Я выбрал путь смерти - Шитов Владимир Кузьмич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/107
- Следующая
Никто не хотел прерывать Махновского, каждый ждал от него ещё каких-нибудь новостей. Сделав паузу и не дождавшись ответа на свой вопрос, он продолжил:
— Мы в Чечне воевали не с овцами, а с бешеными волками. И, как могли, занимались их истреблением.
— Лично ты сколько их уничтожил? — поинтересовался Провоторов.
— Девять боевиков я зарезал ножом, семнадцать застрелил в мелких стычках, где промахнуться из-за близкого расстояния было невозможно. Сколько я их убил в открытом бою — не считал, не до этого было. К тому же можно легко ошибиться, приняв упавшего противника за убитого.
— Ничего себе! Здорово вы там пропололи боевиков, — приподнявшись, удивился Провоторов.
— Вы офицер? — поинтересовался у Волчьего Ветра Транквиллинов.
—Да.
— Значит, у вас в подчинении были солдаты? — развил дальше Транквиллинов свою мысль.
— Двадцать семь человек, — ответил Махновский.
— Сколько их осталось в группе, когда война в Чечне прекратилась?
— Все мои подчинённые остались живы и здоровы. Правда, один получил лёгкое ранение. И это все за год и девять месяцев войны в Чечне.
— Что-то не верится в такое ваше везение, — усомнился Транквиллинов.
— Скальпами поверженных противников я не собираюсь это доказывать. Не вижу необходимости. Скажу только, что наш боевой успех основывался не на везении, случайности, а на боевом опыте. У меня пять правительственных наград. Нашего брата за красивые глаза начальство орденами да медалями не награждает, их надо заработать потом и кровью.
Махновский протянул Транквиллинову свою офицерскую книжку, раскрытую на странице, где любопытный мог прочитать, какими наградами награждён её обладатель.
Телохранители вместе со своим шефом смогли ознакомиться с записями в офицерской книжке.
— Вот, друзья, о каких наших героях должны были делать телепередачи, — заявил Осипов убеждённо.
— Сейчас владельцы телеканалов предоставляют экран тем, кто больше заплатит, а о патриотическом воспитании наших сограждан некому позаботиться. Вот в чем петрушка, Коля, — заметил Транквиллинов.
— А президент страны, развязавший войну в Чечне, его правительство, куда они смотрят? — не унимался любопытный Осипов.
— Они все смотрят в карман налогоплательщиков, чтобы в нем не остался последний завалявшийся рубль, да грызутся с Думой как собаки, забывая о том, что прежде всего каждый из них должен беспокоиться о повышении благосостояния страны, благополучии граждан и о будущем, которое не должно быть таким нищенским, как у наших солдат в Чечне. Так я говорю, Александр Георгиевич?
— Спору нет, — согласился Махновский.
— Говорят, что чеченцы очень воинственны, — поинтересовался у него Провоторов, воспользовавшись возникшей паузой.
— Они такие же, как все люди. Среди них есть смельчаки, есть трусы и предатели. Среди тех, с кем мне пришлось вступить в схватку, только один смог умереть гордо, как настоящий мужчина.
— Расскажите нам об этом эпизоде, — попросил его Осипов.
— Армейская разведка нам сообщила, что в Бамут должны прибыть грузовики с оружием. Нашей группе было поручено их захватить, а боевиков, сопровождавших груз, уничтожить. На пути следования колонны мы устроили засаду, разделившись на два отряда. Моему отряду предстояло уничтожить боевиков, которые будут охранять конец колонны. Другому отряду поручалось уничтожение боевиков, следовавших во главе колонны. Мы договорились между собой: пока мой отряд не начнёт боевых действий, открыв стрельбу по хвосту колонны, бойцы первого отряда не должны себя преждевременно раскрывать. Своей стрельбой мы давали бойцам возможность узнать, что колонна боевиков попала в кольцо, которое нами замкнулось. Колонна с оружием состояла из пяти автомобилей. В двух «КАМАЗах» ехала охрана: тридцать боевиков в каждом автомобиле. Один «КАМАЗ» двигался впереди колонны, другой замыкал её. В середине каравана двигались три «ЗИЛа», гружённых оружием. Сами понимаете, что все боевики были вооружены стрелковым оружием, как говорится, до зубов. Мы с ними справились легко, но один боевик в последнем «КАМАЗе», как я позже узнал, тяжело раненный в бедро, находясь в удобной позиции с ручным пулемётом, оказал нам упорное сопротивление. Мы его долго не могли подавить. Я был обозлён его упорством, заполз ему в тыл. В горячке так полоснул его ножом по животу и груди, что у боевика лёгкие полезли наружу. Схватившись руками за грудь, он как-то отрешённо, спокойно, будто не о себе, а о ком-то другом, промолвил: «Вот я и пришёл домой». Сколько у меня с чеченцами до этого эпизода и после было стычек, я более достойного противника не встречал. Чаще всего нам попадались бандиты, которых мы не убивали, а вешали, а кое-кого и бронетранспортёрами разрывали на части…
— Это с кем же из боевиков вы так жестоко поступали? — поинтересовался Транквиллинов.
— С теми, кто издевался над трупами наших солдат. Представьте: одни боевики на глазах у других боевиков у наших убитых солдат отрезали уши, носы, половые органы. Были такие изверги, которые отрезанные половые органы вставляли убитым солдатам в рот. Мы за такими негодяями охотились как могли.
— Как же вы узнавали о таких извергах? — спросил Транквиллинов.
