Начальники советской внешней разведки - Антонов Владимир Сергеевич - Страница 23

Штаб-квартира РОВС располагалась в Париже, а его филиалы обосновались в сопредельных с СССР странах и находились на содержании западных спецслужб. Оттуда на территорию нашей страны засылались многочисленные группы агентов французской, польской, британской и румынской разведок, пытавшиеся создавать контрреволюционное подполье. В ответ чекисты под руководством Артузова засылали в сопредельные страны хорошо подготовленных сотрудников от имени легендированных организаций и занимались компрометацией наиболее активных деятелей РОВС.

В Ревель был направлен опытный сотрудник ОГПУ Дмитрий Федичкин. Здесь он привлек к сотрудничеству бывшего российского подданного «Карла», который по его заданию встретился с активным деятелем РОВС полковником Борисом Энгельгардтом и завербовал его, выступая от имени германской разведки. Энгельгардт снабжал «Карла» сведениями о русской эмиграции, информировал его о всех своих шагах по вербовке шпионов и подбору диверсантов, засылавшихся в СССР как по линии РОВС, так и при его посредничестве спецслужбами западных стран. Эта информация незамедлительно передавалась в Центр. В дальнейшем Энгельгардт был скомпрометирован перед руководством РОВС.

Летом 1930 года внешняя разведка органов государственной безопасности — ИНО ОПТУ — начала разработанную под руководством Артузова операцию под кодовым названием «Тарантелла». Цель операции чекистов заключалась в том, чтобы продвигать через подставную агентуру ОГПУ направленную информацию в британские руководящие круги. Главную роль в операции «Тарантелла» играл секретный сотрудник ИНО Борис Федорович Лаго, проходивший по переписке Центра под псевдонимом «Марсель».

Британская разведка вышла на «Марселя» через завербованного ею ранее эмигранта, ставшего впоследствии региональным резидентом Сикрет интеллидженс сервис, Виктора Богомольца, который по ее заданию вел активную разведывательную работу против СССР. «Марсель» установил тесный контакт с Богомольцем, которого в течение четырех лет снабжал специально готовившимися на Лубянке дезинформационными материалами. Работой этого секретного сотрудника внешней разведки руководил лично Артузов, который, став через год начальником разведки, курировал уже всю операцию «Тарантелла».

По своей значимости «Тарантелла» может быть смело поставлена в один ряд с операциями «Трест» и «Синдикат». Под руководством Артузова в штаб-квартиру СИ С продвигалась информация о том, что, благодаря успешному выполнению пятилетних планов в СССР, западные страны, включая конкурентов Англии — США, Германию и Францию, — имеют возможность активно сотрудничать с Москвой в экономической области и могут потеснить Лондон на обширных советских рынках. После разгрома оппозиции советское руководство чувствует себя уверенно, полностью контролирует обстановку в стране и положение в армии. Надежды внешней контрреволюции на крах советского режима беспочвенны, поэтому Запад должен отказаться от интервенции в СССР и активно сотрудничать с ним в деле создания системы коллективной безопасности в Европе. О некоторых наиболее существенных специальных мероприятиях «Тарантеллы» докладывалось непосредственно Сталину.

1 августа 1931 года Артур Артузов был назначен начальником ИНО (внешняя разведка) и введен в состав коллегии ОГПУ. В то время в центральном аппарате внешней разведки органов госбезопасности в Москве насчитывалось около ста сотрудников и примерно столько же разведчиков находилось в зарубежных резидентурах. Когда Артузов возглавил разведку, одним из главных ее зарубежных центров являлся Берлин, откуда разведывательная работа велась не только по Германии, но и по соседним странам и даже США.

«Легальным» резидентом ОГПУ в Берлине с 1931 года был видный разведчик Борис Берман, который руководил агентурной сетью непосредственно в Германии. Одновременно в Берлине находилась региональная резидентура, возглавляемая заместителем Артузова Абрамом Слуцким, который в 1936 году заменил его на посту начальника внешней разведки. Региональная резидентура руководила из Берлина деятельностью разведывательных коллективов в пятнадцати странах.

