В последние дни (Эсхатологическая фантазия) - Тихомиров Лев Александрович - Страница 24

С этой целью в Совете была назначена Комиссия для определения мер, которые бы стерли христианство с лица земли.

Нужно сказать, что со времени воспрещения христианства все его публичные доказательства преследовались и без того с самой дикой энергией. Все храмы были конфискованы и обращены в театры, музеи, цирки, отданы под клубы и т. п. Иконы и все принадлежности богослужения сжигались целыми кострами, священные сосуды и драгоценные ризы отдавались на Монетный двор. Какое бы то ни было научение христианству жестоко каралось, и даже келейная молитва объявлена преступлением. Вся эта истребительная политика обрушивалась только на христиан. Индуизм, буддо-ламайство и иудейство сохранили полную свободу. Магометанам было приказано только очистить свое вероучение от всяких следов почитания Иисуса и его Матери как святой, и вообще от какой бы то ни было солидарности с христианством. Над этим работала комиссия ученых мулл при Шейх-уле-Исламе, очень, впрочем, не торопясь.

Итак, борьба против христианства велась, казалось бы, достаточно радикально, но Антиох был не удовлетворен, и задумывал меры более действенные.

По решении вопроса о христианстве, в Совете решено было учредить еще комиссии, при участии ученых раввинов, мулл, браминов и лам, для выработки мер о согласовании их религий с признанием Человекобожия Антиоха. Предполагалось достигнуть этого — посредством объявления его новым воплощением Кришны для индуистов, Будды для буддистов, Мессии для иудеев и Махди для магометан.

Заседания Совета всегда были закрытыми. Но его рассуждения и постановления слышал Иуда Галеви, присутствовавший как начальник караула. Таким образом он мог сообщить сотоварищам печальные вести об участи, ожидавшей Папу и Патриарха.

Их освобождение должно было совершить немедленно, или — они погибали. Между тем у заговорщиков не было ничего подготовленного, ни даже какого-либо ясного плана. Группа слушала сообщения Галеви в полном унынии. На собрании присутствовало несколько членов других групп, по приглашению Гуго де Клермона. Яни, весь взволнованный, заговорил первый.

— Друзья, неужто вы не видите, как бесплодны планы освобождения. Пока вы тратите на них время, Антиох нас всех перетаскает, как коршун цыплят. Неужто вам ничего не говорит эта кровь? — Он вынул платок, смоченный кровью Осборна, и взмахнул им. — Неужто она не подсказывает вам единственного лозунга: мщение злодею, смерть Антиоху!

Этот страстный призыв как электрическая искра, пробежал по сердцам присутствующих. Но Лидия задумчиво молчала, а Валентин нахмурился.

— Не горячитесь так, Яни, — сказал он. — Вам надо сначала узнать, что мы кое-что сделали для освобождения. Несколько часов назад мы нашли наружный выход вылазной галереи… Я не знаю, имеем ли мы время воспользоваться этим. Но как исходный пункт это открытие дает надежду на вовсе не бесплодные планы.

Все обернулись, пораженные этим сообщением, особенно Марк.

— Как нашли, кто нашел?

Лидия поднялась.

— Братья, позвольте мне сказать. Вы, Марк, сочли пустой тратой времени искать вход. Тогда я упросила Валентина отправиться со мной, и вход оказался на том месте, где я предполагала. Мы только не решились, не доложив вам, расследовать его до конца. Но дайте один день срока, и я вам завтра предложу план, за успех которого ручаюсь.

Она начала едва слышно, но кончила громким голосом, проникнутым духовной уверенностью.

— Я поддерживаю предложение, — сказал Валентин. — Прошу сегодня же ночью обследовать галерею.

Пораженное собрание согласилось и назначило для обследования — Лидию, Валентина, Марка и Яни Клефта. Гуго объявил, что лично поведет их. Захватив с собой лопаты, оружие и фонарь, они двинулись, так как уже наступала ночь.

