Уроки мудрости - Капра Фритьоф - Страница 26

Возвратясь в Калифорнию в 1975 году, я продолжал изучать феминистские идеи, в то время как мои планы исследования сдвига парадигмы постепенно крепли, и я начал первый раунд дискуссий с моими экспертами. Оказалось очень просто разыскать феминистскую литературу и вступить в дискуссию с феминистскими активистами в Беркли, который был и остается главным интеллектуальным центром американского движения. Среди множества дискуссий тех лет я особо выделяю беседы с Кэролин Мерчант, историком науки из Беркли. До этого несколько лет назад я встречался с Мерчант в Европе на конференции по истории квантовой физики.

Тогда ее исследования касались исключительно Лейбница, и на конференции мы несколько раз беседовали о сходстве и различиях между "бутстрэпной" моделью Чу и взглядом Лейбница на материю, которые он изложили в своей "Монадологии". Пять лет спустя, когда я снова встретил Кэролин Мерчант в Беркли, она была воодушевлена своими новыми изысканиями, которые не только обогащали новыми идеями историю научной революции в Англии XVII века, но также имели далеко идущие воплощения в феминизме, экологии и во всей культурной трансформации.

Исследования Мерчант, которые она позже опубликовала в своей книге "Смерть природы", касались трагической роли Фрэнсиса Бэкона, которую он сыграл в сдвиге цели науки от мудрости к манипуляции. Когда она рассказала мне о своей работе, я сразу же осознал ее важность. За несколько месяцев до этого я посетил Шумахера, и его страстное осуждение манипулятивной природы современной науки все еще жило в моей памяти.

В работе, которую она дала мне прочитать, Мерчант показала, что Фрэнсис Бэкон служил олицетворением очень важной связи между двумя принципиальными позициями старой парадигмы: механистической концепцией реальности и мужским стремлением к господству и контролю в патриархальной культуре. Бэкон первым сформулировал четкую теорию эмпирического подхода в науке, и часто защищал свой метод исследования пристрастно, используя недопустимые приемы. Я был поражен тем сильным методом, который использовала Мерчант в своей работе для построения цепочки цитат. Бэкон писал, что природу следует "преследовать в ее блужданиях", "поставить на службы" и сделать "рабом". Ее следует "заточить в темницу",и задача ученого состоит в том, чтобы "выпытать у нее ее секреты".

В своем анализе этих высказываний Мерчант утверждает, что Бэкон использует традиционное представление природы в образе женщины.

Его апология выпытывания секретов природы с помощью механических устройств, сильно напоминает широко распространенную пытку женщин в процессах ведьм на заре XVII столетия. Действительно, Мерчант показала, что Фрэнсис Бэкон, будучи генеральным атторнеем короля Джеймса I, был очень хорошо знаком с системой суда над ведьмами. Она предполагает, что он перенес метафоры судебного разбирательства в свои научные труды.

Я был глубоко впечатлен этим анализом, который вскрывает драматическую и пугающую связь между механистической наукой и патриархальными ценностями. Я убедился в сильном влиянии "бэконовского духа" на все развитие современной науки и технологии. С античных времен целями науки были мудрость, понимание природного порядка и существование в гармонии с ним. В XVII столетии такой целью науки стало знание, которое можно использовать для господства и управления природой. И по сегодняшний день наука и технология используются исключительно для целей, которые опасны, губительны и глубоко антиэкологичны.

Вместе с Кэролин Мерчант мы провели много часов, обсуждая многочисленные приложения ее исследований. Она убедила меня в том, что связь между механистическим мировоззрением и патриархальной идеей "человека-мужчины", господствовавшего в природе, характерна не только для работ Бэкона, но также, в большей или меньшей степени, для Рене Декарта, Исаака Ньютона, Томаса Хоббса и других "отцов — основателей" современной науки. Мерчант пояснила, что со времени появления механистической науки эксплуатация природы идет рука об руку с эксплуатацией женщины. Таким образом, античное сопоставление женщины и природы связывает историю женщины и историю природы и роднит феминизм с экологией. Я понял, что Кэролин Мерчант открыла мне исключительный важный аспект нашего культурного перерождения. Она первая привлекла мое внимание к тому естественному родству между феминизмом и экологией, которое я продолжаю изучать до сих пор.

Очередной важный этап в формировании моего феминистского сознания начался весной 1978 года во время моего семидневного визита в Минессоту. В Минеаполисе я подружился с Мириам Монаш, театральной актрисой, драматургом и общественной активисткой, которая ввела меня в широкий круг артистов и общественных деятелей. Мириам была также первой радикальной феминисткой на моем пути. Она горячо одобрила мой интерес к феминистским идеям, но также указала на то, что многие из моих подходов и моделей поведения все еще сексуально окрашены. Чтобы исправить ситуацию, она посоветовала мне прочитать "Женщиной рожденная" Адриен Рич и дала мне экземпляр книги.

Эта книга изменила все мое восприятие социальных и культурных перемен. В последующие месяцы я внимательно перечитывал ее несколько раз, составил систематический конспект ее основных положений и накупил множество экземпляров книги для моих друзей и знакомых. "Женщиной рожденная" стала моей феминистской библией, и с тех пор борьба за пропаганду и внедрение феминистского сознания превратились в составную часть моей работы и моей жизни.

Джермейн Грир показала мне, в какой степени наше восприятие женской природы обусловлено патриархальными стереотипами. Адриен Рич развила это направление и, в то же время, радикально распространила феминистскую критику на восприятие человеческой натуры в целом. По мере того, как она начинает с читателем объемлющий и научный, но все же страстный, разговор о женской биологии и физиологии, рождении детей и материнстве, динамике семьи, социальной организации, истории культуры, этике, искусстве и религии, полностью раскрывается засилье патриархата."Патриархия — это власть отцов, — начинает Рич свой анализ, — семейно-социальная, идеологическая, политическая система, в которой мужчины — под принуждением, прямым давлением или через ритуалы, традицию, закон, язык, обычаи, этикет, образование и разделение труда — определяют, какую роль должна или не должна играть женщина; и в которой женщина везде подчинена мужчине".

Пока я работал над обширными материалами Адриен Рич, я испытал радикальное изменение в своем восприятии, что ввергло меня в пучину интеллектуального и эмоционального хаоса. Я понял, что осознать засилье патриархата в полной мере чрезвычайно трудно из-за того, что оно всепроникающе. Оно влияет на наши базовые идеи о человеческой природе и о нашей связи со Вселенной — природе "человека (мужчины)" и "его" взаимоотношениях со Вселенной, говоря патриархальным языком. Это единственная система, которая, до недавнего времени, открыто не подвергалась сомнению, и чьи доктрины воспринимались столь универсально, что казались законами природы, в действительности, их таковыми и представляли.

Опыт этого моего кризиса восприятия можно сравнить с опытом физиков, разрабатывающих квантовую теорию в 20-е годы, что так живо описал мне Гейзенберг. Так же как и те физики, я стал подвергать сомнению мои фундаментальные представления о реальности. Это были представления не о физической реальности, но о природе человека, обществе и культуре. Этот процесс сомнения и изучения имел прямую персональную направленность, тогда как предметом книги Джермейн Грир являлись представления о женской природе. Теперь я почувствовал, что Адриен Рич заставила меня критически подойти к моей собственной человеческой природе, к моей роли в обществе и в моей культурной традиции. Я вспоминаю те месяцы как время сильных волнений и частого гнева. Я хорошо разобрался в некоторых своих патриархальных ценностях и моделях поведения и раззадоривал себя в спорах с друзьями, обвиняя их в таком же сексистском поведении.