Я выбрал путь смерти - Шитов Владимир Кузьмич - Страница 21
- Предыдущая
- 21/107
- Следующая
— Между прочим, бродяг в нашей стране четыре миллиона человек, два миллиона детей-беспризорников.
— Нищеты, безобразия в нашем обществе много потому, что во время пересадки с поезда к коммунизму на поезд, идущий по капиталистическому пути развития, не все успели на него пересесть, а если кто и пересел, то не сумел перестроить своего мышления. Постепенно все утрясётся. Я верю в разум народа.
— Кто знает, может, вы и правы, — размышляя об услышанном, промолвил Волчий Ветер.
На даче Транквиллинов познакомил Волчьего Ветра со своей женой Галиной Васильевной, сыном Славиком и дочерью Мариной.
Во время ужина Волчий Ветер пользовался за столом всеобщим вниманием, отчего чувствовал себя как-то неловко. Но постепенно он освоился и успокоился, понимая, что внимание к нему за столом доброе и от души.
Когда после ужина Тарас Кондратьевич пошёл протопить баню, Волчий Ветер остался с Галиной Васильевной в доме и стал смотреть телепередачу. В это время дети на кухне мыли посуду.
Галина Васильевна спросила у Волчьего Ветра:
— Александр Георгиевич, вы женаты?
Как все-таки женщины любят задавать парням такие вопросы!
— Пока нет.
— По-моему, в вашем возрасте пора подумать о семье.
— Вы правы.
— Тогда непонятно, почему вы до сих пор не женаты?
— Обстоятельства не позволяли. Такая у меня служба была. Я не был уверен в своей безопасности. А раз так, то зачем жену оставлять вдовой, а детей сиротами?
— Тарас Кондратьевич мне сказал, что вы в конце года увольняетесь из армии, идёте в запас.
— Поэтому я уже и начал подыскивать себе невесту, — улыбнувшись, поведал он о своих ближайших планах.
— Верно поступаете, — одобрила Галина Васильевна его решение.
Возвратившийся в дом Тарас Кондратьевич позвал Волчьего Ветра и сына в баню.
Кода мужчины, вдоволь напарившись, сидели в предбаннике, Волчий Ветер вспомнил военные будни:
— Я иногда своим бойцам в Чечне тоже делал праздник, позволял попарить кости в иниппи.
— Что обозначает слово «иниппи»? — немедленно задал вопрос любопытный Славик.
— С индейского языка оно переводится как «горная баня в палатке».
— И что она собой представляет? — вновь поинтересовался Славик.
Тарас Кондратьевич умышленно старался не задавать Волчьему Ветру вопросов, предоставив возможность сыну удовлетворить своё любопытство.
— Ровный участок метров восьми по окружности мы огораживали прутьями, накрывали брезентом, одеялами так плотно, чтобы из палатки как можно меньше выходило тепла. Перед входом в иниппи ставили алтарь. Все, кто заходил в палатку, обязательно должны были пройти очищение своей души перед алтарём.
— А как вы поддерживали нужную температуру в палатке?
— Мы на костре накаляли камни докрасна, заносили эти камни в палатку и складывали их в её центре. В палатке мы парились, как говорится, без веников и воды, насухо. Организм человека таким образом прекрасно освобождается от шлаков. Мы получали огромный заряд бодрости. Если кто-то был простужен, то после горной бани он моментально излечивался. Конечно, иниппи не такая цивилизованная баня, как у вас, но там у нас выбора не было.
— Вы в Чечне служили в разведке?
— Да, в разведке.
— Вас учили приёмам рукопашного боя?
— Конечно, но только разведчику этих приёмов недостаточно, если он хочет выполнить задание и остаться живым, поэтому мне пришлось изучить много боевых приёмов из разных видов восточных единоборств.
— Дядя Саша, вы покажете мне какие-нибудь приёмы?
— Здесь у меня нет ни партнёра, ни стрелкового оружия, чтобы я смог тебе показать что-то интересное. — Увидев на лице подростка разочарование, Волчий Ветер пообещал: — Но я что-нибудь придумаю.
После бани Волчий Ветер, выйдя во двор, спросил у Транквиллинова:
— Тарас Кондратьевич, у вас на даче доска найдётся?
— Несколько досок валяется в сарае.
