Новый расклад в Покерхаузе - Шарп Том - Страница 21

• Предыдущая
• 21/49
• Следующая

– Трехразовое питание и крыша над головой – и средний человек будет доволен. Крепкий народец. А существующая система только плодит бездельников. «Общество потребления», «общество потребления»… Нельзя потреблять то, что не произведено. Чертовщина, будь она трижды неладна.

Декан клевал носом. Огонь в камине, бренди, вездесущее центральное отопление Кофт-Касла да теплота чувств сэра Кошкарта – все это в совокупности дало о себе знать. Декана разморило. До его сознания доносился лишь смутный гул проклятий генерала, отдаленный и тающий, словно шум отлива, обнажающего дно устья, где когда-то стоял на якоре целый флот. Теперь все опустело, корабли исчезли, они разобраны, отданы на слом, свидетельство былого могущества растаяло как дым, только кулик с лицом сэра Богдера роет клювом ил. Декан спал.

Лежавший на полу комнаты Пупсер зашевелился. От соприкосновения с ковром лицо горело. Голова раскалывалась. Кроме всего прочего ему было холодно, руки и ноги онемели. Он повернулся на бок и посмотрел в окно. Небо над Кембриджем бросало оранжевый отблеск сквозь падающие снежинки. Он медленно собрался с силами и встал. Тошнота и слабость давали о себе знать. Он подошел к двери, включил свет и замер, щурясь на две большие коробки, лежащие на полу. Поспешно сел на стул, пытаясь вспомнить, что с ним случилось и как он стал обладателем двадцати четырех дюжин трехсосковых, проверенных электроникой, упакованных для торгового автомата презервативов с гарантией. Детали сегодняшних событий медленно всплывали в памяти Пупсера, а с ними и мысли о недоразумении с Деканом. «На неделю лишаюсь права покидать территорию колледжа», – бормотал он, и – тут до него дошло, какие нежелательные последствия это влечет за собой. Ведь он подписал бланк в оптовой конторе, но не может теперь доставить эти мерзкие штуковины в «Единорог». Начнется расследование. Бармен из «Единорога» его опознает. Опознает и этот гнусный бородач из оптовой конторы. Дело передадут в полицию. Последует обыск. Арест. Обвинение в незаконном хранении двадцати четырех дюжин… Пупсер схватился руками за голову. Что делать? Нужно избавиться от этого добра. Он взглянул на часы. Одиннадцать. Надо спешить. Может, сжечь их? Он посмотрел на газовую горелку и отбросил эту мысль. Исключено. Спустить в унитаз? Это идея. Он бросился к коробкам и начал их открывать. Сначала наружную коробку, потом внутреннюю, затем саму пачку и наконец снял обертку из фольги. Очень трудоемкая работа. Этак он сто лет будет возиться. И все-таки надо браться за дело.

Рядом на ковре медленно росла куча пустых пачек, а вместе с ней куча фольги и нелепая композиция из резиновых колец, похожих на сплющенные и полупрозрачные шляпки маленьких грибов. Руки Пупсера стали липкими от сенситола, разрывать фольгу стало еще труднее. Прошел час, а он опустошил только одну коробку. Часы показывали двенадцать. Он сгреб презервативы в кучу, взял для начала горсть и через лестничную клетку прошел в уборную. Бросил их в унитаз и дернул спуск. Хлынула вода, все завертелось и запузырилось. Утонули? Когда вода поутихла, он увидел, что две дюжины резиновых колечек вызывающе плавают на поверхности. «Вот черт!» – в отчаянии сказал Пупсер и подождал, пока бачок наполнится снова, а еще через минуту опять дернул за цепочку. Две дюжины презервативов радостно глядели на него снизу. Один или два развернулись и наполнились воздухом. Пупсер бешено уставился на проклятые резинки. Надо как-то их пропихнуть. Он выхватил из-за унитаза ершик и стал заталкивать злополучные колечки. Одно или два исчезли в бездне унитаза, но большая часть и не думала тонуть. Мало того, у трех хватило нахальства прилипнуть к ершику. Пупсер брезгливо снял их и с отвращением бросил обратно в воду. К тому времени бачок снова наполнился, тихо булькая, и напоследок издал чего-то вроде шипения. Пупсер задумался. Раздобыть эту мерзость было чертовски трудно, а теперь вот оказывается, что избавиться от нее – просто адская работа.

Он опустился на унитаз и стал раздумывать о неподатливости презервативов. Внимание его привлекла жестянка с очистителем для унитазов. Может, резина растворится? Пупсер встал и высыпал содержимое банки на плавающих в воде врагов. Но химическая реакция, которую должен был вызвать очиститель, не произвела на презервативы никакого впечатления. Пупсер снова сунул ершик в унитаз. Сильный запах дезинфицирующего средства ударил в нос. Он громко чихнул и схватился за цепочку. В третий раз из бачка хлынула вода, а Пупсер принялся следить, как она убывает. Он насчитал шесть презервативов, которых не взяла ни химия, ни напор воды. Вдруг кто-то постучал в дверь.

