Горячий осколок - Шмерлинг Семен Борисович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/23
- Следующая
6
Фронт — большой. Он протянулся изломанной огненной чертой от студёных до тёплых морей, через гранитные горы, дремучие леса, чёрные болота, полынные степи, реки и озера, каменные города, бревенчатые и саманные деревни. Он и общий для всех, кто обороняется и наступает, горюет и радуется, живёт или погибает. Он и разный — у каждого свой.
Для одного фронт — это обвалившийся после артобстрела окопчик с нависшим клочком пожухлой травы, для другого — раскалённая броня и узенькая прорезь смотровой щели, для третьего — стёклышко прицела в проёме зелёного стального щита, для четвёртого — вёрткий штурвал в руках и вокруг небо в серых разрывах… Для каждого — свой.
Шофёрский фронт — дороги. Конечно, шофёрам и в окопах приходится сидеть, и пушкарей подменять, и на танки взбираться. Но главное — дороги. Редко-редко попадаются шоссейки, а чаще всего расстилается перед тобой вековечный, древний, как Русь, просёлок. То надёжный, покойный — доверься ему, как другу, и хоть баранку бросай! То скрытный, обманчивый, петляющий по глухим лесам, топким полям, крутым косогорам, по невылазной грязи, хоть на себе машину тащи!
Породила война и свою, особую дорогу: свежепроторенную у самого переднего края колею, таинственную и неожиданную, как сам бой, прострелянную снарядами и пулями, всю — под прицелом.
Мартовской ночью сорок четвёртого года попал и Алексей Якушин на такую фронтовую дорогу.
На армейском складе погрузили снаряды. Артиллерийский полк находился на подступах к украинскому городку. Что там происходит — шофёры толком не знали. На складе говорили, что городок взят ещё вчера и наши рванули вперёд и будто танки выскочили под самую Одессу.
Вечером водители балагурили с регулировщицами у разбитого хутора. Девушки точно знали, что городок освободила пехота, но дальше не пошла, а заняла оборону.
В полночь встретилась санитарная летучка, битком набитая ранеными. Они ворочались в фанерной будке, укрывавшей кузов, стонали, ругались, просили закурить.
— Какой там — город взяли, — зло крикнул кто-то из раненых, — на-кось, выкуси! Жмёт немец!
Грязно-серый, пахнущий порохом рассветный туман облепил ветровое стекло. Вытянув шею из кабины, Алексей следил за ползущим впереди «крокодилом». Его вёл Бутузов. Алексей смотрел во все глаза и всё же чуть было не натолкнулся на тягач, когда тот неожиданно остановился. Якушин тычком прижал тормоз. Мотор заглох, и тотчас в уши полезли грохот, железный стук. Они словно пронизывали сырую мглу, растворялись в ней, и было непонятно, кто откуда и в кого стреляет.
Бутузов стоял рядом с длинным и худым артиллерийским капитаном.
— За туманом проскочим, — говорил Бутузов.
— К сожалению, не удастся, — как-то очень уж вежливо отвечал капитан. — Дальше рельеф меняется, там возвышенность, над ней туман, безусловно, рассеялся.
— Тогда, может, здесь сгрузим, а уж к батареям полковым транспортом?
— Нельзя, нецелесообразно, — все так же вежливо возражал артиллерист. — Наши орудия на прямой наводке и сидят на голодном пайке. Уж будьте любезны подвезти к пушечкам.
— Буду любезен. По одной машине гнать, что ли?
— Вот именно, по одной и на значительной дистанции, иначе возможны неприятности.
— Поехали.
Дорога пошла на подъем. Туман редел. Развиднелось.
Лейтенант снова остановил колонну. Отсюда, понял Якушин, начнётся бросок к батарее.
Алексей оглядывал темно-бурое, исхлёстанное бугристыми колеями поле, все в рваных клочьях, будто из распоротой шубы вылезла старая грязная вата. Нерастаявший ночной туман перемешался с дымными кустами разрывов, с курящимися выдохами орудийных и миномётных выстрелов. Лейтенант Бутузов подошёл к «газику» Алексея, с маху ударил грязным сапогом по тугому баллону, сказал:
— Ну-ка, встань, Якушин, смотри… Видишь за посадкой бугор, круглый, словно кулич? На нём — батарея. Надо вправо держать, тогда подъедем к ней с обратного ската.
Алексей согласно кивнул, не решаясь признаться, что не рассмотрел ни посадку, ни батарею. Глаза как будто подёрнуло дымкой.
— Ладно, — видимо, поняв его состояние, заключил взводный. — Дуй за мной. Не отставай, но и не прижимайся. За нами поедут остальные. По машинам!
Алексей стремглав прыгнул в кабину своей полуторки, заёрзал на потёртом сиденье. Щиток с облупившейся краской прыгал перед глазами, холодный ключ зажигания словно ускользал из пальцев, нога давила в пол мимо педали стартера.
Он перевёл дыхание. И увидел, как пошёл вперёд «крокодил». В то же самое время руки Алексея сработали сами, мотор завёлся. Алексей погнал машину вслед за удаляющимся тягачом. «Ничего, ничего, — успокаивал он себя, — пока ведь безопасно, не стоит психовать».
«Крокодил» шёл ходко, подобранный, присадистый, он будто стлался по земле и уходил, уходил. Алексой забыл наставление взводного — сохранять дистанцию, и теперь весь смысл его существования заключался в том, чтобы догнать «крокодила», приблизиться вплотную.
«Газик» бросало, руль вырывало из рук. Внезапно обострившимся боковым зрением Алексей засёк справа резкий провал траншей и в ней, как тени, согнутые чёрные фигурки бойцов. «Куда мы? Неужели проскочили передний край и летим прямо к немцам?» Но впереди маячил тягач, и Алексей думая лишь о том, как бы догнать Бутузова, непременно догнать, опять нажал на газ.
Взрыва он не услышал. Машина вздыбилась, подпрыгнула, зазвенев разбитыми стёклами, и ворвалась в едкий, вонючий столб дыма. «Газик» пошёл опять, припадая теперь на правую сторону, сминая, сжевывая дисками пробитые шины.
Когда пространство перед разбитым ветровым стеклом расчистилось, Алексей увидел в сотне метров перед собой «крокодила» и каких-то людей. Ещё весь во власти бешеной гонки, не в силах остановить машину, он пролетел мимо тягача, и сзади до него донеслось:
— Сто-ой, дура!
Он всем телом нажал на тормоз. Полуторка, подскочив задком и вильнув, зарылась передними колёсами в свежевыкопанный грунт. Якушин с тяжёлым сипеньем выдохнул воздух.
Когда негнущимися ногами он ступил на шаткую землю и, пошире раскрыв глаза, стал разбираться, где, собственно, находится, в кузов его машины уже прыгнули в подоткнутых под ремень шинелях артиллеристы. С бережливостью они стали снимать снарядные ящики и укладывать их в штабель.
- Предыдущая
- 8/23
- Следующая
