Спецназ ВДВ. Диверсионно-разведывательные операции в Афгане - Скрынников Михаил Федорович - Страница 11

Скрыть посадку армады самолетов на аэродромы и выгрузку боевой техники от руководства Афганистана было невозможно. Поэтому правительство страны проинформировали, что на аэродром высаживается мотострелковая дивизия, которая по их просьбе прибыла для усиления Вооруженных сил ДРА. Ее части и подразделения должны были совершить марш и сосредоточиться в районах Джабаль-Уссураджа, Бамиана, Катлая Ашру и с этих направлений обеспечить безопасность Кабула от нападений вооруженных формирований оппозиции. Дело в том, что к этому времени почти на всей территории Афганистана уже шли кровопролитные бои между правительственными войсками и оппозиционными бандитскими группами.

Особенно ожесточенные бои, фактически широкомасштабная гражданская война, велись после восстания Гератской и Джелалабадской дивизий. Эти дивизии подняли вооруженный мятеж против правительства Амина. Советских военных советников, пытавшихся воспрепятствовать развязыванию боевых действий, убили. Дивизии были блокированы, и мятеж жестоко подавлен. И этот случай не единственный. Наши военные советники, которых в афганской армии было более двух тысяч, погибали и в боевых действиях.

После подавления восстаний этих двух дивизий от Тараки и Амина в адрес правительства и Политбюро ЦК КПСС поступило 18 обращений с просьбой о вводе советских войск в ДРА. В каждом из них указывался конкретный состав сил и средств: экипажи на афганские танки и «БМП» для охраны правительства и аэродромов; группы специального назначения до батальона включительно; 15–20 боевых вертолетов с экипажами и спецподразделения с транспортно-десантными вертолетами; до двух мотострелковых дивизий и воздушно-десантная бригада.

К моменту высадки советских десантников в Афганистане обстановка в Кабуле резко обострилась. Оппозиция, принявшая решение оказать вооруженное сопротивление шурави, значительно активизировалась. Теперь достоверно известно, что 26 декабря 1979 года Брежнев встретился на даче с членами Политбюро Андроповым, Устиновым, Громыко и Черненко и ими было принято решение к выполнению сигнала «Шторм 333» — началу операции по ликвидации режима Амина — приступить раньше установленного срока.

В это время в Кабуле все напряженно ожидали команды на начало действий. Наконец-то командиры получили крупномасштабные карты и планы города. В штабной палатке, практически безвылазно, находились старший в дивизии от командования ВДВ, заместитель командующего ВДВ по боевой подготовке генерал-лейтенант Костылев В.Н., командир дивизии генерал Рябченко И.Ф. и несколько офицеров оперативных групп штаба ВДВ и дивизии. Иногда генерал Костылев кому-то звонил, сам отвечал на звонки, но эти разговоры были очень короткими и совершенно не понятными для присутствующих. Сложилась такая ситуация, что офицеры штаба дивизии не имели конкретной задачи и какое-то время были как бы не у дел. Поэтому в основном занимались текучкой: обустройством, возведением палаточного городка управления дивизии. Моя связь с разведывательной ротой дивизии была постоянной, и командир роты регулярно докладывал о положении дел. С командирами частей, кроме генерала Костылева, никто не имел права общаться. Одним словом, соблюдался режим маскировки, скрытности управления и радиомолчания. Впрочем, соблюдением режима радиомолчания мы осложнили работу нашим коллегам из американского посольства: их радиоразведчики, оснащенные самыми новейшими техническими средствами, ломали головы над тем, как бы получить хоть какую-то информацию для доклада своему руководству.

