Чародольский князь (Ведьмин крест) - Щерба Наталья Васильевна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/69
• Следующая

Каве вспомнила, как впервые оказалась в маленьком английском городке, где жила госпожа Кара со своим немногочисленным колдовским семейством. Черный клубок с золотым наконечником привел ее прямо к высокому особняку, стены которого заросли красивым зеленым плющом настолько, что почти скрывали оконные стекла. Дом был окружен непроницаемой каменной оградой, ощетинившейся поверху острыми железными пиками.

Особняк насчитывал три этажа, причем первый, цокольный, был полностью отведен под библиотеку, в которой хранилось немыслимое количество книг: в основном магические (написанные вручную), но были среди них и обычные – преимущественно классическая литература на всех языках. Впоследствии Каве разыскала среди стеллажей огромную секцию удивительных книг: обычные книги, преимущественно фантастические, переписывались на руническом трехстрочье. При особом чтении человек мог воочию увидеть действие, разворачивающееся на страницах книги, словно настоящее кино. Для чтения таких книг в доме госпожи Кары имелся специальный зал, но среди остальных учеников он не пользовался популярностью. Это для Каве было диковинкой – видеть кино, выуженное из ее же мыслечувствующей ленты.

Сама госпожа Кара оказалась необычной и очень загадочной особой. С виду она казалась обычной: худая, подтянутая старушка в строгом черном платье с белым кружевным воротничком и манжетами. С гладкими, прядка к прядке, седыми волосами, уложенными в неизменную высокую прическу, – этакий образец утонченной английской леди преклонных лет.

Но уже с первых минут пребывания в ее доме Татьяна поняла, что имеет дело с настоящей волшебницей. К тому же выяснилось, что госпожа Кара владеет небольшой частной школой: в доме проживало около двух десятков колдунов всех мастей и национальностей, но на занятиях Каве видела лишь семерых – основной круг семьи. Каждый ученик имел отдельную комнату, а ванна и туалет на этаже были общими. Вне зависимости от семейного статуса и успехов в учебе, ученик имел свой круг обязанностей и свои часы уроков с «тетей», как прозывали здесь хозяйку. Остальное время отводилось для самостоятельных занятий в библиотеке, для отдыха или работы в саду.

Вначале Татьяну представили остальным как мисс Каве, дальнюю родственницу госпожи Кары, славянскую ведьму… Конечно, вся семья была заинтригована появлением «не-англичанки», но, несмотря на ее замкнутость и неразговорчивость, к девушке постепенно привыкли, и жизнь в доме потекла своим чередом.

Татьяна вздохнула и перевернулась на живот, уткнувшись носом в мягкую подушку. Неожиданно ее мысли, словно стайка вспугнутых летучих мышей, понеслись к родному краю: а ведь Лешка с первого дня их знакомства называл ее леди… как сглазил! Интересно, увидит ли она этого несносного колдуна хотя бы раз? Правда, этот «раз» вполне может обернуться для нее последним…

Прошел год, и Каве потихоньку начала забывать Алексея Вордака. Госпожа Кара, будто чувствуя неладное, загружала ее учебой настолько, что у девушки не оставалось времени ни на личные дела, ни на воспоминания. Правда, оставался еще Патрик… Каве досадливо поморщилась. После единственного романтического свидания с ним она все чаще стала думать о Лешке. Вероятно, Патрик это почувствовал и… возненавидел? А может, просто отношения между ними стали натянутыми.

Зато ведьмовская наука нравилась Татьяне все больше, пробуждая в ней новые силы, предлагая новые возможности… Многие вещи стали хорошо получаться: ультрапрыжки на огромные расстояния, ориентировка по дорожным клубкам и, конечно, иллюзии.

Обретать силу – всегда хорошо. А быть сильной ведьмой – еще лучше.