В начале 1930-х годов внутриполитическое положение в Германии резко осложнилось, к власти в стране рвались нацисты. Берлинская резидентура ОГПУ еще в 1929 году получила документальную информацию, свидетельствовавшую о намерении правящих кругов Германии отойти от Рапалльских соглашений. Резидент Берман докладывал в Центр о реальности прихода нацистов к власти и их агрессивных намерениях в отношении нашей страны. Поэтому 30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б), заслушав вопрос о работе Иностранного отдела ОГПУ, приняло специальное решение о совершенствовании работы внешней разведки. В соответствии с этим решением ИНО ОГПУ должно было сосредоточить свои усилия на разведывательной работе против Японии, Англии, Франции, Германии, Польши и других соседних стран. В связи с угрозой войны особое внимание в документе уделялось постепенному переводу разведывательной работы за рубежом на нелегальные позиции. Исполнять это решение предстояло новому начальнику советской внешней разведки Артузову. Под его руководством внешняя разведка в первой половине 1930-х годов добилась значительных результатов.

Исходя из создавшейся ситуации в Германии, Артузов принял решение продолжить операцию «Трест». На сей раз ее целью было проникнуть в верхушку нацистской партии. Главным исполнителем операции стал секретный сотрудник ИНО ОГПУ Александр Михайлович Добров, работавший под прикрытием малозаметной должности старшего инженера текстильного директората ВСНХ.

В 1931 году Артузов организовал его выезд в Карловы Вары на «лечение». Для Доброва была отработана легенда, согласно которой он являлся руководителем некой подпольной контрреволюционной группы, решившей при финансовой поддержке Берлина создать фашистскую партию в России. В Карловых Варах Добров встретился с дореволюционным приятелем, которому, согласно легенде, намекнул о своем желании познакомиться с кем-нибудь из нацистских бонз. Приятель Доброва, известный чекистам своими связями с нацистами, организовал его встречу в Берлине с уроженцем Прибалтики, «отцом» расовой теории Альфредом Розенбергом.

Отпетому расисту понравился Александр Добров и, естественно, пришлась по душе его идея создать фашистскую партию в России. О своих беседах с Добровым Розенберг доложил лично Гитлеру и дал намерениям «русских фашистов» высокую оценку. В свою очередь Добров передал Розенбергу специально подготовленные руководством разведки правдоподобные сведения о положении дел в Советском Союзе и росте рядов своей мифической «партии». Оперативная игра, затеянная чекистами, позволила Москве быть в курсе истинных замыслов Гитлера в отношении нашей страны. Из донесений Лубянки руководству страны следовало, что в случае прихода к власти нацистов военного столкновения с Германией Советскому Союзу не избежать.

Исходя из сложившейся ситуации, в начале 1932 года по предложению Артузова было решено перестроить разведывательную работу за рубежом. Ввиду острой нехватки квалифицированных кадров Артузов поставил перед руководством ОГПУ вопрос об организации специальных курсов для подготовки и переподготовки разведчиков. Эти курсы, рассчитанные на 25 человек, комплектовались специально подобранными оперативными работниками ОПТУ. Предпочтение отдавалось лицам, имевшим опыт оперативной работы и владевшим иностранными языками. Создание курсов способствовало дальнейшему повышению уровня разведывательной работы за рубежом.

Начальник внешней разведки Артузов лично прочитал на этих курсах цикл лекций, посвященных работе советских органов государственной безопасности. Он рассказывал слушателям о ликвидации чекистами «заговора Локкарта», организации Савинкова «Союз защиты Родины и свободы», об операции по выводу на нашу территорию и аресту в Москве Сиднея Рейли. Он не упоминал названий операций («Трест» и «Синдикат-2»), завершившихся разгромом белогвардейских и монархических антисоветских организаций, поскольку они в то время еще продолжались и о них на Лубянке знал ограниченный круг лиц. Однако даже те некоторые детали, которые были сообщены молодым чекистам, произвели на них глубокое впечатление.