— О них нам рассказывали пленные боевики. Поймав такого негодяя, мы ему устраивали позорную смерть. Каким бы плохим человеком ни был пойманный нами мясник, он все равно оставался мусульманином. Мы его вешали, и он умирал, а по мусульманской вере у такого человека душа не могла выйти через голову и попасть к Аллаху, а покидала тело через задний проход. Души людей, умерших таким образом, в рай не могли попасть. Так постепенно мы и отучили негодяев издеваться над нашими убитыми солдатами.
— А вы не боялись, что и чеченцы могли устроить на вас охоту, поймать и повесить? — поинтересовался у него Транквиллинов.
— Я профессиональный военный, прошедший, кроме Чечни, ещё и Афганистан. Мою группу чеченцы знали. Нас они прозвали дикими индейцами, а меня — Бешеным Волком. За всю военную кампанию в Чечне среди боевиков не нашлось желающих потягаться с нами силами.
— Почему же они прозвали вас дикими индейцами?
— Когда мы выходили на боевые операции, то не боялись смерти, были уверены в себе. Как американские индейцы, мы раскрашивали свои лица в краски войны. Нас легко было отличить от всех других военнослужащих. У меня был на голове индейский убор из тридцати птичьих перьев, среди них было несколько перьев беркута. Результативность наших операций создала нам определённую славу.
— Украшение, которое я вижу у вас сейчас на шее, — это дань моде, стремление выделиться среди окружающих или символ чего-то? — полюбопытствовал Транквиллинов.
— Это не украшение, а амулет, который оберегает меня от опасности. Я немного колдую: занимаюсь знахарством, умею общаться с духами, и в том, что мои бойцы не погибли в боях с дудаевцами, не исключено, есть доля волшебной силы, которую я смог с помощью шаманства влить в своих бойцов. Между прочим, скоро я поеду на праздник «русских индейцев», но на эту тему не буду распространяться.
— А мы благоразумно воздержимся от вопросов, на которые вы не желаете отвечать, — улыбнулся Транквиллинов. Увидев готовность Волчьего Ветра говорить на другие темы, он решил не оставлять его в покое, пока не получит ответы на все интересующие его вопросы. — Если не хотите нам говорить о «русских индейцах», расскажите, за какие заслуги вы получили одну из наград в Чечне.
Минуту помолчав, Волчий Ветер начал рассказ:
— Вы, наверное, уже наслышаны, что чеченские боевики любили и до сих пор любят захватывать заложников?
— Конечно, слышали, — в один голос поддержали его слушатели.
— Моей группе штаб поручил вызволить из плена двух журналистов. Наша разведка точно установила место, где боевики держали своих пленников. По плану командования семь человек из моей группы на двух танках с боем должны были пробиться к журналистам, вызволить их из плена и возвратиться назад. Вся операция должна была проходить в Грозном. Когда наша группа стала выдвигаться на исходную позицию, там её уже ждали в засаде чеченские боевики. Они подбили наши танки. Кто-то предупредил чеченцев об операции. Сколько предательства, вредительства было в наших войсках в Чечне — невозможно передать! Мы к этому уже привыкли и ничему не удивлялись. Для примера скажу, что самое современное российское оружие поступало на вооружение не к нам, а к боевикам. В связи с тем, что план, разработанный для нас штабом, провалился в самом начале, я имел право отказаться от осуществления операции и, вернувшись в расположение своей группы, ждать новых распоряжений и приказа о вызволении журналистов. Чеченцы решили, что я именно так и поступлю, но я не привык оставлять невыполненными порученные моей группе задания. Я подумал: пока в штабе подготовят новый план, боевики переведут журналистов в другое место. Тогда операция по их освобождению для нас ещё более усложнится. Так как задание мне было дано и его никто не отменял, я решил осуществить освобождение из плена журналистов по своему плану. Я ознакомился с картой города и обратил внимание на гнилую речушку под названием Сунжа, протекающую подковой по городу. До нашей цели по прямой было немногим больше километра, однако пойти данным маршрутом мы не могли, не имея поддержки танков. Поэтому решили воспользоваться рекой и по её дну пробраться к журналистам. Правда, наш путь к цели удлинялся в несколько раз, но другого выхода не было. Пока мы шли по дну реки, я насчитал более сотни человеческих трупов, а кроме того, в речке разлагались останки кошек, собак. Короче, пейзаж был не для слабонервных. Выбравшись из речки, мы по проспекту Победы стали подбираться к намеченной цели. На проспекте лежали двадцать три трупа наших военнослужащих. Все трупы были без глаз. Их повыедали собаки. Среди убитых я увидел знакомого, Толика, с которым учился в военном училище города Гурьева. Он служил в сто первой бригаде. Я забрал его документы и впоследствии передал их спецам из той бригады. Короче, таким нелёгким путём мы добрались до цели. Одного боевика мы ликвидировали около туалета, второго — у входа в дом, где содержались журналисты, двух других боевиков мы уничтожили в доме. С двумя освобождёнными журналистами прежним путём стали возвращаться к себе на базу. Один журналист, по-видимому, считающий себя царских кровей, стал возмущаться, что мы издеваемся над ним, ведём по дну реки, не очищенной от трупов, нечистот, не заменили ядовитую воду на родниковую. Вероятно, ему уже понравилось быть в заложниках. Когда его возмущение нашими действиями стало слишком громким, мы начали опасаться, что его голос могут услышать боевики. Тогда из-за одного хлюпика могли погибнуть мы все, чего я, безусловно, допустить не мог. Я приставил нож к его горлу и очень доходчиво объяснил ему, что если ещё хоть один раз услышу брюзжание, то я зарежу его и оставлю гнить в реке. Скажу сразу, моя лекция не пропала даром. Он стал идти в воде так бесшумно, что ему могли бы позавидовать некоторые мои молодые разведчики. В конце концов без каких-либо осложнений мы вернулись к себе в часть. Задание было выполнено.
- Предыдущая
- 9/107
- Следующая
