Турецкий ятаган - Шхиян Сергей - Страница 21
- Предыдущая
- 21/67
- Следующая
— Интересно, с каких это пор еретиков арестовывают?
— Так они ж сектанты, как же без наказания. Это святое дело, думай, как положено, и не перечь начальству. Да, — он задумался, но дальше говорить не стал, подумал и продолжил о наболевшем; — Вот, скажем, моя супруга.
— Ты мне потом расскажешь, — перебил я, — я только до ветра схожу, живот прихватило.
— Иди можно я еще у тебя папироску возьму.
— Бери, — разрешил я и направился в свою бывшую комнату.
Там все осталось без изменений: никто в моих вещах не рылся и документы не изымал. Я собрал вещички и тем же путем, через забор, оказался на улице. Шел и ничего не мог понять. Все окончательно запуталось. Зачем полиция напала на наш дом, да еще стреляла в безобидных сектантов? Что это за дурацкая засада, которая дает себя так запросто развести? И, главное, что мне делать дальше.
Я дошел да Татарской улицы и нанял там извозчика. Теперь с деньгами и надежным паспортом можно было подыскать себя приличное пристанище. Однако в двух дорогих гостиницах, куда я зашел, мой мещанский вид и узелок с вещами не понравились управляющим, и номеров мне не дали. Пришлось ехать на постоялый двор, в котором я провел предыдущую ночь.
Время было уже позднее, около полуночи, и скромные городские обыватели давно смотрели свои скучные сны, а по городу и злачным местам болтались прожигатели жизни и темные личности. Я не принадлежал ни к тем, ни к другим, и интересовался только отдыхом, но оказалось, что наши желания не всегда совпадают с внешними обстоятельствами.
Не успел я войти в свою скромную гостиницу, как следом туда ввалилась шумная компания из трех мужчин и двух женщин. Все они были порядком подшофе, дамы визгливо смеялись, а мужчины жаждали приключений.
— Господа, прошу, тише, вы перебудите всех постояльцев, — обратился к ним ночной дежурный, пожилой человек с простуженным голосом и уныло обвисшими усами.
— Молчать, — рявкнул на него один из весельчаков. — Нам номер-люкс, и пошли человека за шампанским!
— У нас здесь нет люксов, и все номера заняты, — прошу вас уйти!
— Как так, заняты! Значит, для нас номеров нет, а для этого хама есть? — указал на меня пальцем весельчак.
Вся компания переключила внимание на меня. Я стоял возле стойки портье и старался не смотреть в их сторону, чтобы ни провоцировать скандала.
— Никому мест нет, все занято, — ответил дежурный. — Прошу вас, господа, не мешать отдыхать постояльцам.
— Ты, скважина, кому вздумал указывать! — вступил в диалог пьяный крепыш в визитке и каком-то невообразимом здоровенном кепи с наушниками. Он наставил палец на портье, как будто собрался из него выстрелить. — Ты знаешь, кого обижаешь?!
— Никого я не обижаю, только мест все одно нет, прощу вас, господа, удалиться!
— Футы-нуты, ножки гнуты! — заверещала одна дама, довольно миловидная блондинка с капризно надутыми губками и разрумянившимися на холоде щеками. — Господа, плюньте, поехали лучше в Яр, к цыганам!
— Нет, я хочу, чтобы он сказал, — заупрямился весельчак, — какое он имеет чистое право обижать благородных людей!
Дежурный, однако, ничего говорить не хотел, и уныло смотрел на веселую компанию.
— Будешь, сволочь, отвечать или нет? Не видишь кто тебя спрашивает? — опять возник коренастый.
— Я никого не обижаю. Господа, вы мешаете отдыхать постояльцам, прошу вас уйти, — опять попросил дежурный.
— А я нарочно никуда не уйду, сяду, и буду здесь сидеть, — заявила вторая прелестница. Она пододвинула стул и неловко плюхнулась на него.
Положение здесь складывалось патовое, а так как мне делить с загулявшей компанией было нечего, я пошел к выходу.
— А ну, стой! — закричал мне вслед третий участник мужского пола. — Стой, где стоишь, и не сметь!
Он побежал к дверям и, уперев руки в проем двери, загородил выход.
