленников к огню.
Те шли пошатываясь. Веревки так глубоко впились в кожу, что кровообращение было нарушено. Прошло довольно много времени, пока они снова полностью восстановили подвижность суставов.
– Старый енот, что ж ты сделал такую глупость? – задал вопрос Длинный Дэви своему другу. – Только такая лягушка, как ты, могла сама прийти прямо в клюв к аисту!
– Лучше закрой свой, в противном случае я запрыгну тебе в него, и немедленно! – ответил сердито Джемми, потирая воспаленные запястья. – Мастер Разящая Рука сможет подтвердить вам, что здесь и намека нет на глупость. Мы не оказали сопротивления, потому что это был единственный способ сохранить наши жизни. В случае, если бы мы принялись защищаться, нас бы просто уничтожили. На моем месте ты поступил бы точно так, тем более я был полон уверенности, что Разящая Рука не даст нам здесь надолго застрять.
– Ну, старик, ты только успокойся! Я не имел в виду ничего плохого, и ты прекрасно знаешь, что я от души рад видеть тебя снова свободным.
– Хорошо! Но мне придется поблагодарить за мое освобождение не только тебя. Повернувшись к Разящей Руке, он продолжил: – Конечно, вам и только вам, мастер, я обязан своим освобождением. Скажите мне, чем я могу вас отблагодарить! Хотя моя жизнь и не имеет особой ценности, поскольку это всего лишь жизнь Толстяка Джемми, но я в любой момент готов отдать ее в ваше распоряжение.
– Вы мне ничем не обязаны, – парировал Разящая Рука. – Ваши товарищи были великолепны. Прежде всего, благодарите моего брата Виннету. Без его помощи мы не смогли бы вас освободить так быстро и бескровно.
Толстяк метнул восхищенный взгляд на грациозную и вместе с тем мощную фигуру апачей. Затем он протянул руку и произнес:
– Я знаю, что Виннету всегда неподалеку от мест, где можно встретить Разящую Руку. Раз я лягушка здесь, то пусть аист, который зовется Длинным Дэви, проглотит меня тут же, если вы не самый лучший индсмен, которому я подавал когда-либо руку. Разрешите от души крепко пожать ее, примите тысячу благодарностей и позвольте мне так долго следовать за вами, сколько вам будет угодно.
Негр Боб кинулся с радостным криком к Хромому Фрэнку:
– Ну наконец-то! Массер Боб снова видеть его хорошего масса Фрэнк! Массер Боб очень хотеть убить всех индейцев-шошонов, но масса Разящая Рука с массой Виннету хотеть сделать все в одиночку. Вот почему шошоны живы пока.
Он взял руку Фрэнка и, нежно касаясь, погладил поврежденные места на запястьях.
Конечно, Джемми и Фрэнк прежде всего хотели знать причины, по которым удалось их так быстро и без кровопролития освободить, о чем им тут же поведали в нескольких словах. Для подробного рассказа не было времени, поскольку шошоны уже собрались и стали рассаживаться вокруг костра на совет.
Глава VII
Подобно длинной тонкой извивающейся змее, шел отряд шошонов по прерии. Равнина Синих трав распростерлась от Чертовой Головы между горами Биг-Хорн и скалами Гремучих Змей до места, где Грейбулл-Крик льет свои прозрачные воды в Биг-Хорн.
Эта «синяя трава» встречается на Западе не часто. Она растет в высоту до уровня, на котором достаточно влаги, и может даже достигнуть высоты человеческого роста. Но бывает, даже всадника может скрыть с головой. Для вестмена это только лишние хлопоты, и единственный выход – отыскать вытоптанную бизонами тропу и следовать по ней. Высокие, подрагивающие от ветра стебли лишают вестмена так необходимого ему обзора, а при непогоде частенько случается, что опытный охотник, оказавшись без компаса и не имея возможности ориентироваться по солнцу, на исходе дня после изнурительной поездки верхом оказывается в том же самом месте, откуда трогался в путь утром. Иной, следуя по кругу и наталкиваясь на собственный след, принимает его за чужой, порой даже – за след врага. Он снова едет по нему, делая не один круг, прежде чем, к собственному великому огорчению, обнаружит ошибку, которая при известных обстоятельствах может стоить жизни.
Но и следовать по бизоньей тропе далеко не безопасно. В любой миг можно столкнуться лицом к лицу с врагом, будь то человек или зверь. Нарваться на старого свирепого отшельника-бизона, отбившегося от стада, не менее опасно, чем нос к носу налететь вдруг на враждебного индейца, вскинувшего ружье. Вот тут уж времени на раздумье нет – выживет тот, кто выстрелит первым.
