Здравствуйте, я Ваша золушка! - Климова Юлия - Страница 12
- Предыдущая
- 12/48
- Следующая
– И ты знаешь, где она находится? Не дури, дождь закончится – я тебя провожу. Ты в Москву собиралась?
– Да.
Больше Сергей задавать вопросы не стал, пусть девчонка успокоится, а то дрожит, как осиновый лист. И понесла же ее нелегкая этой дорогой… Лучше бы она согласилась остаться у него до утра – завтра он все равно возвращается в Москву. Но от такого предложения она уж точно упадет в обморок, и так, наверняка, напридумывала себе кошмаров размером с небоскреб.
Сашенька шла, как во сне. Плечи и рукава уже промокли, и знобило не то от страха, не то от холода. Очень хотелось оказаться в тепле, и даже продуваемая ветрами терраса, на которую ее выселила Галина Аркадьевна, сейчас казалась самым уютным местом на Земле. Зачем она потащилась в Москву? Почему не осталась в автобусе? Наверное, его сейчас чинят… Сколько прошло времени? Час или два?
Деревья расступились, и Сашенька увидела уложенную волнистым шифером крышу – тонкая струйка дыма тянулась из трубы вправо к лесу. Высокий забор, выкрашенный зеленой краской, обхватывал весомый участок земли и горделиво демонстрировал тяжелую кованую калитку, сквозь решетку которой была видна дорожка и зад темно-синего джипа.
– Добро пожаловать, – глухо сказал Сергей, устремляясь к дому.
Вдали показался край деревни, и для Сашеньки это стало приятным моментом.
Калитка скрипнула, под ногами зашуршали мелкие камушки гравия. Три стертых ступеньки, дверь и… наконец-то тепло.
– Снимай мокрую одежду и бросай куда-нибудь, я ее сам потом просушу.
Сашенька послушно стянула куртку и положила ее на подлокотник старомодного кресла. В самом кресле мятой кучей лежали какие-то вещи… Пиджак, рубашка, галстук… «Костюм», – с удивлением отметила Саша и покосилась на Сергея. Затем взгляд ее скакнул по комнате, выхватывая особо примечательные фрагменты.
Посередине – круглый стол, вокруг него – самые обыкновенные деревянные стулья. Один диван придвинут к стене, другой – поменьше, стоит напротив черно-серой печки. Полы затоптаны, наверное, их не подметали и не мыли миллион лет. Со второго кресла свешивается бурая лохматая шкура, окна наполовину задернуты короткими коричневыми шторами, у желтой люстры, напоминающей цветочный горшок, отбит край… Берлога. Самая настоящая берлога.
Сашенька подошла к печке и села в угол диванчика. Он здесь живет? А костюм? Джип? Это его дача? Или здесь он от кого-то прячется? Бандит?..
– Выпей чаю, – Сергей подошел к ней и протянул кружку.
Глотнув сладкого горячего чая, Сашенька поежилась. Так здесь тепло, хорошо… но страшно.
– Вы бандит?
– Нет.
– Вы меня похитили?
– А твоя родня в состоянии заплатить выкуп?
– Да! – вдруг подскочила Сашенька. Он же ее не тронет, если она окажется богатой особой. Внешне она на нее не тянет… ну и что!
– И кто у нас папа? – Сергей сел в кресло на лохматую шкуру, вытянул ноги и тоже глотнул чая.
– Нефтяной магнат, – выпалила Сашенька и замерла, понимая глупость происходящего. И зачем она ляпнула эту дурь…
Хозяин дома не выказал заинтересованности, не прыснул от смеха – он… поперхнулся и громко закашлял. Наклонился, поставил кружку на пол, встал, выровнял дыхание, покачал головой и задумчиво произнес:
– Так вот вы какие – дочери нефтяных магнатов, – и широко, искренне улыбнулся.
– Смейтесь, сколько хотите, – устало произнесла Сашенька и медленно опустилась обратно на диван, допила в тишине чай и откинулась на жесткую спинку. То ли улыбка Сергея, то ли череда сегодняшних стрессов сыграла свою роль, но она наконец-то почувствовала душевное облегчение. Страха больше не было, он улетучился, оставив после себя мягкую, бархатистую грусть. Пашка? Его образ померк и стал маленьким, полупрозрачным. Он теперь где-то далеко-далеко – за глубокими морями, за высокими горами, за дремучими лесами…
– Саша? – Сергей подошел ближе и дотронулся до ее плеча. Глаза закрыты, румянец на щеках погас, выражение лица спокойное.
