Полвойны (ЛП) - Аберкромби Джо - Страница 9

– Как это он тебя освободил, коль ты собою распоряжаться не вправе?

– Я перед ним в долгу, Рин.

С каждым вдохом ее грудь прикасалась к его спине. Пальцы сплелись, крепко обхватив его ладонь. Девушка была не слабее его. Вероятно – сильнее. Чтобы сохранить ясность мысли, пришлось прикрыть глаза.

– Когда война отгремит, я пройду испытание служителя, и принесу клятву служителя, и стану зваться брат Колл, и у меня не будет ни семьи, ни жены… ах!

Ее рука шурхнула между его ног.

– А до тех пор-то, чего стесняешься?

– Ничего. – И он повернулся к ней, сунул руку в ее стриженые волосы, потянул к себе. Оба рассмеялись и сразу же поцеловались, жадно и влажно, напнулись на верстак, и сбитые инструменты с лязгом и грохотом посыпались на пол.

Когда он сюда приходил, примерно так все всегда и оканчивалось. Вот почему он шел сюда снова и снова.

Гладко, как лосось, она вывернулась из его рук, подскочила к зажиму на верстаке, схватила оселок и принялась скрупулезно изучать клинок, над которым трудилась – будто прозанималась все утро одной заточкой.

Колл заморгал:

– Что за…

Грохнула дверь, и в мастерскую вошел Бранд. Колл заметался посреди комнаты – с могучим шатром в штанах.

– Хей, Колл, – поприветствовал Бранд. – Чего это ты тут делаешь?

– Ножны зашел закончить, – выдавил он. На лице полыхнул багрянец, он быстро повернулся к верстаку и смахнул на пол стружку.

– Ну, дай-ка гляну. – Бранд водрузил на плечо Колла руку. Боженьки, рука-то здоровенная: перекатываются мускулы, шрам от каната опоясал запястье. Колл вспомнил, как на его глазах Бранд подставил плечи под вес целого корабля, который иначе неминуемо раздавил бы Колла насмерть. Потом он прикинул, каково будет огрести такой ручищей по морде, если Бранду откроется все, чем его сестра и Колл занимались. И сглотнул – с превеликим трудом.

Но Бранд всего лишь смахнул с лица резчика соломенные волосы и заулыбался.

– Прекрасная работа. На тебе божья благодать, Колл. Тебя отметили те же боги, что и мою сестру.

– Она… очень… богобоязненная девушка. – Колл неловко ерзнул, приводя в порядок штанины. Рин за спиною брата свирепо выпятила надутые губы.

Слава богам, Бранд вечно ничего не замечал. Силен, предан и мягок нравом, как упряжная лошадь, он мог, однако, служить настоящим образцом невнимательности. Наверное, нельзя жить в браке с Колючкой Бату, если не научиться пропускать мимо себя уйму неприятных вещей.

Колл попробовал его отвлечь:

– Как там Колючка?

Бранд замешкался, словно решал в уме сложную головоломку.

– Колючка – как Колючка. Но я об этом знал, когда брал ее в жены. – Он усмехнулся Коллу в своем беспомощном духе. – По-другому и быть не могло.

– С такой, как она, непросто жить вместе.

– Расскажу каково, когда заживем! Полсуток она с королевой, половину остального времени упражняется нещадней прежнего, а дома уснула б скорей, тогда, глядишь, не найдется повод для ссоры. – Он утомленно почесал затылок. – Хотя и об этом, когда женился, я тоже знал.

– С такой, как она, непросто жить порознь.

– Эхехе. – Бранд уставился в пустоту, словно престарелый солдат, которому до сих пор никак не осмыслить кровавых ужасов прошлого. – Ей, как два пальца, сварить драку из самой мирной крупы. Но всякое стоящее дело – нелегкое. Я люблю ее, пускай она и такая. За то, что она такая, я и люблю ее. – Лицо его вновь прорезала та беспомощная усмешка. – Ну, зато без приключений – ни дня.

Громко стукнули в дверь. Бранд встряхнулся и пошел открывать. Рин, дурачась, изобразила воздушный поцелуй. Колл изобразил, как нежно прижимает его к сердцу, а Рин изобразила, как окатывает рвотой верстак. Когда она так себя вела, он млел от любви.