– Что за черт? Кто там дурью мается? – спросил голос. Голос принадлежал Фокстону, жившему через стену.

Пупсер затравленно посмотрел на дверь.

– Понос у меня, – слабо отозвался он.

– А какого лешего ты цепочку-то дергаешь каждую минуту? Спать мешаешь, – сердился Фокстон.

Он пошел к себе, а Пупсер повернулся к унитазу и ершиком принялся выуживать шесть оставшихся в живых презервативов.

Прошло двадцать минут, а он все придумывал, как избавиться от улики. Он побывал в шести уборных на соседних площадках и нашел способ, как затопить эту гадость. Сначала он наполнял их водой из крана, потом завязывал. Работа была долгой, тягомотной, а главное, шумной. В одной уборной он пробовал утопить сразу шесть штук, и потом пришлось тратить время, чтобы пробить засор. Пупсер вернулся в свою комнату и сел, дрожа от холода и страха. Уже час ночи, а он избавился только от тридцати восьми. Если и дальше так дело пойдет, то к прибытию миссис Слони он все еще будет смывать унитазы по всему колледжу. Он посмотрел на кучу фольги и пустых пачек. Еще и от них избавляться. «Засунуть их за газовую плиту и сжечь», – подумал он и уже начал разгребать место за плитой, как в трубе завыл ветер, и Пупсера осенило. Он подошел к окну. Кружились, летели во все стороны снежинки, дрожало от ветра оконное стекло. Пупсер открыл окно и высунул голову на ураганный ветер, потом послюнявил палец и стал определять направление. «С востока», – пробормотал он с довольной улыбкой и закрыл окно.

Спустя мгновение Пупсер уже стоял на коленях перед газовой плитой и отсоединял шланг, подводящий газ. Через пять минут первый из двухсот пятидести надутых презервативов жизнерадостно заскакал вверх по закопченным стенкам средневековой трубы и исчез высоко в ночном небе. Пупсер ринулся к окну и стал искать хоть какой-то намек на гонимую ветром пикантную вещицу, назначение коей – призвать мир к воздержанию. Но небо было слишком темным, и Пупсер ничего не увидел. Тогда он взял фонарик и посветил в дымоход. Кроме пары случайно залетевших снежинок, там ничего не было. Ободренный Пупсер повернулся к плите и надул еще пять штук. И снова эксперимент удался на славу. Резиновые шарики плавно поднимались вверх по дымоходу и вылетали в открытое небо. Пупсер надул еще двадцать и столь же успешно запустил их. Он надувал уже сотый презерватив, как вдруг кончился газ, шарик сдулся, издав отвратительное шипение. Порывшись в карманах, Пупсер выудил шиллинг. Он бросил монету в счетчик, и презерватив приобрел новую, приятную для глаза форму. Пупсер завязал его и засунул в трубу. Ночь тянулась медленно, и Пупсер скоро набил руку. Натянуть на трубку, включить газ, выключить, узел на конце – и по дымоходу. Рядом стояли коробки с отслужившей свое фольгой, и Пупсер подумал, а есть ли такие школьники, которые коллекционируют пачки от презервативов – ведь собирают же некоторые пробки от молочных бутылок. Тут он понял, что в дымоходе происходит что-то неладное. Последний презерватив застрял, и только вздутая нижняя часть с перехваченным веревкой хвостиком свисала из камина. Пупсер услужливо пихнул презерватив, но маленький паскудник в ответ лишь угрожающе деформировался. Пупсер вытащил шарик и заглянул в трубу. Заглянуть, впрочем, удалось недалеко. Труба была заполнена жаждущими свободы презервативами. Он извлек еще один, испачканный в саже, и положил на пол. Затем третий – его он сунул между двумя первыми. Потом четвертый и пятый, оба покрытые сажей. Наконец он бросил это дело. «До остальных не достать». Он выкарабкался из камина и в недоумении опустился на пол. По крайней мере, он расправился со всеми двадцатью четырьмя дюжинами, пусть даже некоторые застряли в дымоходе. Там их никто не найдет, тем более когда он поставит плиту на место. А утром он подумает, как от них избавиться. Сейчас он слишком устал, и ничего не идет в голову. Он повернулся, чтобы взять те пять презервативов, которые удалось вынуть, но, к своему удивлению, обнаружил, что они исчезли. «Я же их на ковер положил. Как сейчас помню», – бормотал он, как в бреду, и собирался уже заглянуть под книжный шкаф, как подметил уголком глаза какое-то движение на потолке. Пупсер посмотрел вверх. Пять закопченных презервативов устроились в уголке над дверью. На потолке чернели пятна сажи.

• Предыдущая
• 21/49
• Следующая