Вскоре командир дивизии генерал Рябченко получил боевую задачу, довел ее до ограниченного круга офицеров штаба дивизии, и они приступили к выработке решения на проведение операции. К исходу 26 декабря боевые действия частей и подразделений дивизии были спланированы, полностью организовано взаимодействие, управление и всестороннее обеспечение. Командиров частей и подразделений познакомили с проводниками, совместно с которыми они изучили маршруты подхода к объектам в городе. Вся работа проводилась скрытно, во время выезда в город использовались гражданские автомобили, выходить из которых было запрещено. Каждый полк, батальон, рота и взвод имели конкретные задачи и хорошо знали, как их выполнять. Для действий на направлении сосредоточения основных усилий дивизии был определен как наиболее подготовленный и боеспособный полк с самым опытным командиром подполковником Г.И. Шпаком, 350-я гв. пдп[5].

На всех объектах дивизии, особенно в штабах и на узлах связи, была усилена охрана и оборона с привлечением парашютно-десантных подразделений на боевых машинах, ужесточен пропускной режим. Отрабатывались всяческие варианты развития событий, в том числе самые вроде бы непредсказуемые.

Только командиры частей и отдельных подразделений были ознакомлены генералом Гуськовым с боевыми задачами, сигналами боевого управления и взаимодействия. И только после этого началась конкретная подготовка личного состава и боевой техники. Особое внимание обращалось на подготовку средств связи — увы, самого слабого звена в наших вооруженных силах — и проведение радиотренировки связистов в различных радиосетях и направлениях. Готовность к началу операции была определена на 17 часов.

Ближе к вечеру до офицеров, участвующих в захвате объектов и выполнении других боевых задач, были доведены все сигналы управления и взаимодействия. Личный состав в полной боевой экипировке был сгруппирован возле боевых машин, двигатели которых были заранее прогреты, а оружие и боеприпасы приведены в боевую готовность.

Командир дивизии генерал-майор Рябченко И.Ф. с небольшой группой офицеров, в числе которых были братья капитан С.М. Лаговский и лейтенант П.М. Лаговский, в сопровождении разведчиков 80-й орр убыл для выполнения особой задачи — нейтрализации начальника Генерального штаба ДРА подполковника Якуба Хана, второго после Амина лица в руководстве страны. Планом этой операции предусматривалась быстрая нейтрализация всего высшего армейского руководства и Генерального штаба для воспрещения ими управления подчиненными войсками по оказанию сопротивления при захвате десантниками объектов.

Задача была не из простых: Якуб Хан держал в повышенной боевой готовности две преданные ему танковые бригады, готовые по его приказу стрелять в кого угодно. У подчиненных офицеров в кабинетах хранилось большое количество стрелкового оружия и боеприпасов.

В дальнейшем при начале операции события развивались следующим образом. Рябченко с офицерами, приехавший якобы для решения вопроса дальнейшего перемещения воздушно-десантной дивизии в глубь страны для усиления группировки правительственных войск на пакистанском направлении, был принят Якубом. Именовать десантную дивизию мотострелковой уже не было смысла, как это было при высадке на аэродромах и при выполнении мероприятий маскировки.

После взрыва около главного телеграфа в штабе Якуба началась паника. В его коридорах и кабинетах началась стрельба. Командир дивизии и все бывшие с ним оказались в западне. И не сносить бы коварным шурави головы, если бы не спас их от неминуемой гибели штурм здания подразделениями 350-го гв. пдп.

В Кабуле темнеет быстро. С наступлением сумерек загудели моторы боевых машин 350-го гв. пдп, артиллерийского полка, самоходно-артиллерийского дивизиона и 3-й пдб 345-го опдп, которые приземлились на Кабульском аэродроме раньше дивизии и обеспечивали ее посадочное десантирование. Все было готово к началу операции.

В 19 часов 30 минут по сигналу «Шторм 333», который получил по радио генерал-лейтенант Костылев, вся наша бронированная мощь с включенными фарами устремилась к объектам захвата. Операция началась.

В это время взрывом в главном колодце центрального телеграфа, в котором переплетались сотни проводов, была выведена из строя вся телеграфная и телефонная связь Кабула. В значительной степени парализовано управление частями гарнизона Кабула и пригородов.