Нездешний - Геммел Дэвид - Страница 16

— Следуй за человеком, который ищет их.

— Кто этот человек?

— Тот, кого ты боишься больше всех в мире яви.

— Нездешний?

— Он самый.

— Зачем ему доспехи? Ему все равно, кто победит в этой войне.

— По твоей указке он убил короля, Каэм, — и все-таки ты охотишься за ним. Дренай убьют его, если найдут. Возможно, он не прочь заключить сделку.

— Откуда ему известно, где находятся доспехи?

— Я сказал ему.

— Зачем? Что за игру ты ведешь?

— Смертельную игру, Каэм.

Старик открыл глаза, и в них вспыхнули языки пламени.

Каэм закричал — и проснулся.

Три ночи подряд Каэму снились бронзовые доспехи и два легендарных меча. Однажды он увидел, как доспехи парят в воздухе над Скултикским лесом, сверкая, словно второе солнце. Потом они медленно спустились к верхушкам деревьев, озарив армию Эгеля своим светом. Деревья превращались в людей, и армия росла, становясь огромным, непобедимым войском, На вторую ночь Каэм увидел, как Нездешний идет по лесу со страшным мечом Ориена, и вдруг понял, что убийца подбирается к нему. Каэм побежал, но ноги не слушались его, и он мог лишь смотреть в ужасе, как Нездешний рубит его на куски.

На третью ночь Каэму приснилось, что он сам в доспехах Ориена всходит на мраморные ступени вагрийского трона. Восторженные крики толпы наполняли его радостью, и в глазах своих новых подданных он увидел обожание.

Утром четвертого дня он едва мог сосредоточиться, выслушивая доклады своих офицеров. Он старался вникнуть в нескончаемую череду мелких трудностей, которые испытывает всякая воюющая армия. Припасы с запада поступают медленно, поскольку повозок оказалось меньше, чем требуется; спешно строятся новые телеги. Под Дренаном перебили шестьсот лошадей, обнаружив, что некоторые из них кашляют кровью; мор, как полагают, остановлен. К недавним нарушителям дисциплины применены суровые меры, но следует помнить о том, что солдаты питаются впроголодь.

— Это лентрийцы? — спросил Каэм. Вперед выступил молодой Ксерт, дальний родственник императора.

— Они отбили нашу первую атаку, мой господин, но мы все-таки оттеснили их назад.

— Вы обещали мне, что с десятью тысячами войска покорите Лентрию за неделю.

— Солдатам недостает храбрости.

— За вагрийцами такого никогда не водилось. Чего им недостает, так это вождя.

— Моей вины тут нет, — огрызнулся Ксерт. — Я приказал Мисаласу взять высоту на их правом фланге, чтобы я мог вклиниться к ним в середину. Но он не выполнил приказа — при чем же тут я?

— Мисалас командует легкой кавалерией, одетой в кожаные панцири и вооруженной саблями. Правый фланг неприятеля окопался на поросшем деревьями холме. Как, во имя Духа, могла легкая кавалерия взять такую позицию? Ясно, что лучники разнесли их в пух и прах.

— Я не позволю унижать себя подобным образом, — воскликнул Ксерт. — Я напишу дяде.

— Благородное происхождение не освобождает от ответственности. Вы дали много обещаний и ни одного не сдержали. Оттеснили назад, говорите вы? А я такого мнения, что лентрийцы дали вам по носу и отошли на подготовленные позиции, чтобы повторить это еще раз. Я велел вам занимать Лентрию быстро, не давая им окопаться. А что сделали вы? Стали лагерем у них на границе и начали засылать к ним лазутчиков, так что и слепому было ясно, что вы собираетесь напасть. Из-за вас я потерял две тысячи человек.

— Это нечестно!

— Молчать, слизняк! Я увольняю вас со службы. Отправляйтесь домой!

Кровь отхлынула от лица Ксерта, и он потянулся к своему дорогому кинжалу.

Каэм улыбнулся.

Ксерт замер, отвесил быстрый поклон и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Каэм оглядел оставшихся. Десять офицеров застыли по стойке “смирно”, и никто не смотрел ему в глаза.

— Все свободны, — сказал он и подозвал к себе Дальнора, предложив ему стул.

— Ксерт отправляется домой.

— Я слышал, мой господин.

