Техасский рейнджер. Клан Аризоны - Грэй Зейн - Страница 44

• Предыдущая
• 44/115
• Следующая

Подобно прочим отдельным районам великого штата Одинокой Звезды, эта часть Техаса является как бы собственным обособленным мирком — мирком, в котором обогащение фермеров и скотоводов еще более обогащало банды преступников. Поселок Орд, расположенный у въезда в эту наводненную бандитами местность, был назван так в честь мрачной скалистой вершины, маячившей в нескольких милях к югу. Он был основан мексиканцами — здесь все еще сохранились руины старой глинобитной миссии, — но с появлением скотокрадов и беглецов от закона многих местных жителей перебили, остальных согнали с насиженных мест, так что к моменту наибольшего расцвета в Орде благосостояния и преступности здесь проживало всего несколько мексиканцев, которым оставалось либо сотрудничать с бандитами, либо служить мишенью для этих преступных элементов.

В сентябре, ближе к вечеру, в местечке Орд появился чужестранец, и среди жителей, где каждый мужчина в той или иной степени был чем-то знаменит, его появление возбудило немалый интерес. Первое и, возможно, наиболее пристальное внимание привлекла к себе его лошадь — лошадям в здешних краях придавали явно больше значения, чем людям. Однако именно эта лошадь не выделялась своей красотой. На первый взгляд она даже казалась уродливой. Это был огромный конь, черный как уголь, лохматый, несмотря на тщательный уход, с длинным туловищем, с массивными конечностями, громоздкий во всех измерениях. Но случайный наблюдатель мог бы заметить, что у него прекрасная голова. Поистине, если можно было бы судить только по голове, он выглядел бы настоящим красавцем. Как и о людях, о лошадях много говорит форма, очертания, размеры, строение головы. Голова этой лошади свидетельствовала о пламени в крови, быстроте, благородстве, верности и преданности, и глаза у нее были нежные и темные, как у женщины. Морда коня была сплошь черная, и только посреди лба красовалось круглое белое пятнышко.

— Скажите, мистер, как его зовут? — поинтересовался уличный мальчишка-оборванец, в глазах которого светилась врожденная любовь к лошадям.

— Пуля, — ответил всадник.

— Это из-за той белой отметины, верно? — шепнул оборвыш своему приятелю. — Ну и здоровенный же он! Самая большая лошадь из всех, что я видел!

Пуля нес на себе массивное черное мексиканское седло, отделанное серебром, лассо, флягу и небольшой сверток, обернутый в парусину. Сам же всадник, по всей видимости, больше внимания уделял внешности лошади, чем своей собственной. Его наряд состоял из обычных ковбойских джинсов без всяких затей и украшений, да к тому же потрепанных и покрытых дорожной пылью. Сапоги его носили на себе следы близкого знакомства с кактусами. Как и его лошадь, всадник был огромного роста, но более стройный, не столь плотного телосложения. А в остальном единственной заметной чертой в нем было лишь печальное лицо с внимательными зоркими глазами, да белые пряди волос на висках. Он носил два револьвера, размещенных в довольно низко подвязанных с обеих сторон набедренных кобурах, — но такое было чересчур обычным, чтобы привлекать к себе внимание здесь, в Большой Излучине. Пристальный наблюдатель, однако, мог бы заметить одну особенность: правую руку всадника покрывал более интенсивный загар, чем левую. Он никогда не носил перчатку на своей правой руке!

Всадник спрыгнул с седла перед ветхим строением, на широком обшитом досками фасаде которого красовалась вывеска: «Отель». Люди на лошадях то и дело приезжали и отъезжали отсюда по широкой улице между рядами старых домов, магазинов, салунов и торговых складов. Тем не менее, Орд ни в коей мере не выглядел предприимчивым и деловым центром. Американцы охотно впитали в себя лень мексиканцев и их привычку проводить время в праздном ничегонеделании. Перед фасадом отеля находилась широкая крытая галерея, игравшая роль крыльца, веранды и тротуара одновременно. По ней лениво двигались или стояли, облокотившись о коновязь, мужчины разных возрастов, большинство неряшливо одетые, в старых джинсах и сомбреро с обвисшими полями. Некоторые были подпоясаны и даже в сапогах со шпорами. Пиджаков не носил никто, зато на всех были надеты жилетки. Количество револьверов здесь намного превышало число людей.

