Черноногие - Шевалье Э. - Страница 1

• 1/67
• Следующая

Челнок из древесной коры тихо поднимался по реке Северн к озеру Виннипег. В нем находился молодой человек, вид и осанка которого обнаруживали глубокую задумчивость.

Вероятно, он был чем-то озабочен или погрузился в мечты, расплывающиеся и туманные, обычно присущие молодости и не покидающие поэтические натуры даже до зрелого возраста, когда действительность замещает мечту, когда суровые уроки опыта гасят блестки воображения. Хотя, если судить по наружности, он только что вышел из юношеского возраста, но черты его лица носили определенный отпечаток зрелости, наложенный ранней привычкой размышлять о жизни или столкновениями со светом и его превратностями.

Его черные вьющиеся волосы обрамляли привлекательное лицо, не лишенное деликатности, твердое и одновременно добродушное. У него были большие задумчивые глаза, хорошо развитый лоб, прямой, красиво очерченный нос. Недавно отпущенная борода, черная и шелковистая, оттеняла его подбородок. Во всей его фигуре отражалась сила, соединенная с прелестью мужественной красоты.

На нем был охотничий плащ с капюшоном из грубой шерстяной материи, плотно застегнутый и отлично приспособленный к местным потребностям и охотничьей жизни в северных краях. Миты 1 с тяжелой бахромой обхватывали, но не скрывали стройность и изящество его ног. Вместо сапог на нем были мокасины, а на голове теплая меховая шапка. Оружие его состояло из длинного карабина и пистолетов с необходимыми принадлежностями; эти предметы находились близ него на дне челнока. Нашего молодого человека звали Кенет Айверсон. Его товарищи не заслуживают столь же подробного описания. Читатели, знакомые с историей Гудзоновой компании, могут безошибочно и без большого труда представить себе двух нанятых Айверсоном спутников.

Один из них, Крис Кэрьер, нашел для себя нужным отправиться из Техаса к полярным широтам Северо-Запада, исполняя по очереди тяжелые обязанности проводника, охотника или следопыта.

Другой же, Джон Бранд, был французом из Канады, на протяжении многих лет бравший на себя обязанности путешественника 2.

Природа не одарила его особенным изяществом, но компенсировала это некоторым образом, снабдив в изобилии нервами и мускулами.

Если он и не мог соперничать с Кэрьером ростом, то наверняка превосходил его размерами и шириной плеч.

Вдруг он перестал действовать веслом, а Кэрьер ловко повернул корму челнока к левому берегу реки. Челнок на скорости воткнулся в берег, и от этого толчка заколыхался его утлый корпус.

Потревоженный толчком, Кенет Айверсон поднял удивленный взгляд на Кэрьера и в первый раз заметил какое-то зловещее выражение на лице этого человека.

— Почему вы останавливаетесь без моего приказания? — спросил он несколько резким тоном.

— Кто знаком с нашим ремеслом, тому знаком и наш обычай останавливаться время от времени, чтобы выкурить трубку табаку, — отвечал Кэрьер отрывисто.

— Ваши трубки слишком часто повторяются. Не прошло и часа, как вы накурились и наболтались порядком на полуварварском наречии. Я достаточно знаком с жизнью путешественника и потому хорошо знаю, что выкурить трубку означает, по-вашему, остановку, по крайней мере, часа на два,

— Смельчак, сумевший пробраться сюда из Техаса и повидавший всякого на белом свете, не нуждается в проповедях ребенка. Думаю, что такой старый ходок, как я, знаком со страной не хуже кого-нибудь другого. Если я захочу пообедать и выкурить трубку на берегу, то могу поручиться раз и навсегда, что никто мне в том не помешает, ни ребенок, ни старик.

При этих словах Крис Кэрьер переглянулся с Джоном Брандом, который одобрительно кивнул головой.

— Вы обнаруживаете дух упрямства и неповиновения, который заслуживает наказания, но все равно! Поступайте теперь, как вам заблагорассудится. Однако предупреждаю вас, отныне будьте поосторожнее как в словах, так и в делах, — возразил спокойно Кенет Айверсон.

Был полдень, приближалась та пора, когда зима накидывает свои снежные и ледяные покровы на северные края. Земля была уже убелена инеем. Деревья потеряли свою зеленую одежду и, обнаженные, стонали под напором ветров, поднимающихся с болотистых равнин Гудзонова залива к восточным холмам и горам. По водным потокам неслись случайные льдины.

