Жизнь до Израненных - 3 (ЛП) - Уорд Х. М. - Страница 5

• Предыдущая
• 5/9
• Следующая

Я хватаю кружку «Папина Маленькая Принцесса». Она конфетно-розовая с изображением блестящей диадемой и выглядит так, будто в ней нужно держать вместо кофе большую дозу Pepto-Bismol.[1] Папа поставил кружку на мой стол, как «добро пожаловать» подарок, когда я впервые начала проходить стажировку в отделе финансов. Она дешевая, но я не могу просто скрыть ее или выбросить. Отец был бы подавлен.

Наполнив кружку ароматным кофе и свежим молоком, я иду к своей кабинке, где меня ждут новые и захватывающие таблицы. Боже правый. Числа. Кто-нибудь держите меня, пока я не потеряла самообладание и не начала танцевать на столах. Когда я стала такой язвительной?

Я киваю парочке коллег. Бурная деятельность поутихла, из-за чего мои будни стали нормальными. Вне работы я избегаю родителей, как могу, делая предложение Эрин съехаться и соседствовать более заманчивым.

Вне квартиры Эрин, моим вторым домом стал клуб свинга. Не то чтобы он открыт каждый вечер, но Рикки позволяет нам с Эрин приходить, когда мы хотим. Мы с Рикки разучиваем более продвинутые танцевальные движения. Быстрые движения потрясающи.

Когда Рикки занят административными делами, или запирается с Эрин в офисе для сексуальных утех, я использую танцпол для занятий балетом. Ночью, когда бар открыт, я предлагаю помощь новичкам, уговаривая их встать со своих мест и показывая основные движения. Это странно, потому что несколько недель назад я была приклеена к своему месту. Теперь я вытаскиваю людей и показываю им танцевальные шаги, улыбаясь и не переводя дыхание. Напряжение реально, и сердце бешено бьется в груди, напоминая мне времена, когда я была рядом с Питом. Каждый раз, когда возникает эта мысль, я вновь ее прогоняю. Нет смысла останавливаться на этом, если не хочу, чтобы мое сердце разбили и разбросали по всему Рокфелеровскому центру.

Рикки по-прежнему перепрыгивает через барную стойку, чтобы вечером станцевать со мной. Я тоже пыталась перепрыгнуть один раз и зацепилась каблуком. Падение на пол. Это проявление захватывающего занудства. Серьезно. Они должны мне дать за такое движение плащ и диадему. Мне повезло, что я не вывихнула лодыжку.

Пит не возвращался. Я спросила Рикки, запретил ли он ему появляться в клубе после драки, и он сказал:

– Черт, нет! Я мог бы платить за такую рекламу. Ферро может приходить сюда и вышвыривать, кого пожелает.

Что касается Пита, мое дневное увлечение стихло. Но ночью мои сны с ним в главной роли затмевают любые ночные кошмары, касающиеся пожара на складе, наполняют их эротическими идеями, которых я бы никогда не воплотила в реальности.

В последний раз, когда у нас с Энтони была интимная близость, я обнаружила что закрыла глаза и представляла, что я с Питом. Это заставило меня ужасно себя чувствовать, но каждый раз, когда я прогоняю мысли о Пите из своего сознания, они совершают круг и возвращаются в виде его рук и ямочки.

Я машу Шарлотте и поворачиваю к своей кабинке. Она отвечает на звонок, записывая сообщение. Вместо того чтобы помахать, она гримасничает, сморщив нос и показав мне язык.

Я сажусь за стол и уныло прохожусь по сообщениям из Нью-Йоркской Фондовой биржи. Руководитель попросил меня понаблюдать в мировых новостях за изменениями фондового рынка и найти взаимосвязь между колебанием стоимости «Тканей Гранц» и текущими событиями. Интересно, как небольшое изменение климата может повлиять на цену шелка, от чего стоимость наших акций упадет в цене. Хотя за последний месяц акции компании из-за пожара и различных судебных исков итак упали.

Я делаю глоток кофе, вдыхая его бодрящий аромат, и смотрю на цифры. Что-то не так. Я беру маркер из ящика и разлиновываю страницу. То, что я вижу, не имеет смысла. Я кладу маркер на стол и смотрю на страницы.

Когда я думаю позвонить начальнице и показать, что я нашла, телефон на столе вибрирует.

