Живи высочайшей милостью - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 8
- Предыдущая
- 8/44
- Следующая
— Только слухи?
— Да, это все, что я знаю.
— А что такое куб? — спросил Лэнсинг.
— Я рассказал все, что знаю, — упорствовал хозяин. — Мне больше ничего не известно. А теперь я должен коснуться вопроса, который мне неловко задавать, но задать который я должен.
— И какой же? — спросил пастор.
— Это вопрос платежа. Вам следует заплатить и за еду, и за размещение. И еще я держу небольшую лавочку, где вы могли бы купить продовольствие и другие товары, прежде чем отправитесь в путь.
— У меня нет при себе денег, — сказал генерал. — Я их редко ношу с собой. Знай я заранее, что попаду сюда, я бы захватил какую-то сумму.
— У меня всего несколько купюр и пригоршня мелочи, — обратился к хозяину пастор — Как и все служители церкви в моей стране, я очень беден.
— Я могла бы выписать чек, — вступила в разговор Мэри.
— Мне очень жаль, но я не принимаю чеки. Годится только звонкая монета, — ответил хозяин.
— Ничего не понимаю, — пожаловалась Сандра Карвер. — Монеты и чеки?
— Речь идет о деньгах, — пояснил генерал. — Вы должны знать, что такое деньги.
— Но я ничего об этом не знаю. Умоляю вас, скажите, что такое деньги?
Генерал ответил мягко:
— Это знак, бумажный или металлический, имеющий установленную ценность. Деньги используются для оплаты товаров или услуг. Вам наверняка приходилось использовать их для приобретения пищи и одежды.
— Но мы ничего не покупаем. Мы отдаем. Я отдаю свои поэмы и песни. Другие дают мне пищу и одежду, когда я в них нуждаюсь.
— Совершенно коммунистическое общество, — сказал Лэнсинг.
— Не вижу, почему вы все выглядите такими шокированными и озадаченными, — сказал Юргенс. — То, о чем говорит Сандра, единственный разумный способ организации общества.
— Это означает, как я понимаю, — прокомментировал генерал, — что и у вас обоих тоже нет денег. — Он повернулся к хозяину и произнес: — Очень жаль, приятель. Похоже, вам не повезло.
— Погодите-ка, — вмешался Лэнсинг. У хозяина он спросил: — Не случалось ли, что деньги оказывались только у одного члена группы? Деньги тех, кому принадлежит инициатива во всем этом невероятном действе?
— Иногда бывало, — ответил хозяин. — По правде говоря, почти всегда.
— Что же вы сразу не сказали?
— Ну, — пробормотал хозяин, облизывая губы, — никогда нельзя быть уверенным. И следует соблюдать осторожность.
— Следует ли заключить, мистер Лэнсинг, — сказал пастор, — что вы являетесь нашим казначеем?
— Кажется, да, — ответил Лэнсинг. — Я был озадачен случившимся. — Он вынул из кармана одну из золотых монет и кинул ее хозяину. — Чистое золото, — сказал он, хотя не знал, так ли это. — Хватит на наши расходы?
— Следовало бы заплатить еще две, — сказал хозяин. — За ужин, ночлег и будущий завтрак.
— Я думаю, мистер Лэнсинг, что он бессовестно грабит вас, — сказал пастор.
— Я тоже, — ответил Лэнсинг. — Думаю, за ваши услуги хватило бы и одной монеты. Однако из свойственной мне щедрости я готов заплатить две, но никак не больше.
— Цены так растут, и столько приходится платить слугам… — запричитал хозяин.
— Я плачу две, — повторил Лэнсинг, протягивая вторую монету, — и больше ни гроша.
— Ладно, — вздохнул хозяин, — может быть, следующая группа окажется щедрее.
— И все же это слишком много, — проворчал пастор. Лэнсинг подкинул монету, и хозяин гостиницы ловко поймал ее пухлой рукой.
— Может быть, и много, — сказал Лэнсинг пастору, — но я не хочу, чтобы он говорил, будто мы обманули его.
Хозяин медленно поднялся.
— Когда пожелаете отойти ко сну, — сказал он, — позовите меня, я провожу вас в ваши комнаты.
После его ухода Мэри сказала:
— Что за странный метод финансировать путешествие. Вы ведь могли ничего не говорить, Эдвард, и остаться при своих деньгах.
— Но хозяин знал, что у кого-то из нас есть деньги.