Компания выглядела слишком ленивой, чтобы проявлять любопытство. Не то, чтобы ей недоставало приветливости, но для ковбоя или фермера искреннее, шумное и беззаботное времяпрепровождение днем в городе было просто неестественно. Эти люди были бездельниками. Чем они время от времени занимались еще, не составляло большого труда догадаться. И, конечно, вновь прибывшему всаднику, который окинул их пристальным взглядом, окружавшая их атмосфера никак не показалась связанной с какой бы то ни было полезной деятельностью.

Наконец, высокий мужчина с вислыми усами песочного цвета нехотя отделился от толпы.

— Привет, чужестранец, — сказал он.

Вновь прибывший возился у седла, освобождая подпругу; выпрямившись, он молча кивнул.

— Не мешало бы выпить чего-нибудь, — бросил он в ответ.

Такое замечание вызвало появление широких улыбок на лицах присутствующих. Оно служило здесь общепринятой формой приветствия. Один за другим все потянулись за незнакомцем в отель. Внутри помещение напоминало полутемный сарай с душным спертым воздухом; у противоположной от входа стены располагался бар, горизонтальная доска которого находилась на уровне головы низкорослого человека. Бармен с покрытым шрамами лицом обслуживал клиентов, подавая напитки.

— Становитесь в очередь, ребята, — сказал вновь прибывший.

Все с хриплым хохотом, руганью и шуточками столпились у стойки, стремясь поскорее добраться до дармовой выпивки. Никто и не заметил, что незнакомец вовсе не торопился утолить свою жажду, как он заявил при входе. Хоть он и принимал участие в общем оживлении, но, в сущности, вообще ничего не пил.

— Меня зовут Джим Флетчер, — сказал высокий мужчина с обвислыми песочными усами. Произнес он это лаконично, но таким тоном, словно ожидал, что его немедленно узнают. Что-то, очевидно, крылось за этим именем. Однако на вновь прибывшего оно не произвело никакого впечатления.

— Мое имя могло быть Блейзес, [6] но только меня так не зовут, — ответил он. — А как называется ваш город?

— Чужестранец, наша метрополия носит название Орд. Это для тебя новость?

Он откинулся назад, облокотившись о стойку бара, и его маленькие желтые глазки, прозрачные, как льдинки, и цепкие, словно у ястреба, уставились на незнакомца. Остальные с любопытством обступили их, образовав тесный кружок, готовые или приветствовать незнакомца, или поступать наоборот, в зависимости от решения долговязого допрашивающего.

— Разумеется, Орд мне не очень знаком. Далековато от железной дороги, верно? И пути сюда очень запутаны.

— Далеко ли направляешься?

— Думаю, так далеко, как сумею, — со смехом отвечал незнакомец.

Его ответ вызвал оживление среди людей, столпившихся вокруг. Некоторые из них обменялись многозначительными взглядами. Флетчер задумчиво погладил обвислые усы и, казалось, утратил часть своего острого любопытства.

— Что ж, Орд действительно расположен у черта на куличках, — проговорил он наконец. — Но ты, конечно, слышал о Большой Излучине?

— Разумеется, слышал, и как раз туда и держу путь, — отвечал незнакомец.

Флетчер обернулся к толпе обступивших их людей:

— Нелль, иди-ка сюда!

Сквозь плотную толпу на открытое место с трудом пробился невысокий юнец, почти мальчик, с вытянутым бледным лицом, худым и проницательным, лишенным всякого выражения. До сих пор он молча стоял в стороне.

— Нелль, вот этот… — Флетчер снова обернулся к незнакомцу. — Как ты сказал, тебя зовут?

— Мне бы не хотелось упоминать в приличном обществе, как я недавно себя назвал.

Эта реплика вызвала новый приступ смеха. Незнакомец выглядел спокойным, невозмутимым, безразличным. Очевидно, он понимал, как понимали и другие присутствующие, что спектакль, разыгрываемый Флетчером, его попытка устроить допрос вновь прибывшему, служили лишь предлогом для того, чтобы получше к нему присмотреться.

• Предыдущая
• 44/115
• Следующая