Спит. Она спит.
«Вот и отлично, – подумал он, осторожно вынимая из руки девушки пустую кружку. – Не придется ее сторожить всю ночь…».
Закрыв на всякий случай входную дверь на ключ, он пошел в соседнюю комнату, рухнул на узкую кровать, перевернулся на спину и стал смотреть в потолок.
«Давай поженимся…».
«Я не поняла… ты… шутишь?»
Он гнал от Москвы прочь, злился и надеялся, что вдали от шумной городской суеты, вдали от людей, он утихомирит жующую нервы и самолюбие досаду, поймет, что решение жениться на Нике – глупая блажь, и вернется обратно в привычном расположении духа. Собственно, отчасти ему удалось приблизиться к желаемому, теперь можно сказать – уже плевать… почти плевать. Те чувства, которые он испытывает к Веронике Сотниковой не граничат с любовью – это иное… Завтра он вернется в Москву, с удовольствием окунется в работу и жизнь покатится по привычным рельсам.
Сергей закинул руку за голову и шумно вздохнул. К черту загсы и браки! И хорошо, что три года назад он купил этот дом, и хорошо, что он ничего здесь не переделал, только натащил старой мебели, благо друзья мечтали избавиться от надоевшей рухляди, привел в порядок электричество, покрасил забор, дабы внести свою лепту, и обновил замки – вот и все коррективы. Правда, убраться бы не помешало, а то вон какие гости захаживают – «дочери нефтяных магнатов»! Сергей криво улыбнулся (лишнее напоминание о Нике) и прислушался к барабанному стуку дождевых капель. Не замерзнет ли девчонка ночью? В печке последние дрова догорают…
– Придется побыть нянькой, – буркнул он, поднимаясь с кровати.
* * *
Федора Ивановича Веревкина дорога измотала до приступа хандры. Все же два ведра с гладиолусами – ужасная обуза. Здоровье надорвешь, пока довезешь их до Москвы целыми и невредимыми. А еще рюкзак с яблоками!
– Три колоса я безвозвратно потерял, – сокрушенно выдохнул он, проводя ревизию дорогих сердцу цветов. – Прости, «Пиковая Дама», прости…
Устроив своих любимцев на ночлег в ванной, Федор Иванович душевно поужинал яичницей с помидорами и бутербродом с килькой, взбодрился рюмочкой водки и улегся на диван с газеткой. Тэкс, тэкс… И чего же у нас творится за рубежом?.. Тэкс, тэкс…
– Гадят в океан и гадят, ракеты запускают и запускают, «Оскар» нам опять не дали… – проворчал Федор Иванович и добавил уже другим тоном: – зато доллар настойчиво падает – пустячок, а приятно.
Ознакомившись со спортивной колонкой, не найдя там для себя никаких приятностей, он посмотрел на настенные часы, сел, отложил газету в сторону и, хлопнув ладонями по коленкам, торжественно произнес только одно слово:
– Пора!
Да, пора…
С первой супругой Федор Иванович отношений не поддерживал и даже не знал, где она в данный момент находится: то ли уехала обратно в родной Рыбинск, то ли снимает квартиру в Москве, то ли вышла замуж, то ли еще как ее судьба вильнула – давным-давно состоялся их брак и давным-давно он закончился разводом. А вот со второй женой – Машенькой, была иная история… Проживала она, как назло (или к счастью) в противоположном доме на девятом этаже. И окошки ее квартиры, как назло (или к счастью), были аккуратно напротив. Дворик между домами маленький: три березы, два клена, песочница, качели, клумба, скамейка, «ворота» с натянутыми веревками для сушки белья… А у Федора Ивановича, как назло (или к счастью), был военно-полевой бинокль, купленный еще при царе Горохе в комиссионном магазине. И раза два в неделю он при помощи данной оптики… бессовестно подглядывал. Собственно наблюдать получалось только за кухней (окна единственной комнаты бывшей супруги украшала узорчатая тюль), но и этого было вполне достаточно – Мария Дмитриевна любила стряпать и читать любила именно за кухонным столом. Наденет очки и читает, а Федор Иванович подглядывает…
- Предыдущая
- 12/48
- Следующая
