Казино - Андреев Олег Андреевич - Страница 1

• 1/69
• Следующая

Интересно было бы пометить как-то, хоть изотопами, что ли, какой-нибудь доллар и проследить, как он движется по миру. Как он выходит из-под клише на печатном станке где-то в Америке, едет в банк в бронированной машине, потом выскальзывает из манхэттенского банкомата в карман какого-нибудь клерка, бегущего перекусить в «Макдоналдс», попадает в кассу, переходит в виде сдачи к некоему туристу, потом оказывается вечером в сумочке чернокожей проститутки, перекочевывает в карман ее сутенера, который отдает его где-нибудь в районе Бронкса драг-дилеру за дозу кокаина, а от того бакс через оптовика переходит в кошелек транспортировщика-моряка и всплывает вдруг в далекой Турции, становится собственностью Наташки-челночницы и приезжает в московский обменник, где его перед отъездом за рубеж получает директор московского казино, чтоб оставить на чай служителю туалета на парковке Монте-Карло, куда он заскочил на минуту…

– Поздняя осень. Грачи улетели… Листиком желтым в моей ты постели, – произнеся эту поэтическую тираду, Олег Олегович Майданский, более известный в определенных кругах как просто Майдан, с грустью взглянул на свою ночную подругу.

Та уже полчаса как проснулась и размышляла в недоумении, что делать дальше. Будить своего «незнакомца в ночи», как в песне Синатры, или ждать его пробуждения? А ведь хорош. Такого бы завести себе на постоянку. Ругается, правда, много и грязно и жрет как конь, но вроде не буйный, скорее интеллигент с судьбой ломаной-переломанной: надо же, даже стихи какие-то свои юношеские читал вчера. Он ей сразу понравился. Такого бы мужа – сильного и азартного во всем. С таким хоть на край света – не страшно и не скучно…

Она была красива и еще молода – стройная, высокая блондинка с короткой стрижкой, серые глаза, крутые бедра и ноги до неба, если закинуть вверх…

– Прости, забыл, как зовут тебя? – касаясь голого плеча и задев при этом своей большой ладонью ее грудь, спросил осипшим голосом Олег.

– Наташа, – вздрогнув от прикосновения, робко ответила та.

– И что? – Олег пошарил свободной рукой по полу и, нащупав сигарету, закурил.

Она не знала, что ответить, боясь нарваться на что-нибудь неприятное в ответ – мужик ведь поутру разный бывает.

– Сколько я тебе должен? – уточнил «мужик» и застонал.

– За кого ты меня принимаешь? – возмутилась она. – Что, хреново тебе?

– Да. Пива принеси. Из холодильника.

Девушка не спеша встала с кровати. Поправила на себе белье. Краем глаза Олег невольно отметил белый ажурный пояс, белые чулки на резинках. Но эти детали его нисколько не тронули. Его, наоборот, насмешила вся эта белиберда – резинки, застежки, узелки. Как кружевные салфеточки на комоде.

«Боже, кому-то ведь все это надо, – подумал он. – И она кому-то нужна…»

Ему вспомнились обрывки вчерашнего вечера. В воспаленной голове они высветились разбитой мозаикой. Он много проиграл в карты носатому кавказцу из соседнего номера. Дурак, знал же, что сика не его стихия! От досады пил в ресторане гостиницы, неудачно отыгрался в казино в соседнем корпусе «Измайловской», потом подвернулась она. Чем она ему приглянулась, он уже не мог вспомнить. Потом она что-то с ним делала. Почти с содроганием он вспомнил, как задрал ей юбку в лифте и поставил прямо там на колени…

«Брр… какая мерзость! Пора завязывать с алкоголем…» – решил Майдан.

Наташа вернулась с початой, недопитой вчера бутылкой «Джонни Уокера». Он скривился.

– Пива нет, – виновато пожала она плечами и налила в стакан толстого богемского стекла приличную дозу.

«Завязать не получается», – невесело констатировал Олег, спустив волосатые ноги на пол.

– Ты откуда взялась? – спросил на всякий случай.

– Так из казино же! Забыл, что ли, как мы вместе в рулетку играли?

Он выпил и понял, что вчера, кажется, спустил почти все, включая свое здоровье: комната многообещающе начала плавно покачиваться.

– А ты чего не пьешь? – спросил Майдан, протягивая ей бутылку. – Вижу же, что и тебя ломает.

