Грешница - Шхиян Сергей - Страница 31
- Предыдущая
- 31/98
- Следующая
Тогда я сама сняла сарафан и пошла к нему. Он сидел на банной полке с белой от пены головой и смотрел на меня. Я остановилась в дверях. В голове так стучало, что я не смогла понять, о чем он думает. Он же продолжал смотреть на меня неподвижным взглядом. Мне казалось, что он даже не моргает, хотя это могло и показаться в полутьме.
– Иди ко мне, не выпускай тепло, – попросил он.
Я закрыла за собой дверь, подошла и села рядом с ним. Мы сидели почти соприкасаясь, бедрами. Я ждала, когда он схватит меня, положит на лавку, сам ляжет сверху и начнет делать свое дело, и вздрогнула, когда он вдруг предложил:
– Хочешь, я помою тебе голову?
Я так растерялась, что задала глупый вопрос:
– Зачем?
– Потому что ты еще никогда не мыла голову шампунем, увидишь, какие у тебя станут пушистые волосы.
– Хорошо, если хочешь, мой, – хотела сказать я, но не успела, он неожиданно вылил мне на голову целый ковш воды.
Я вздрогнула, но нечего ему не сказала. Дальше Алеша налил мне на голову очень приятно пахнущий щелок и начал водить ладонями по волосам. Руки у него стали нежными и едва меня касались. Мне стало очень приятно и от этого потеплело внутри. Щелок начал пениться и покрыл мне всю голову. Я такого никогда еще не видела, попробовала пену на вкус и спросила, что это такое.
– Вроде жидкого мыла, – ответил он, – называется шампунь.
Руки его сначала перебирали только мои волосы, потом стали касаться шеи, щек, ушей. Это было так приятно, что мне больше ничего не было нужно. Я даже не предполагала, что чужие руки могут быть такими нежными.
Но вдруг его рука скользнула вниз, и он взял в ладонь мою грудь. Меня как будто чем-то ударило изнутри, я вся сжалась и невольно стукнула его кулаком. Алеша вскочил и отдернул от меня руки.
Мне стало так стыдно, что я готова была голой выскочить из бани. Если бы он опять притронулся ко мне, то так, наверное, и случилось. Но он неподвижно стоял и, вдруг, я невольно подслушала о чем он думает и поняла, что от отчаянья он собирается утопиться в корчаге с водой. Мне стало очень страшно остаться одной. Я обхватила ему бедра руками и, хотя мне мешало то, что торчало между ними, крепко прижала Алешу к себе.
Он тотчас подхватил меня под мышки и начал поднимать на ноги. Я поскользнулась и, нечаянно, чтобы не упасть, схватилось рукой за … то, что мне мешало обнимать его ноги. Оно было таким горячим, что обожгло мне ладонь. Я уже поняла, что это, застыдилась, хотела отпустить, но руку так свела судорога, что я никак не могла ее разжать. Он воспользовался тем, что я не могла двинуться с места, и просунул свою руку мне между ног. Я хотела его оттолкнуть, сжать бедра, но ничего не смогла с собой поделать. Они почему-то не сжимались, наоборот… А он все трогал и трогал меня, а я так и продолжала стоять не двигаясь. У меня начала кружиться голова и я почувствовала, что вот-вот упаду. Он словно это понял, отпустил меня, выгнувшись, зачерпнул шайкой из корчаги холодную воду и вылил мне на голову.
Я будто очнулась и сразу же разжала руку. Тогда он сам облился холодной водой и, притянув меня к себе, поцеловал в губы. Дальше я почти ничего не помню. Мне показалось, что у нас ничего такого и не было. А если что-то и было, то чуть-чуть и почти не больно.
– Тебе было хорошо? – спросил он, отпуская меня.
Чтобы его не обижать, я ответила утвердительно.
– Не очень больно? – виновато спросил он.
– Нет, – сказала я, – все хорошо, я и не почувствовала.
Я немного слукавила, на само деле, мне был больно, но в то же время и приятно.
Мы облились холодной водой, мокрые и прохладные прижались друг к другу. Самое страшное было позади и мне теперь совсем не хотелось, чтобы все так быстро кончилось. Погасла лучина, и в парной стало темно. Мне темнота не мешала, но он легонько отстранился от меня и разворошил кочергой золу в каменке. Вспыхнули мерцающие красные угли. Я разглядела его лицо и почувствовала, как мой живот опять сводит судорога.
– Я люблю тебя, – сказал он и бережно положил меня на лавку.
Дерево было мокрым, скользким и чтобы не упасть на пол, я невольно развела ноги, и тут же почувствовала, как он оказался между ними, и в меня уперлось что-то очень твердое.
Мне стало страшно и стыдно, я хотела его оттолкнуть, но почувствовала, как ему хочется быть со мной, что я не решилась.
– Я люблю тебя, – опять сказал он, и опять мне стало больно и сладко, а под сердце подкатилась такая нежность, что я сама что есть силы, сжала его руками и ногами и закричала:
– Я тебя люблю.
Он припал к моим губам, и мы надолго замерли. Потом мы лежали вместе, не двигаясь, и я все пыталась понять, согрешила я снова или еще нет. Алеша прижимал меня к себе и не шевелился и, хотя я чувствовала в себе что-то чужое и очень горячее, но какое-то безгрешное. Я даже подумала, что наше с ним блудодеяние совершилось не по доброй воле, а случайно.
– Мы с тобой совершили смертный грех? – спросила я, едва он отпустил мои губы.
Он не ответил, засмеялся и опять начал меня целовать, и мне стало так хорошо и легко, что я совсем забыла и о божьем грехе и о людской молве.
– Давай все-таки домоемся, – сказал он, помогая мне сесть на лавке. – Баня смывает все грехи, так что мы выйдем отсюда чистыми как агнцы.
Я не знала кто такие агнцы, но спрашивать его не стала, поверила на слово. Мы опять намылились шампунем, но теперь мылись порознь. Я молчала, хотя у меня накопилось много вопросов. Он же в это время думал, какая я замечательная девушка и как он меня сильно любит. От этих его мыслей у меня, в конце концов, опять начала кружиться голова и стало легко сладко на сердце. Жаль, что он не умел читать мои мысли и снова меня не обнял, а мне так этого хотелось!
– Ты скоро домоешься? – спросил Алеша, когда я уже полоскала волосы.
– Скоро, – ответила я и со значением посмотрела на него, но он в темноте моего взгляда не увидел и, так и не тронув меня, ушел в предбанник.
Я быстро ополоснулась и отправилась следом за ним. К этому времени Алеша успел зажечь лучину, и одевались мы при свете. Мне кажется, что я только тогда до конца поняла, чем мужчины отличаются от нас женщин.
- Предыдущая
- 31/98
- Следующая
