80000 километров под водой - Верн Жюль Габриэль - Страница 48

— По одному су за жемчужину, которая обогащает предпринимателя? Это возмутительно! — сказал я.

— Итак, господин профессор, — сказал капитан Немо, — вам и вашим спутникам удастся осмотреть жемчужное дно Манаарского залива. Если случайно в это время там будет какой-нибудь ловец, вы познакомитесь и с техникой этого промысла.

— Это будет очень, любопытно.

— Кстати, профессор, вы не боитесь акул?

— Акул? — вскричал я.

Этот вопрос показался мне, мягко говоря, праздным.

— Так как же? — настаивал капитан Немо.

— Должен откровенно признаться, капитан, — сказал я, — что я еще недостаточно привык к этим рыбкам…

— А мы к ним привыкли настолько, что уже не замечаем их. Скоро и вы будете так же относиться к ним, — ответил мне капитан. — Мы будем хорошо вооружены и, если удастся, поохотимся за какой-нибудь акулой. Это интересная охота. Итак, профессор, до завтра. Мы отправимся рано утром.

Проговорив это самым беззаботным тоном, капитан Немо вышел из салона.

Если бы вам предложили охотиться на медведей в горах Швейцарии, вы, вероятно, ответили бы: «Отлично, завтра пойдем на охоту за медведями». Если бы вас спросили: «Не хотите ли поохотиться на львов в равнинах Атласа или на тигров в джунглях Индии?», вы, возможно, подумали бы: «Что ж, поохотимся на тигров или на львов, это интересно». Но когда вас приглашают охотиться на акул не с палубы корабля, а в их собственной родной среде, вы, наверное, серьезно задумаетесь, прежде чем принять такое приглашение.

Признаюсь, что, когда капитан Немо вышел из салона, я должен был стереть со лба выступивший холодный пот.

«Подумай хорошенько, — сказал я себе, — спешить некуда. Одно дело — охота на выдр в подводных лесах острова Кресло: это только приятное времяпрепровождение. Но другое дело — бродить по дну моря, когда твердо уверен, что непременно встретишь акулу. Я знаю, что в некоторых местах, в частности на Андаманских островах, негры не боятся нападать на акул с кинжалом в одной руке и петлей — в другой. Но я знаю также, что многие из смельчаков, вступающих в единоборство с этими огромными хищниками, не возвращаются живыми. Кроме того, я ведь не негр, а если бы и был им, то и в этом случае колебания мои были бы до известной степени оправданными».

Перед моим умственным взором проносились стаи акул; я видел огромные пасти, вооруженные несколькими рядами зубов, способных перекусить пополам человека; я чувствовал, как эти зубы впиваются в мои бока…

Кроме того, я не мог понять той беззаботности, с которой капитан сделал мне это предложение. Можно было подумать, что он звал меня в лес на охоту за какой-нибудь безобидной лисичкой.

«Консель, вероятно, откажется, — подумал я. — Это даст и мне возможность отклонить приглашение капитана Немо».

Что касается Неда Ленда, то, признаюсь, я меньше верил в его благоразумие. Опасность, как бы велика она ни была, всегда оказывала притягательное действие на эту воинственную натуру.

Я вернулся к книге Сирра, но перелистывал ее машинально. Между строк мне виделись разверстые пасти акул.

В салон вошли Консель и канадец. Они оба были хорошо настроены и довольно весело. Они не знали, что их ожидает.

— Честное слово, — начал Нед Ленд, обращаясь ко мне, — ваш капитан Немо, — чорт бы побрал его! — только что сделал нам довольно любезное предложение…

— А, — сказал я, — вы уже знаете?…

— С позволения хозяина, — ответил Консель, — скажу, что командир «Наутилуса» пригласил нас посетить замечательные жемчужные промысла в Манаарском заливе. Он был изысканно любезен с нами и вел себя, как настоящий джентльмен.

— Он больше ничего не сказал вам?

— Ничего, — ответил канадец, — если не считать того, что капитан сообщил нам, что он и вас пригласил принять участие в этой маленькой подводной прогулке.

— Действительно, — сказал я. — Но он не сообщил вам никаких подробностей о…

— Никаких, господин профессор. Вы, конечно, пойдете с нами, не правда ли?

— Я?… Конечно. Я вижу, что вы входите во вкус подводных прогулок, мистер Ленд?

— Да, это любопытно. Очень любопытно.

— Но, может быть и опасно, — сказал я как бы невзначай.

— Что же может быть опасного в простои прогулке на жемчужную отмель? — возразил Нед Ленд.