— Дорога опасная... мало ли что может случиться.

— Да, мой господин.

— Взять хотя бы этого наемного убийцу, Нездешнего.

— Да, мой господин.

— Император придет в ужас, узнав, что подобный злодей лишил жизни члена вагрийского августейшего дома.

— Так и будет, мой господин. Император приложит все усилия, чтобы выследить его и убить.

— Значит, нужно позаботиться о том, чтобы с молодым Ксертом ничего не случилось. Дай ему охрану.

— Слушаюсь, мой господин.

— И еще, Дальнор...

— Да, мой господин.

— Нездешний пользуется маленьким арбалетом, стреляющим черными железными стрелами.

В старом форте сохранились только три стены двадцати футов высотой, четвертую окрестные жители разобрали на камни для своих построек. Теперь в ближней деревне не осталось никого, и форт возвышался над ее руинами, как изувеченный страж. В маленьком замке — если он заслуживал такого названия — было сыро и холодно. Часть кровли провалилась, а в большом зале, судя по всему, одно время держали скот — запах не выветрился и по сию пору.

Геллан приказал загородить проем в четвертой стене повозками — он готовился к нападению вагрийцев. Дождь лил как из ведра, и древние бастионы блестели под его струями, как мраморные.

Молния прорезала ночное небо, на востоке прокатился гром. Геллан, завернувшись в плащ, смотрел на север. Сарвай взобрался к нему по искрошившимся ступеням.

— Надеюсь, что вы правы, — сказал он. Геллан не ответил, одолеваемый отчаянием. В первый день он был убежден, что вагрийцы найдут их. На второй его опасения возросли еще более. На третий — забрезжила надежда, что они еще въедут в Скултик под фанфары.

Потом зарядил дождь, и повозки увязли в грязи. Надо было ему тогда уничтожить все припасы и уходить — теперь он это понял. Но он слишком долго медлил, и вагрийцы успели окружить обоз.

Можно было пойти на прорыв, как и предлагал Йонат, но Геллан был одержим желанием доставить провизию Эгелю.

Надеясь, что вагрийцев окажется меньше двух сотен, он повернул обоз к разрушенному форту Мазин. Против двухсот человек полсотни его солдат могли удерживать форт дня три. Трое гонцов тем временем отправились в Скултик за помощью, Но на сей раз удача изменила Геллану. Разведчики донесли, что у вагрийцев около пяти сотен — очень возможно, что защитников сомнут при первой же атаке.

Разведчиков Геллан тут же отрядил к Эгелю, а потому никто — даже Сарвай — не знал, какова численность противника. Поступая так, Геллан чувствовал себя предателем, но боевой дух — штука тонкая.

— Мы продержимся, — сказал Геллан, — даже если их больше, чем мы думаем.

— Западная стена еле стоит — даже ребенок мог бы свалить ее, если разозлится как следует. И повозки — не слишком надежная преграда.

— Ничего, сойдет.

— Так вы думаете, их две сотни?

— Ну, может быть, и три.

— Надеюсь, что нет.

— Вспомни устав, Сарвай, — там говорится: “Крепость возможно удерживать против врага, в десять раз превышающего силы защитников”.

— Не хотелось бы спорить с вышестоящим офицером, но мне помнится, что в уставе сказано “в пять раз”.

— Проверим, когда вернемся в Скултик.

— Йонат снова жалуется, но люди довольны, что оказались под кровом. Они развели в замке огонь. Почему бы вам не спуститься туда на время?

— Беспокоишься за мои старые кости?

— Вам надо отдохнуть. Завтрашний денек будет не из легких.

— Да, ты прав. Позаботься, чтобы часовые были настороже.

— Приложу все старания.

Геллан пошел было вниз, но вернулся.

— Вагрийцев больше пятисот, — сказал он.

— Я так и думал. Ложитесь-ка спать. И осторожней с этими ступеньками — я всякий раз молюсь, когда хожу по ним.

Геллан осторожно спустился вниз и прошел через мощеный двор к замку. Петли ворот проржавели, но солдаты подперли створки клиньями. Геллан протиснулся в щель и подошел к огромному очагу. Огонь горел жарко, и Геллан погрел над ним руки. Когда он вошел, все разговоры стихли, и солдат по имени Ванек обратился к нему: