Выбор - Спаркс Николас - Страница 46

• Предыдущая
• 46/51
• Следующая

Тревис прищурился:

– Ты долго размышляла?

– Кому-то было нужно этим заняться. И учти, я стараюсь не только ради папы. Тебе нужно снова приняться за работу.

– А если я считаю, что еще не готов?

– Плохо. И тем не менее займись делом. Если не ради себя, то ради Кристины и Элайзы.

– О чем ты?

– О твоих дочерях. Не забыл?

– Я прекрасно о них помню, но…

– И ты любишь их, ведь так?

– Что ты имеешь в виду?

– Если ты их любишь, – продолжала Стефани, пропустив вопрос мимо ушей, – то вновь начнешь вести себя, как подобает отцу. В том числе вернешься на работу.

– Зачем?

– Ты должен показать им: какие бы ужасы ни случались в жизни, нужно двигаться дальше. Таков твой долг. Кто еще объяснит это девочкам?

– Стефа…

– Я и не говорила, что будет легко. Но у тебя нет выбора. В конце концов, ты ведь не позволил им бросить школу? Они по-прежнему учатся? Ты заставляешь их делать уроки?

Тревис промолчал.

– Если ты требуешь, чтобы они выполняли свои обязанности – а ведь им всего лишь шесть и восемь, – то выполняй и свои. Дочери должны видеть, как ты возвращаешься к нормальной жизни. Работа – ее часть. Прости, но по-другому нельзя.

Тревис покачал головой, ощутив возрастающий гнев:

– Ты не понимаешь…

– Прекрасно понимаю!

Он стиснул двумя пальцами переносицу.

– Габи…

Тревис смолк. Сестра положила ему руку на колено.

– Страстная? Умная? Добрая? Порядочная? Веселая? Терпеливая? Такая, какой должна быть жена и мать? Иными словами, почти идеальная?

Тревис удивленно взглянул на Стефани.

– Знаю, – тихо сказала та. – Я тоже ее люблю. Всегда любила. Она для меня не только лучшая подруга, но и почти сестра. Иногда мне кажется, что Габи – моя единственная настоящая подруга. Ты прав, она идеальный вариант для тебя и для детей. Ты бы в жизни не нашел никого лучше. Как ты думаешь, почему я продолжаю сюда приезжать? Не ради нее, не ради тебя. Ради себя. Я по ней скучаю.

Не зная, как ответить, Тревис молчал. Стефани вздохнула:

– Ты уже решил, как поступишь?

Тревис с трудом сглотнул.

– Нет, – признал он. – Пока нет.

– Три месяца прошли.

– Да.

– Когда ты должен определиться?

– Через полчаса.

Стефани взглянула на брата.

– Ладно. Вот что. Подумай еще немного. А я пока поеду к тебе и навещу девочек.

– Их нет дома. Вернутся позже.

– Ты не против, если я их подожду?

– Разумеется, нет. Ключ лежит…

– …под пластмассовой лягушкой на крыльце. Знаю. И уверена, что большинство грабителей тоже способны догадаться.

Тревис улыбнулся:

– Ты великолепна, Стеф.

– И ты тоже. Ты ведь знаешь, что я здесь ради тебя.

– Знаю.

– И всегда об этом помни.

– Да.

Взглянув на брата, Стефани наконец кивнула:

– Я подожду тебя дома, хорошо? Хочу знать все новости.

– Договорились.

Она встала и взяла сумочку, а потом поцеловала брата в макушку.

– Увидимся, Габи, – попрощалась Стефани, не ожидая ответа. Она уже была на пороге, когда Тревис спросил:

– Что можно сделать во имя любви?

Стефани обернулась:

– Ты меня уже об этом спрашивал.

– Да… – Он помедлил. – Но теперь я спрашиваю, что, по-твоему, нужно сделать мне.

– Я скажу то же, что и обычно. Это только твой выбор.

– И?..

Стефани казалась беспомощной.

– Не знаю, Тревис. А сам что думаешь?

Чуть более двух лет назад Габи повстречала Кеннета Бейкера летним прекрасным вечером, которыми так славится Бофор. Играет живая музыка, к причалу привязаны десятки лодок – идеальное время для того, чтобы повести жену и детей в кафе. Пока они стояли в очереди, Габи намекнула, что видела в одном из магазинов красивый эстамп. Тревис улыбнулся. Он давно привык к ее намекам.

– Сходи и посмотри, – предложил он. – Я пригляжу за девочками.

Габи отсутствовала дольше, чем он ожидал, а когда вернулась, лицо было встревоженное. Позже, когда они приехали домой и уложили дочерей спать, она, явно занятая какими-то размышлениями, присела на кушетку.

– С тобой все в порядке? – спросил Тревис.

Габи заерзала.

– Встретила Кеннета Бейкера, – сказала она. – Пока ты покупал мороженое.

– Да? И как у него дела?

Она вздохнула.

– Ты понимаешь, что его жена седьмой год лежит в коме? Седьмой год. Представляешь?

– Нет, – честно ответил Тревис.

– Он превратился в старика.

– Неудивительно. Кеннет переживает.

Габи кивнула, по-прежнему встревоженная.

– Он злится. Кажется, он обижен на жену. Почти перестал ее навещать. А дети…

Она задумалась и не закончила.

Тревис посмотрел на нее:

– К чему этот разговор?

– Ты будешь меня навещать, если со мной случится нечто подобное?

Впервые Тревис ощутил беспричинный ужас.

– Конечно, буду.

Габи с грустью взглянула на мужа:

– Но пройдет время, и ты перестанешь это делать.

– Я всегда буду тебя навещать.

– Рано или поздно ты начнешь меня винить.

– Никогда.

– Кеннет сердится на Элеонору.

– Но я-то не Кеннет. – Он покачал головой. – И вообще, зачем мы это обсуждаем?

– Потому что я люблю тебя.

Тревис хотел ответить, но Габи перебила:

– Позволь мне закончить. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Когда Элеонору привезли в больницу, никто не сомневался, как сильно Кеннет ее любит. Это было очевидно. Со временем он рассказал мне историю целиком – как они познакомились на пляже вечером, после выпускного бала; как он впервые пригласил Элеонору на свидание, и она отказалась, но он каким-то образом выведал номер ее телефона; как он признался ей в любви на вечеринке в честь тридцатой годовщины свадьбы ее родителей. Кеннет не просто рассказывал – он как будто переживал это снова и снова. В чем-то он походил на тебя.

Габи взяла мужа за руку.

– Ты ведь делаешь то же самое. Я столько раз слышала, как ты рассказываешь приятелям про нашу первую встречу. Пойми меня правильно – мне это нравится. Нравится, что воспоминания живы в твоем сердце и что для тебя они значат не меньше, чем для меня. Когда ты об этом говоришь, то как будто заново переживаешь начало нашей любви. И это самый прекрасный подарок из всех, который ты когда-либо делал. Ну, не считая того, что прибираешься на кухне, если я слишком устала.

Тревис невольно засмеялся. Габи как будто этого не заметила.

– Сегодня Кеннет был таким… озлобленным. Когда я спросила об Элеоноре, мне показалось, что он желает ей смерти. И когда я вспомнила, какие чувства он испытывал к ней раньше… подумала о том, что сталось с детьми… это кошмар.

Габи замолчала, и Тревис сжал ей руку:

– С нами такого не случится.

– Дело не в этом. Просто я не сделала того, что должна.

– О чем ты?

Она коснулась его руки:

– Я так тебя люблю, Тревис. Ты лучший муж на свете. Лучше всех, кого я только знаю. Поэтому пообещай…

– Все, что угодно.

Габи пристально взглянула на него:

– Пообещай: если со мной случится нечто подобное, ты позволишь мне умереть.

– У нас уже есть «Завещание о жизни»[7], – возразил Тревис.

– Да. Но наш адвокат уехал во Флориду, и, насколько я знаю, никто, кроме нас троих, не в курсе, что я не хочу жить в том случае, если окажусь неспособна сама принимать решения. Это будет нечестно по отношению к тебе и к детям, потому что со временем вы неизбежно начнете меня винить. Ты будешь страдать. Девочки тоже. После встречи с Кеннетом я окончательно убедилась. Не хочу, чтобы когда-нибудь ты сожалел о том, что между нами было. Я слишком люблю тебя. Смерть – это всегда грустно, но неизбежно. Именно поэтому я и подписала «Завещание о жизни». Потому что я всех вас люблю. – Габи заговорила мягче, но еще решительнее: – Я не буду говорить родителям и сестрам о своем решении. О нашем решении. Не хочу искать другого адвоката и переписывать документы. Верю, что ты сделаешь так, как нужно. И поэтому дай слово, что выполнишь мою волю.

• Предыдущая
• 46/51
• Следующая