По дороге Лидия опять погрузилась в задумчивость, а Валентин объяснил, как он наткнулся на галерею. Сначала они недоумевали, с чего начать обследование? Но Лидия несколько раз подходила к берегу, что-то соображала, отходила от берега, зажмурив глаза. Наконец, она стала около одного бугорка. «Валентин, — сказала она, — галерея идет по этой линии. Я ее чувствую под ногами. Кончается она здесь: попробуйте лопатой». Валентин начал копать, и сразу лопата открыла какую-то нору. Он пошел туда и нащупал каменные ступеньки. Зажегши фонарь, он увидел свод и ступеньки, идущие вниз. Лидия требовала тотчас же спускаться в галерею, но он не согласился. Они могли там погибнуть, и товарищи даже не узнали бы, куда они девались. Лидия покорилась, но в томительной тоске повторяла: «Патриарх и Папа в какой-то страшной опасности. Я чувствую это. Смотри, мы опоздаем»…

— Заметьте, господа, — сказал Валентин, — что в это время Галеви нам ничего еще не сообщал: Лидия так томилась предчувствием, что я едва устоял — не начать обследование, не сказавши вам.

— Поразительная чувствительность, — промолвил Марк. — Не даром Аполлоний так старался овладеть им. А я, глупец, хотел разыскивать чертежи!

Прибыв на место, компания живо откопала вход, засыпанный, очевидно, только для замаскировки его, и увидела каменную галерею, которая через несколько шагов пошла по горизонтальной линии, очевидно, под озером. В ней было сыро и местами капала вода. Не слышалось ни звука. В молчании они прошло версты две, и галерея снова пошла к верху. «Две версты, — пробормотал Гуго, — это приблизительно ширина озера. Значит мы идем уже под Тамплем». Стены галереи в этом месте были снабжены многочисленными нишами, — очевидно, чтобы прятаться, защищаясь от вторжения неприятеля. Прошли еще немного, и галерея замкнулась стеной с дверью. Дальше некуда было идти. По ту сторону двери, вероятно, и находился часовой. Малейший шум мог привлечь его внимание. Гуго потушил фонарь. Марк шепотом попросился к двери… Прошло несколько минут. Марк, возвратившись на цыпочках, дернул Гуго к выходу. Но Лидия также попросила отпустить ее к двери. Ее отсутствие тянулось томительно долго. Наконец она явилась. «Кажется, мы можем свободно разговаривать», — сказала она потихоньку. Но Гуго двинулся к выходу и остановился только пройдя порядочное расстояние.

— Ну что же вы оба слышали?

Марк, припав ухом к двери, слышал шаги часового. Он руками нащупал скважину замка. У него при себе всегда есть отмычка, но при часовом нельзя попробовать отворить дверь.

— Мне кажется, что часовой уснул, — сказала Лидия. — Я попробовала загипнотизировать его, и шаги стихли.

Она рассказала, что когда ее гипнотизировали в Тампле, она попробовала отвечать своим мучителям тем же оружием, и ни один из них не мог устоять. Раз она усыпила через дверь часового, который надоедал ей подсматриванием. Ее магнитизерской силе удивлялся сам Аполлоний. Марк слушал с изумлением.

— Есть чему удивляться, — произнес он с уважением профессионала. — Я сам магнитизер, но ничего подобного не могу сделать. Позвольте мне опять к дверям.

Через несколько минут он возвратился бегом.

— Дверь отворяется. Идите скорей, Лидия. Нужно разбудить часового. У меня он не просыпается…

Скоро оба возвратились спокойные и довольные. Это был день великих открытий. Оказалось, что Марк рискнул пустить вход отмычку и дверь раскрылась. За ней он увидел уже знакомый ему тупичок, ведущий в тюремные коридоры, и часового, неподвижной колодой прислоненного к стене. Лидия разбудила его потом сквозь запертую дверь, и шаги его снова зазвучали.

Никто не был так поражен всем происшедшим, как Яни.

— Ну, Лидия, — заявил он, — теперь я ни в чем, никогда ни слова не возражу Вам. Что прикажете, все буду делать без рассуждения.

Когда они снова выбрались на свет Божий и прикрыли выходное отверстие, Лидия спросила:

— Mapк, не слыхали ли Вы, когда будет заседание подземного трибунала?

— Кажется — послезавтра. Я должен явиться к своей «батарее» послезавтра.

— В таком случае послезавтра же мы должны освободить Патриарха и Папу!

Она говорила уверенно, торжественно, почти повелительно.

— Присядем, господа, — продолжала она, — позвольте предложить вам план действий.