— Судя по всему, кто-то нас сюда специально направил.
— Или что-то.
— Верно, или что-то. Мы, должно быть, очень нужны кому-то, раз наше пребывание здесь оплачивается.
— Но почему бы не сказать нам, чего от нас хотят?
— Мы имеем дело со странными существами.
— Мистер Лэнсинг, может, это и не наше дело, — сказал генерал, — но не поясните ли вы, как к вам попали деньги?
— Буду только рад, — ответил Лэнсинг, — но, во-первых, знает ли кто-нибудь из вас, что такое игральные автоматы? — Все слышали о них впервые. — Ну, тогда я расскажу вам длинную историю о студенте, игральных автоматах и моем эксцентричном друге.
Он рассказывал, и все слушали его с неослабным вниманием.
— Должен сказать, — заметил генерал, когда Лэнсинг закончил, — что все это ужасно сложно.
— Все происшедшее, — ответил Лэнсинг, — походило на розыгрыш. Но мое любопытство не давало мне остановиться.
— Может, это и хорошо. Иначе мы бы оказались без гроша за душой.
— Странно, — сказала Сандра, — вы обратили внимание, каким образом нас перенесли сюда: я — благодаря музыке, вы — через посредство этих предметов, которые называете игральными автоматами?
— А меня, — сказала Мэри, — затянул, как ни невероятно это звучит, чертеж. Мой сослуживец принес его мне, попросив объяснить деталь, в которой он не мог разобраться. Он очень настаивал и даже показал пальцем, куда именно я должна смотреть. Действительно, на чертеже был изображен механизм, подобного которому я никогда раньше не видела, и, пока я пыталась в нем разобраться, он как бы поймал меня; потом я увидела лес. Меня поражает, что и Эдвард, и я попали в ловушку при посредстве другого человека: в его случае — студента, в моем — сослуживца-инженера. Не значит ли это, что сила, которая перенесла нас сюда, имеет агентов в наших мирах?
— Поначалу я подумал, — сказал Лэнсинг Мэри, — что вы и я — из одного мира, одной культуры, что наши общества очень похожи друг на друга. Но в разговоре мелькнуло понятие, которое вас озадачило. Похоже, вы не знаете, что такое коммунистическое общество.
— Термин мне известен. Я была удивлена контекстом, в котором он прозвучал, словно бы это что-то реальное, существующее на самом деле.
— В моем мире это так и есть.
— Что касается меня, — вступил в разговор пастор, — то в перенесении сюда никакой человек не принимал участия. Мне было даровано озарение. Я много лет ждал и искал его. Временами мне казалось, что я уже близок к достижению Благодати, но каждый раз она ускользала. И вот, стоя на поле с репой, я узрел видение — ярче и прекраснее, чем я смел надеяться. Я воздел руки, чтобы поклониться ему, и тут озарение стало таким величественным и сияющим, что поглотило меня.
— Мне кажется, мы достигли полной ясности, — сказал генерал. — Все мы из разных миров, разных, но населенных людьми. Пожалуй, хотя бы это не требует дальнейших подтверждений. Рассказы четверых из вас весьма убедительны. Надеюсь, вы извините меня, если я не присоединюсь к рассказчикам — мне не хотелось бы касаться тех странных обстоятельств, благодаря которым я очутился здесь.
— Я осуждаю вашу скрытность, — нахмурился пастор. — Мы с полной откровенностью исповедались…
— Все в порядке, — перебил его Лэнсинг, — если генерал не хочет раскрывать душу, это его право, и я не буду возражать.
— Но среди братьев…
— Мы не братья, пастор. Во-первых, среди нас две женщины — если уж придерживаться буквального смысла слова. Во-вторых, я сомневаюсь, что мы братья в духовном смысле, который вы, по-видимому, имели в виду.
— Если мы и братья, — заговорил робот Юргенс, — нам предстоит доказать это в дороге.
— Только в том случае, если мы действительно тронемся в путь, — ответил пастор.
— Я, по крайней мере, собираюсь это сделать, — сказал генерал. — Я умру от скуки, если придется торчать в этой гостинице. Этот жулик-хозяин говорил о городе, до которого можно добраться по дороге. И, конечно, каким бы ни был этот город, там и удобнее, и веселее, чем в этом свинарнике, и, может, удастся выяснить что-нибудь.
- Предыдущая
- 8/44
- Следующая