Творение иллюзий давалось легко и поэтому превратилось для Каве в самую любимую часть магической науки – конечно, если не вспоминать о мертвом огне луньфаер. Вначале следовало «разбить» мыслью требуемый объект, а после воссоздать его заново, словно картину. Собирать иллюзорные чары – это как рисовать красками на чистом листе бумаги или складывать узор из тысячи пестрых пазлов. Вначале, повинуясь хитрому заклятию, сгущается пространство – бесформенная масса пока еще несуществующей части будущего воплощения. А после волшебник начинает творить наваждение, пользуясь лишь мыслью и силой. Уже после нескольких тренировок Каве с легкостью освоила «иллюзии неодушевленных вещей» – например, заставляла хрустальную вазу изображать собачью будку. А вот с живыми существами оказалось непросто: попробуй сотворить из скачущего зайца плетеную корзинку, когда он, заяц, постоянно скачет!

Каве вспомнила свой первый опыт – корзинку, бегущую на серых мохнатых лапках, – и захихикала. Внезапно ее смех рассыпался по комнате неприятным, дребезжащим эхом, словно оказался неуместным в торжественной тишине глубокой ночи.

Невольно поежившись, она глянула в окно и ахнула: сегодня же полнолуние! Значит, опять луна будет тревожить душу, прогоняя сон, пробуждая тоску по родному краю…

Легкие тени скользили между деревьями, змеились по серой земле тонкие полосы тумана – сумерки сгущались над тихим, дремлющим лесом. Ни шороха, ни хруста сухой ветки, ни крика глумливой птицы – лишь только замершая в ожидании бед и тревог, свернувшаяся калачиком на дне темных оврагов густая-густая тишина.

Пылала в небе ухмыляющаяся луна, пытаясь пробраться сквозь лабиринт извилистых древесных крон и разгадать секрет лесного безмолвия, но даже она, равнодушная повелительница ночи, терпела неудачу.

Одинокая светловолосая девушка брела по узкой тропинке. Тонкий силуэт в простом длинном платье освещался ярким светом горящих во тьме золотистых зубцов короны на ее голове. Особенно выделялось лицо, нежное и грустное, – казалось, это призрак одной из королев прошлого поднялся из небытийного мрака, чтобы тревожить и страшить души заблудившихся путников.

…Это началось в первое же полнолуние. Сверкающий изумрудами Золотой Венец древних карпатских князей вдруг появился на голове у Татьяны. И был призрачный Венец очень, очень тяжел; будто мстил ведьме за то, что когда-то она бросила его, водрузив на каменную статую с пальмовой золотой ветвью, венчавшую крышу одного оперного театра. Обод короны сдавливал голову, указывая на крепкую, неразрывную связь с его новой хранительницей. Просто снять Венец с головы оказалось невозможно – ни силой, ни волшебством. Как сообщила госпожа Кара, теперь это ее, Танино, проклятие – носить тяжелую корону, пока не передаст кому-то другому по праву хранения. А пока что молодой ведьме придется помучиться – каждое полнолуние Венец будет появляться на ее голове и исчезать лишь с первыми проблесками утреннего солнечного света.

Впрочем, вместе с проклятием Татьяна получила в награду новое имя – Каве. Ведь она смогла уберечь Карпатский Венец и стала его ведьмой-хранительницей. А ведьма, прошедшая магическое испытание, имеет право носить полноправное волшебное имя. Новое имя защищало девушку от множества неприятностей, подстерегающих молодых ведьм и колдунов в чародейском мире. Например, давало защиту от бестелесных духов, охотящихся на волшебников в поисках магической силы.

А Татьянина ведьминская сила, благодаря как новым знаниям, так и прабабкиному подарку – браслету в виде ящерки, – росла с каждым днем. К тому же и Венец каждое полнолуние отдавал молодой ведьме часть своего могущества. Вот почему ей следовало опасаться не только людей, стремящихся завладеть ее браслетом и Венцом. Самыми опасными недругами любого полноправного волшебника считались духи, охотящиеся на колдунов и ведьм, чтобы выпить их магическую силу без остатка, чаще всего вместе с жизнью. После такой встречи с духом человек либо сам становился полудухом и постепенно превращался в бестелесного призрака, либо умирал.

«Чем сильнее твои враги, тем сильнее ты сама, – наставляла госпожа Кара, когда перед очередной прогулкой в полнолуние золотой обод короны крепко сжимал голову девушки. – Копи силу, чтобы противостоять им в неминуемую следующую встречу».

• Предыдущая
• 5/69
• Следующая