Неизвестные страницы русско-японской войны. 1904-1905 гг. - Шишов Алексей Васильевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/103
• Следующая

Не в пользу России было соотношение военно-морских сил на Дальнем Востоке. При равенстве с Японией в количестве броненосцев русская Тихоокеанская эскадра более чем в два раза уступала ей в крейсерах и миноносцах. Важным фактором было и рассредоточение русских военно-морских сил. Главные силы – 7 броненосцев, 6 крейсеров, 25 эсминцев и 4 канонерские лодки – базировались в Порт-Артуре. 4 крейсера и 10 миноносцев находились во Владивостоке[4], отдельные корабли – в Чемульпо, Инкоу и Шанхае.

Базирование таких крупных сил русского флота на Дальнем Востоке связывалось с одним серьезным упущением: у России практически отсутствовала ремонтная база. Броненосцы для ремонта мог принимать только один док во Владивостоке. В декабре 1901 года с Дальнего Востока для ремонта на Балтике ушел отряд контр-адмирала Г.П. Чухнина в составе эскадренных броненосцев «Наварин», «Сисой Великий», крейсеров «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов», «Адмирал Корнилов». Все они, кроме последнего корабля, войдут в состав 2-й эскадры и погибнут в Цусиме в 1905 году.

Не лучшим образом обстояло дело и с сухопутной армией. Боевая численность армии Японии, организованной по германскому образцу, составляла 140 тысяч штыков и сабель при 684 орудиях. К третьему месяцу войны численность японской императорской армии могла быть доведена до 200 тысяч штыков и сабель при 720 орудиях.

Противопоставить неприятелю в поле Россия могла после начала войны не более 25 тысяч войск (не считая крепостных гарнизонов). А через два-три месяца – 70 тысяч штыков и сабель при 160 орудиях. К этому следует добавить около 30 тысяч штыков в гарнизоне Порт-Артурской крепости, строительство и вооружение которой не было закончено. В дальнейшем предполагалась переброска на театр войны из Европейской части России и Западной Сибири пяти армейских корпусов и кавалерии. На начальном этапе войны соотношение сил на Дальнем Востоке было явно не в пользу России.

Военная неподготовленность России состояла и в трудностях сосредоточения крупных военных сил на Дальнем Востоке и их обеспечении всем необходимым, и в неоперативности Военного министерства, в значительной мере недооценившего действительно сильного противника. Недостаточно был изучен театр будущих военных действий – географические карты имелись только для Южной Маньчжурии.

Не было согласия в рядах высшего командного состава. Между командующим русской Маньчжурской армией генералом от инфантерии А.Н. Куропаткиным и главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами, действовавшими против Японии, адмиралом Е.И. Алексеевым шло постоянное соперничество. Оно отражалось в первую очередь на принимаемых решениях.

Планы противников на войну, разработанные в Генеральных штабах заранее, были диаметрально противоположны. План Японии – активно-наступательный, в основе его лежало установление господства на море. Он предусматривал нанесение поражение русской эскадре в Порт-Артуре, высадку десанта в Корее и ее оккупацию, блокаду и затем штурм крепости Порт-Артур, одновременное наступление тремя армиями к Ляояну и разгром русской армии в Маньчжурии.

Стратегический план русского командования 1903 года намечал сосредоточение главных сил в районе Хайчен – Ляоян с размещением 20-тысячного заслона на реке Ялу. Командующий Маньчжурской армией генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин взял за основу главную идею этого плана. В его намерения входила оборона в Южной Маньчжурии и сдерживание японцев до прибытия крупных подкреплений из России. Затем, примерно через полгода, предполагалось перейти в наступление, сбросить противника в море, высадить десант на Японских островах и овладеть столицей страны Токио.

Существовал и весьма общий план действий русской Тихоокеанской эскадры, имевший целью не допустить высадку неприятельского десанта в Корее или Маньчжурии. Однако каких-то активных боевых действий против самой Японии этот план не предусматривал.

Главным пороком плана русского командования в предстоящей войне была явная недооценка военной мощи Японии. Вероятного противника не только недооценивали, его еще и не изучали должным образом. Русский военный агент (современный военный атташе) в Японии давал японской армии в 1900 году следующую оценку:

«Японская армия далеко еще не вышла из состояния внутреннего неустройства… Пройдут десятки, может быть, сотни лет, пока японская армия усвоит себе нравственные основания, на которых зиждется устройство всякого европейского войска, и ей станет по плечу тягаться на равных основаниях хотя бы с одной из самых слабых европейских держав».

Бывший тогда военным министром генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин написал на этом документе: «У влечений наших бывших военных агентов японской армией уже нет. Взгляд трезвый».

Сам российский военный министр после инспекторской поездки на Дальний Восток считал положение там вполне благоприятным и в июле 1903 года докладывал императору Николаю II: «Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края, мы ныне можем быть спокойны за судьбу Порт-Артура, и мы вполне надеемся отстоять Северную Маньчжурию».

Япония, в отличие от России, готовилась к большой войне, не жалея сил и средств. Особое внимание уделялось боевой выучке войск. Армейские кадры готовились по германским воинским уставам, для обучения войск привлекались германские инструкторы. Императорская армия Японии явилась выразительницей взглядов высшего командования кайзеровской Германии. Японское командование всех уровней обучалось тщательной подготовке операций и ведению их в наступательном духе.

Перед войной японцы усиленно собирали по всей Европе и изучали все, что имело хоть какое-то отношение к русским вооруженным силам. Русская агентура сообщала, что в Японии издается много печатных трудов о России и русской армии, что можно без труда собрать из них ценную библиотеку.

Основная же масса сведений все же собиралась японцами благодаря разветвленной шпионской в крепости Порт-Артур и в местах дислокации русских войск в Маньчжурии. Пользуясь беспечностью и продажностью российского чиновничества, японцам удалось собрать важные сведения стратегического характера. Известно, что японская разведка проникла даже в русский Генеральный штаб.

При разработке планов на предстоящую военную кампанию японское командование учитывало даже возможный рост революционного движения в России. Уже в середине 1903 года в меморандуме императорского Генерального штаба было указано на российское социалистическое движение как на возможного союзника при проведении подрывных операций в тылу противника.

Летом 1903 года генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин, находившийся с визитом в Токио по личному распоряжению императора Николая II, в качестве официального лица присутствовал на японских военных маневрах. Но оценки состояния японской армии сделал весьма странные и далекие от профессионального взгляда на существующие реалии.

Так, глава российского военного ведомства заявил, что при наступлении русских против японцев необходимо двойное превосходство в силах, то же самое и при наступлении японцев на русских. Слабость армии вероятного противника, по мнению Куропаткина, заключалась еще и в отсутствии у ее солдат и офицеров сильных религиозных чувств.

Военный министр Российской империи последнее обосновал следующими словами: «В военных школах никакого религиозного образования и воспитания не дают, храмов при школах не имеется, будущие офицеры Всевышнему не молятся ни в горе, ни в радостях. То же явление наблюдается и в армии». (За первое пятилетие министерской деятельности Куропаткин построил 51 войсковую церковь, тогда как противная сторона усиленно занималась обучением в поле, в походах, на маневрах.)

В Генеральном штабе русской армии отсутствовал общий план войны с Японией, который обеспечивал бы быстрый и организованный переход от мирного положения к военному и наиболее благоприятные условия для начала боевых действий. Его разрабатывал самостоятельно штаб Приамурского военного округа.

• Предыдущая
• 10/103
• Следующая