Шошоны ехали цепью – их лошади ступали след в след. Так индейцы двигаются всегда, если точно не знают, безопасен ли путь. Кроме того, вперед высылаются лазутчики, самые проницательные и хитрые воины, чьи глаза и уши не пропустят ни шороха взъерошенной ветром травы, ни склонившегося под его порывом стебля, ни тихого треска сломанной ветки. Внешне расслабленный, наклонившийся далеко вперед, словно повиснув на коне, разведчик едет так, будто искусство верховой езды ему вовсе неведомо. Его глаза кажутся закрытыми, да и сам он со стороны неподвижен. Механически, будто по привычке, передвигает ноги и его конь. Если бы кто-нибудь наблюдал за обоими из засады, то, несомненно, поверил бы, что всадник просто заснул в седле. На самом же деле все наоборот – внимание разведчика тем напряженнее, чем меньше он это показывает. Под крепко сомкнутыми веками его зоркий взгляд напряжен и внимателен, от него не укроется ни одна мелочь.
Только разведчик обладает слухом, который способен уловить едва заметный тихий звук. За близлежащими кустами крадется враг, который поднял свою винтовку, чтобы выстрелом убить разведчиков. Он коснулся прикладом пуговицы на своей куртке. И этот едва различимый звук на фоне общего шума уловит слух разведчика. Острый взгляд в заросли кустов, поводья остаются в руке, всадник выскакивает из седла, но оставляет в седле одну ногу. Хватается рукой за шейный ремень лошади так, что его тело полностью исчезает за корпусом животного и защищено от пуль противника, а лошадь, вдруг пробудившаяся от своей мнимой спячки, делает два или три прыжка в сторону и исчезает со своим всадником в зарослях либо за деревьями. Это происходит секунды за две, а этого времени недостаточно, чтобы враг мог хорошо прицелиться. Тем более что у последнего появляются все основания позаботиться о собственной безопасности.
Именно такие хорошие разведчики ехали на довольно большом расстоянии впереди отряда шошонов. Разящая Рука, Виннету и Черный Олень двигались во главе основного отряда. За ними следовали белые с Вокаде и Бобом.
Последний так и не стал хорошим всадником, несмотря на упражнения в верховой езде. Кожа его ног еще не зажила. Он ехал, превозмогая боль, и выглядел на лошади еще несчастней, чем раньше. Постоянно причитая «Ах!», «О, горе мне!», он соскальзывал то в одну, то в другую сторону, стонал и стонал на все лады, подкрепляя слова самыми страшными гримасами, и грозя сиу поплатиться за его мучения. В случае, если его угрозы сбудутся, все они должны были стоять у столба пыток в ожидании ужасной смерти.
Чтобы сидеть было мягче, он нарвал синей травы и сделал из нее подстилку. Но, так как ему не удалось закрепить ее крепко на спине лошади, она время от времени съезжала и он, естественно, оказывался вместе или рядом с ней на земле.
Это вызывало даже у очень серьезных шошонов веселую улыбку, и когда один из них, который немного понимал по-английски, назвал его Слайдинг-Боб – Скользкий Боб, это прозвище стало переходить из уст в уста.
Вскоре местность стала меняться. Вдалеке лежали горы, но на синеватой дымке и с неопределенными контурами. Они имели вполне четкие очертания, несмотря на большое расстояние, которое отделяло всадников от их подножия.
В этих местах воздух настолько чист, что предметы, которые удалены друг от друга на много миль, кажутся очень близкими. Человек решает, что их можно достичь в течение нескольких минут. А сама атмосфера так пропитана электричеством, что, если два человека коснутся друг друга, тотчас проскакивают видимые и ощутимые искры. Индейцы, которые принадлежат к сонорскому языковому племени, называют это явление «мох-ав-кун», то есть «огонь москита». Зарницы сверкают тут постоянно, хотя на небе вплоть до горизонта нет ни единого облака. Часто кажется, будто все вдали охвачено пламенем, но это на самом деле не опасно ни для людей, ни для животных. Лишь только прерию окутывают сумерки, непрерывное свечение и накал электричества в атмосфере рождают поистине неописуемые картины, даже грубая душа привыкшего к подобным представлениям вестмена не может устоять перед очарованием увиденного. Он, всегда полагающийся только на свои силы, чувствует себя маленьким и бессильным перед таинственными явлениями. То же самое ощущает и индеец. «Ве-куон-пе-та-вакан-шецах» – огонь вигвама Великого Духа – так называют зарницу сиу. «Маниту анима аваррентон!» (В молнии я видел Маниту!) – говорит индеец из племени юта-змееногих, когда сообщает своим о том, что озарило его путь.
- Предыдущая
- 29/198
- Следующая