Кенет сошел на берег, говоря по правде, он тоже был не прочь расправить свои окоченевшие от холода члены.

— Полагаю, вы не будете возражать против того, чтобы мы развели огонь? — спросил Джон, пренебрежительно пожимая плечами.

— Это не в порядке вещей и против обычаев путешественников — причаливать до обеда, — возразил Айверсон, — но я уже сказал вам, делайте на этот раз как вам вздумается.

— Сделаем, уж будьте уверены, сударь! — заметил Крис дерзко.

Кенет захватил с собой оружие и быстро зашагал вдоль реки, пока его непокорные проводники собирали дрова для костра. Ему было отчего-то не по себе. Его мучило инстинктивное чувство, что ему грозит опасность, но он старался преодолеть это предчувствие быстрой ходьбой. Несмотря на то, что он был веселого и довольно беспечного нрава, его опасения все увеличивались вопреки его воле. Вдруг он остановился и стал рассматривать своих спутников, сидевших к нему спиной. Они развели огонь и расположились перед костром.

«Их головы оказались что-то слишком близко друг к другу, — подумал молодой человек, — невольно задашь себе вопрос: надежные ли они люди? Если бы я не видел их в Йоркской фактории, то мог бы подумать, что они тайно находятся на жалованье у Северо-Западной компании. Но зачем терзать себя предположениями? Кенет Айверсон, конечно, может постоять за себя. Эх! — вздохнул он с оттенком горечи. — Вот жребий, достающийся на долю авантюриста!»

Несколько устыдясь своих опасений и подозрений, он вернулся к Джону и Крису, которые, заметив его приближение, занялись приготовлением обеда.

Соблазнившись приятным теплом костра, Кенет бросился наземь, создавая видимость беспечности, но в сущности пристально наблюдая за движениями своих подозрительных слуг. Вероятно, он снова погрузился бы в раздумья, если бы Кэрьер не предложил ему чашку кофе, сказав:

— Думаю, что-нибудь горячее не причинит вам вреда, хотя не в ваших обычаях приставать к берегу для обеда.

Кенет машинально принял чашку и выпил ее маленькими глотками, заедая куском пеммикана 3.

Вскоре его веки отяжелели и сон мало-помалу овладел всеми его чувствами; его взгляд осовел, и все предметы завертелись у него перед глазами, как в тумане. Яркий костер казался ему далеким закатом солнца; Джон Бранд и Крис Кэрьер двигались как бы в глубине театральной сцены. Ему представилось, что кто-то заковал его в кандалы и отнял способность сделать что-либо. Ужасный кошмар одолевал его, хотя он сопротивлялся ему изо всех сил. Пот выступал на его лице крупными каплями. Если бы ему принадлежали все богатства Компании Гудзонова залива, как охотно он променял бы их на возможность бодро подняться на ноги и снова овладеть своими чувствами!

Это оцепенение прекратилось внезапно: ему показалось, что череп его раскроен жестоким ударом. Тут он совсем потерял сознание и покатился, как мертвый.

Кенет долго оставался в этом положении. Придя в себя, он почувствовал жестокую боль во всем теле. С трудом открыв глаза, он увидел небо, омраченное густыми хлопьями снега. Ни малейшего следа огня, ни тени спутников. Он попробовал приподнять голову: волосы заиндевели. Суровый северный холод насквозь пронизывал тело. Он едва мог пошевелиться.

Но любовь к жизни пустила глубокие корни в душе Кенета. Сознавая свою молодость, он не хотел подчиниться грозной судьбе, не хотел поддаться смерти. Он призвал на помощь всю душевную энергию, все свои физические силы и, после продолжительной и мучительной борьбы с оцепенением, останавливавшем кровь в жилах, ему удалось приподняться, потом стать на колени и, наконец, совсем подняться на ноги. В черепной коробке точно слон ворочался. Инстинктивно он положил руку на голову и почувствовал жестокую боль, лоб был залит кровью, превратившейся в лед. Его глаза все еще искали огня, но место, где раньше был костер, покрылось снегом. Кенет ощупью поискал свое одеяло и оружие, но напрасно.

• 1/67
• Следующая