Сообщение от отца: «Будь в моем офисе через тридцать минут».

Я отвечаю: «Буду».

Отлично. Пойду с этим прямо к нему. Это лучше, чем держать все в тайне. Если в компании происходит что-то сомнительное, лучше уведомить семью. Надеюсь, я ошибаюсь, но цифры не врут, и это меня беспокоит.

24 ИЮЛЯ, 10:05

Я допиваю кофе, беру документы и иду в кабинет отца. Попав внутрь, я вижу что он сидит за столом, не отрываясь, глядит на экран компьютера и разговаривает по телефону. Я стучу по дверной раме, и он смотрит на меня с улыбкой. Он указывает на стулья, стоящие перед ним, и я сажусь, ожидая окончания его разговора.

Пока жду, я оглядываю кабинет, оценивая интерьер и проделанную работу, с учетом захватывающего вида, мягкой кожаной мебели и современных удобств. Будучи еще ребенком, я знала, где работает отец, но не понимала, чем он занимается. В школе я говорила людям, что мой отец весь день сидит за столом, разговаривает по телефону, записывает всякую ерунду и кричит на людей. Для меня было не пленительно быть руководителем компании. Не тогда, когда отцы других детей были рок-звездами, звездами кино или же известными художниками.

Теперь, когда я обучаюсь азам бизнеса, у меня новое отношение к тому, что он делает. Однажды это все будет моим, и мне придется объяснять своим детям, чем мамочка зарабатывает на пропитание.

– Доброе утро, принцесса! Расскажешь, о чем думаешь?

– Привет, пап. Я думала о том, что в детстве я понятия не имела, чем ты весь день занимаешься на работе. Посмотри на меня сейчас! – я указываю на свой дизайнерский костюм и документы в руке. Я стала юной бизнес-леди, какой он хотел, чтобы я стала. Иногда я задаюсь вопросом, что за карьеру я для себя выбрала, если бы на меня не возлагались обязательства семейного бизнеса. До последнего времени эти мысли не приходили мне в голову. Это странно, так как я была довольна, по крайней мере, думала, что была довольна. Со времен пожара я переосмыслила жизнь, интересуясь, сделала ли я правильный выбор. Это трудно понять, пока не станет слишком поздно.

– ...проверив некоторые из этих цифр, нам, возможно, потребуется прибегнуть к заемным средствам для завершения тестирования, – отец уже перешел к важным деловым вопросам, так что мое внимание быстро перестраивается в «здесь и сейчас».

Он продолжает объяснять, как мы, скорее всего, перейдем на первоначальное финансирование планируемой партии стадии тестирования медицинских тканей. Я сдерживаю себя, чтобы не сказать «я же говорила», но серьезно? Я говорила ему, и он решил не послушаться. Теперь он вынужден просить у других деньги, не послушав меня и не в состоянии оплатить счета самостоятельно. Мужское эго смехотворно чувствительно. Изобретатель бандажа для эго в мгновение станет миллиардером.

Папа продолжает:

– Так что мы собираемся устроить дома небольшое мероприятие на следующей неделе. Мы пригласим предполагаемых инвесторов, и я хочу, чтобы ты была с Энтони, пока он будет выбивать деньги из кошельков инвесторов.

Отлично. Я понижена до сопровождающей спутницы. Буду дамой, которая стоит рядом со своим парнем, пока он добивается предполагаемых инвесторов. Послание довольно понятное. Я не буду частью команды «Тканей Гранц» на этой вечеринке. Они не дадут мне возможности поговорить о делах. Я буду парой Энтони и дочерью отца, не будущим руководителем предприятия.

Ярость закипает, и я чувствую, что в глазах покалывает, но отказываюсь плакать перед отцом. Я отказываюсь показывать ему хоть какую-то слабость. Рыдания – это детская прихоть. Почему я не могу сказать ему, что думаю: я наследница компании, а не безмозглая баба. Почему я иду в колледж, если он не хочет, чтобы я работала? Я сжимаю зубы.

– Ты что-то мне хотела показать, Реджина? – папа движется к бумагам, которые я держу так сильно, что руки побелели.

– Да, вот... взгляни на это, – я стараюсь говорить безучастным тоном, мысленно размышляя.

Я разглаживаю документы, помещая их туда, где отец может их увидеть, и начинаю объяснять.

• Предыдущая
• 5/9
• Следующая