Ясно было, что капитан Немо не счел нужным пугать моих товарищей мыслью об акулах. Я взволнованно смотрел на них, словно они уже лишились какой-нибудь конечности.

Следовало ли мне предупредить товарищей о грозящей опасности? Конечно. Но я не знал, как взяться за это.

— Не согласится ли хозяин, — сказал Консель, — рассказать нам что-нибудь о ловле жемчуга?

— О самой ловле или о связанных с ней опасностях? — спросил я, увидев в этом возможность дать разговору нужное направление.

— Конечно, о лове жемчуга! — сказал канадец. — Прежде чем отправляться в путь, надо знать дорогу.

— Ну-с, садитесь, друзья мои, и я расскажу вам о жемчужном промысле все, что сам узнал из книги Сирра.

Нед и Консель сели на диван рядом со мной.

Канадец предложил мне вопрос:

— Господин профессор, что такое жемчужина?

— Для поэта, друг мой Нед, жемчужина — это слеза моря, — начал я, — для восточных народов — это отвердевшая роса; для дам — это драгоценный овальный камень с матовым блеском, который можно носить как украшение на пальцах, на шее или в ушах; для химика — это соединение фосфорнокислых солей с углекислым кальцием; наконец, для натуралиста — это просто болезненный нарост у некоторых двустворчатых ракушек…

— Принадлежащих к типу моллюсков, классу пластинчатожаберных, — подхватил Консель.

— Совершенно верно, мой ученый друг. Все те моллюски, которые выделяют перламутр, то есть голубое, голубоватое, фиолетовое или белое вещество, устилающее внутреннюю поверхность створок их раковин — все они могут производить жемчуг.

— И съедобные ракушки также? — спросил канадец.

— Да, и съедобные ракушки некоторых водоемов Шотландии, Уэльса, Ирландии, Саксонии, Богемии и Франции.

— Так, — сказал канадец, — примем это к сведению. Пригодится когда-нибудь!

— Но главным поставщиком жемчуга является раковина-жемчужница. Жемчуг — не что иное, как перламутровый нарост, принявший сферическую форму. Жемчужина либо прилипает к створкам раковины, либо гнездится в складках тела моллюска. Независимо от того, где образовалась жемчужина — на створках или на теле моллюска, — она всегда имеет ядро, вокруг которого тонкими концентрическими слоями из года в год нарастают перламутровые отложения. Ядром может служить мертвое яичко или просто случайно попавшая под створки песчинка.

— Может ли быть несколько жемчужин в одной раковине? — спросил Консель.

— Это бывает. Некоторые раковины растят целые жемчужные ожерелья. Бывают раковины, которые содержат, — правда, я мало в это верю, — не меньше ста пятидесяти акул.

— Сто пятьдесят акул! — вскричал Нед Ленд.

— Разве я сказал акул? — смущенно спросил я. — Я хотел сказать — жемчужин. Акулы — это бессмыслица.

— Конечно, — сказал Консель. — Но не скажет ли хозяин, каким образом извлекают жемчужины из раковин?

— Есть различные способы. Иногда, когда жемчужина прилипает к створкам, ее просто извлекают щипчиками. Но чаще всего собранные раковины раскладывают на цыновках тут же на берегу; через десять дней, когда моллюски начинают разлагаться, их ссыпают в обширные бассейны с морской водой, а затем вскрывают створки раковин и моют их. Тут начинается работа сортировщиков: собрав сначала жемчужины, прилипшие к створкам, они отделяют от раковин перламутровые пластинки, поступающие в отдельную продажу, и, наконец, подвергают кипячению части тела моллюсков до полного растворения и отцеживают из жидкости все, вплоть до мельчайших жемчужин.

— Ценность жемчуга зависит только от его величины? — спросил Консель.

— Нет, не только от величины, — ответил я, — но и от формы, «воды», то есть цвета, блеска тех переливов света, которые делают жемчуг таким приятным для глаз. Самые крупные жемчужины образуются в складках тела моллюска. Они белого цвета, большей частью непрозрачны, но иногда опалово-прозрачны. Они бывают преимущественно сферическими или грушевидными по форме. Сферические жемчужины идут на браслеты, грушевидные — на серьги и подвески. Те и другие продаются поштучно. Жемчуга, прилипшие к створкам, имеют менее правильную форму и потому ценятся дешевле, чем первые, и продаются на вес. Наконец, третий сорт — это мелкие жемчужины. Они продаются мерками и служат главным образом для различных вышивок, особенно церковных облачений.