— Можно одну из них использовать в качестве демонстрационного пособия?
— Конечно. Тебе какой длины нужна доска?
— В человеческий рост.
— Славик, сбегай в сарай и принеси дяде Саше нужную доску, — велел Транквиллинов сыну.
Волчий Ветер тоже попросил Славика:
— Если в сарае будет мел, то и его захвати.
Славик принёс доску требуемой длины толщиной примерно пятьдесят миллиметров и кусок мела.
— Нарисуй на доске мелом человека, обозначь у него голову, грудь, сердце, руки и ноги, — предложил Волчий Ветер Славику.
Тот как мог быстро исполнил его просьбу. Волчий Ветер достал из кармана нож и промолвил:
— Этим ножом я поражу любую точку на рисунке, какую вы мне укажете, если стану метать рукой. Такое упражнение могут выполнить многие в воздушно-десантных войсках и в морской пехоте, поэтому я его демонстрировать вам не стану, а усложню задание. Нож в мишень я буду метать не рукой, а ногой.
— А не промахнётесь? — с сомнением в голосе спросил Славик.
— Точность попадания в мишень должна быть не ниже, как если бы я метал нож не ногой, а рукой.
Волчий Ветер отошёл на четыре метра от доски, приставленной к дереву, положил нож на носок ноги и сообщил Транквиллиновым:
— Говорите, что мне поразить в цели. Я готов.
— Попадите ножом в грудь, — предложил ему Славик.
— В мишени грудь слишком большая цель. Давай я попаду ножом в сердце, — усложнил себе задачу Волчий Ветер.
— Попадайте! — с ребяческим задором согласился Славик. Из пяти попыток пять раз Волчий Ветер точно поразил цель, тем самым вызвав восторг у Славика.
— Папа, мне можно потренироваться с ножом на мишени? — попросил Славик.
Его отец возражать не стал:
— Тренируйся сколько хочешь, но свою тренировку начни с метания рукой. При этом смотри, чтобы не сломать и не потерять нож.
Выдернув нож из мишени, Транквиллинов-старший хотел его передать сыну. В это время Волчий Ветер сообщил:
— Мой нож необычный. Он отбалансирован, я к нему приспособился и привык.
Только хорошо рассмотрев нож и поиграв им в руке, Тарас Кондратьевич отдал его сыну и вместе с гостем направился к дому.
— Александр Георгиевич, тебе не кажется, что на овладение таким приёмом вы зря когда-то потратили уйму времени?
— У разведчика ни один приём, которым он владеет в совершенстве, никогда не бывает лишним, и тем более он ему никогда не помешает. Когда ты стоишь перед противником в траве или в тёмное время суток, он прежде всего смотрит на твои руки, есть ли в них какое-либо оружие — пистолет, нож. Если в руках у тебя он ничего не видит, то расслабляется и с неподобающей беспечностью начинает относиться к своей защите, что в конечном итоге даёт мне преимущество перед ним. Я могу ногой подбросить нож с земли, взять в руку и применить его, могу ногой метнуть в цель.
— Я об этом как-то не подумал, — признал ошибочность своего первоначального суждения Транквиллинов. — Слушаю тебя, Александр Георгиевич, и никак не могу свыкнуться с мыслью, что мы живём в одном мире и даже в одной стране. То, что происходило в Чечне, для меня такая далёкая и несущественная тема. Я её воспринимал и воспринимаю в общем-то несерьёзно. Тогда как для вас война в Чечне стала заботой номер один.
— Так оно и есть. И в этом нет ничего удивительного. Каждый из нас занимается своим делом. В свою очередь, меня, к примеру, финансовые операции нисколько не интересовали и не волновали.
— Боевики тебя не смогли на войне даже ранить, не то что убить. Меня же, мирного человека, могут в любое время достать киллеры. Представляешь такую несуразицу?
— Начинаю представлять, — кивнул Александр.
— Я уже как-то спокойно стал относиться к тому, что меня они в конце концов могут убить.
— Мы их, Тарас Кондратьевич, достанем даже из-под земли.
— Хотелось бы верить твоим словам.
— Пока я буду дослуживать последние месяцы, постарайтесь подготовить материалы для моей будущей работы.
— О каких материалах ты говоришь?
- Предыдущая
- 21/107
- Следующая