Это был большой, толстый мужчина с пористой кожей на лице. Выглядел он крайне самоуверенно — смотрел в упор наглыми выпуклыми глазами. Опять все внимание обратилось на меня. Мне очень не хотелось ввязываться в глупую и пошлую историю, но мужское начало возобладало над разумом, и я попытался отодвинуть наглеца с дороги:
— Уберите руки! Дайте пройти, — из последних сил стараясь быть вежливым, попросил я.
— Господа, он дерется! — возмущенно закричал наглый плачущим голосом. — Господа, этот хам меня ударил!
«Господа», а за ними и «дамы» заверещали все разом. Я обернулся к ним, ожидая нападения. Было похоже на то, что драки миновать мне не удастся. Однако пока никто нападать на меня не собирался, и я попытался уйти по-хорошему, без мордобоя.
— Эй, ты, — негромко сказал я наглому толстяку, — лучше пропусти!
— А по роже получить не хочешь? — ответил он и неожиданно сильно толкнул меня своим объемным животом. Меня буквально отбросило назад, я попытался удержать равновесие, после чего вдруг почувствовал гулкий удар по голове. Мне показалось, что она загудела как пустая бочка. Потом в глазах почернело.
«Вырубили, сволочи, — подумал я, постепенно приходя в себя, — сзади ударили!»
Голова болела, веки не поднимались, и понять, где сейчас нахожусь, я не смог. На ощупь лежал на чем-то мягком, но на чем именно, в темноте разобрать оказалось невозможно.
— Есть здесь кто-нибудь? — позвал я.
— Тише, лежите и молчите, — шепотом откликнулся незнакомый женский голос.
— Вы кто? — спросил я.
— Какая вам разница, пусть будет Марфа Посадница, говорю же, лежите тихо, а то вам же хуже будет!
Я стал вспоминать, кто такая Марфа Посадница. В голове все плыло, и сосредоточиться не получалось.
— Мы что, в Новгороде? — тоже тихо спросил я.
— Почему в Новгороде? — удивилась женщина.
— Вы же сказали, что вы Марфа Барецкая…
— Вздор, та Марфа Посадница жила четыреста лет назад. Посадница — это мое прозвище. А вообще-то я такая же пленница, как и вы.
— А мы что, в плену?
— Да.
Говорили мы тихо, еле шевеля губами:
— У кого?
— Вы что, совсем не помните, что с вами произошло?
— Меня, кажется, ударили сзади по голове.
— Вы помните, кто?
Я начал вспоминать, что произошло, и восстановил очередность последних событий:
— Там были какие-то люди, трое мужчин и две женщины. Они были пьяные и дебоширили в гостинице. Я хотел уйти, но меня сзади чем-то стукнули…
— Тихо, — вдруг прошептала женщина, — сюда идут…
Теперь и я услышал шаги. Над потолком зажглась тусклая лампочка, лязгнуло железо, и заскрипели несмазанные петли. Я лежал, не шевелясь, с закрытыми глазами.
— Как он? — спросил мужской голос.
— Не знаю, он в обмороке, — ответила соседка.
— В себя не приходил?
— Нет, сударь, оставьте свет, а то мне в темноте страшно.
— Ладно. Когда очнется, постучите в дверь.
— Хорошо.
Опять заскрипели петли, и снаружи лязгнул засов.
Я осторожно открыл глаза.
Лежал я на полу на каком-то тряпье. Помещение напоминало тюремную камеру. Женщина находилась от меня на расстоянии вытянутой руки. Она, как и я, лежала на полу, на голом тюфяке, повернув ко мне лицо. Рассмотреть ее в подробностях не получалось, у меня так болела голова, что расплывалось в глазах.
— Это кто был? — спросил я.
— Наш тюремщик, — не меняя позы, ответила она, — очень плохой человек.
Все это было весьма странно: камера, на двоих с женщиной, выкрашенная масляной краской бетонная или оштукатуренная стена, да еще и тюремщик! Впечатление было такое, что мне все это снится.
— А за что вас сюда посадили? — спросил я.
— Муж, — коротко ответила она.
Коли дело касалось семейных отношений, дальше расспрашивать я не решился, начал заниматься собой. Пощупал затылок, там оказалась здоровенная шишка, и волосы запеклись от крови. Двинули мне от души.
— Больно? — спросила сокамерница.
— Есть немного, — сознался я. — Интересно, чем это меня огрели?
— Свинцовой тростью, — ответила она. — Господин Маралов всегда ходит с такой тростью, в ней налит для тяжести свинец.
- Предыдущая
- 21/67
- Следующая