– Я не по этому делу прохожу, Олежек. Мне бы чего покруче. У тебя нет?

– Чего? – не понял Олег.

– Чего-чего! Марафета, коки! – раздраженно пояснила Наташа. – Я же говорила тебе вчера, что не пью: папаша пролечил меня по полной программе. И правильно сделал: видишь, ты ничего не помнишь от своего бычьего кайфа, а я в ясном уме и твердой памяти. Уж этого он меня не лишит, потому как не унюхает и не заметит… Так нет у тебя? – переспросила она, судорожно перерывая дрожащими руками содержимое своей сумки из крокодиловой кожи.

– Вот он твой благородный кайф, – язвительно заметил Майдан, оскорбленный в своем мужественном пристрастии к алкогольным напиткам. – Тебя же ломает покруче моего.

– Ничего меня не ломает, – огрызнулась девушка, так и не найдя в недрах сумки заветного пакетика с белым порошком.

То, что «звездная пыль» уже серьезно припорошила психику девицы, стало понятным, когда она нашла наконец ее остатки, перемешанные с мусором, в кармашке для зеркальца, послюнила палец, собрала вожделенные крохи и смазала ими десны белозубого рта.

«Не дай бог до такого дойти, – подумал Олег, видя, как ее глаза на мгновение вспыхнули – в надежде, что кайф придет, но тут же погасли. – Я-то могу неделю не пить, а ей, видно, и полдня не продержаться без этой гадости. Вон уж и ноздри все потрескались. Нет, таких нужно обходить стороной, хоть и завелась она вчера, как „порше“, с полоборота…»

– Ладно, – сказала Наташа, – я пока пойду приведу себя в порядок, а вы, сударь, подумайте, чем отблагодарить девушку за сказочную ночь, как обещали вчера. Раз уж спросили, сколько мне должны.

Она удалилась в ванную, сбросив на потертый ковролин пола свои белые кружевца, а Майдан заглотил остатки виски из бутылки и, раскинув руки, как крылья, тяжело рухнул на скомканное покрытие «сексодрома».

«Интересно, что за счетец все-таки выставит мне эта бескорыстная жрица любви, – подумал он. – Что же я успел наобещать ей вчера?»

Олег поднял с пола свой несминаемый пиджак от «Хьюго Босс», мечту холостяка, и проверил содержимое портмоне той же фирмы. Там оказалось всего двести долларов. Этой суммы может хватить только на прощальный завтрак, но без десерта в виде дозы кокаина, на которую наверняка рассчитывает дамочка. Что же делать, чтоб поддержать свою репутацию? Может, послать ее сразу и далеко? Не репутацию конечно же, а Наташу эту. Но что-то из ее вчерашних речей, всплывшее в его разжиженной памяти, удерживало от такого решительного шага. Это «что-то» прояснилось, как только она вышла из ванной.

– Ну вот, теперь твоя очередь, – сказала взбодрившаяся дева. – Дуй под душ, и поехали в «Яйцо». Там и я прикуплю коки на твои обещанные двести баксов, и ты поиграешь на высшем уровне, как мечтал вчера.

Петр Ильич Козырев проснулся от щекочущего ноздри запаха настоящего украинского борща. Откуда он возник? Да из сна же! Ведь ему как раз снилось общежитие циркового училища, в котором он учился тринадцать лет назад. Он шел по коридору второго этажа, как всегда голодный, подобно всем студентам, а на первом, где располагалась кухня с несколькими газовыми плитами, какой-то счастливчик варил борщ. Ноги сами шли к лестнице в сторону источника соблазнительного запаха, а навстречу по коридору бежала Тамара…

«Вот черт, все-таки надул меня Глухнер при продаже, – подумал Петр Ильич. – Вентиляция в доме никуда не годится – придется вызывать мастеров». Козырев купил этот дом в Лондоне для жены и сына. Сам же бывал здесь редко, как сейчас, например, транзитом по пути из Москвы на конференцию в Женеву.

Он посмотрел на уже застеленную постель жены и вздохнул – снова они провели ночь вместе и врозь одновременно. «А что это Тома задумала борщ готовить? Ведь я на обед не остаюсь, а они с Сашкой после школы, как всегда, в „Макдоналдсе“ перекусят…» Что-то в их жизни если не сломалось, то уже дало опасную трещину. Но тем не менее, спустившись вниз в белом махровом халате, он приобнял ее, неслышно подобравшись сзади.

• 1/69
• Следующая