– Рад тебя видеть, Бранд. – Колл вскинул голову. Неожиданно было повстречаться с наставником в кузнице Рин.

– Взаимно, отец Ярви.

Долгое совместное путешествие роднит по-особому. И хотя столь несхожих, как Ярви и Бранд, найти было трудно, мужчины обнялись, и служитель шлепнул сухой рукой по спине кузнеца, как побратима.

– Как успехи в делах клиночных? – окликнул он Рин.

– Без добрых клинков людям не обойтись никогда, – отозвалась она. – А как нынче в деле плетения слов?

– Без добрых слов людям тоже вечно невмоготу.

При взгляде на Колла служитель сменил улыбку на привычную строгость.

– Я так и чувствовал, что ты окажешься здесь. Солнце перевалило за полдень.

– Уже? – Колл кинулся стаскивать фартук и запутался в лямках. Выбравшись, швырнул рабочую одежду на пол и отряхнул руки от древесной пыли.

– Вообще-то обычно ученик приходит к наставнику. – Посох из эльфийского металла звонко застучал об пол в такт походке служителя. – Ты мой ученик или нет?

– Конечно ваш, отец Ярви, – выпалил Колл, виновато отодвигаясь подальше от Рин.

Ярви бегло сощурился – на одного, на другую. Ничего, ясно дело, не упуская. Мало кто столь же внимательно все замечал, как он.

– Скажи мне, что ты покормил голубей.

– И клетки вычистил, и новые травы рассортировал, и двадцать страниц летописи Гетланда, записанной матерью Гундринг, прочитал, и пятьдесят слов по-калейвски выучил. – Нескончаемые вопросы Колла доводили его мать до безумия, но обучение на служителя давало столько ответов, что голова грозила лопнуть.

– Невежество питает страх, Колл. Знание страх убивает. А как у тебя с движением звезд? Ты перечертил карты, что я дал?

Колл схватился за голову.

– Ей-боженьки, простите меня, отец Ярви. Попозже обязательно перечерчу.

– Не сегодня. Через час начинается большой сход, а перед этим надо разгрузить корабль.

Колл с надеждой взглянул на Бранда:

– Я не силен передвигать короба…

– Сосуды. И передвигать их надо очень осторожно. Дар Императрицы Виалины проделал весь путь по Святой и Запретной.

– Вы имеете в виду – подарок от Сумаэль? – заметил Бранд.

– Подарок от Сумаэль. – При этом имени отец Ярви мечтательно улыбнулся. – Наше оружие против Верховного короля…

Он смолк и шагнул между Коллом и Рин, придерживая посох на сгибе локтя. Здоровой рукой приподнял ножны и, чтобы рассмотреть руны, повернул изделие на свет.

– Матерь Война, – бормотнул он. – Воронья Мать. Оперенная Сталью. Сбирательница Павших. Та, Что Сжимает Твою Ладонь В Кулак. Это вырезал ты?

– А есть другой, способный так сделать? – заметила Рин. – Окантовка важна не меньше меча. Добрый клинок обнажают редко, значит, люди будут глазеть на ножны.

– Когда ты принесешь обет служителя, Колл, искусство резьбы по дереву понесет утрату. – Ярви тяжело вздохнул. – Но мир нельзя изменить долотом.

– Можно. Пусть понемногу… – Рин сложила на груди руки и вперила в служителя взгляд. – Но главное, к лучшему.

– Его мать просила меня сделать сына настоящим мужчиной.

Колл бешено замотал головой за спиною наставника, но Рин затыкаться не собиралась.

– Кое-кому дорог тот мужчина, которым он уже сделался, – твердо сказала она.

– Значит, это все, чем ты бы хотел заниматься, Колл? Вырезать фигурки и руны? – Отец Ярви со стуком бросил ножны на верстак и положил свою высохшую руку ему на плечо. – Или ты бы желал стоять у плеч королей и править курсом эпохи?

Колл хлопал ресницами – на одного, на другую. Боженьки, он не хотел огорчать их обоих, только куда деваться? Отец Ярви освободил его. А есть ли сын раба, который не желал бы встать у королевского плеча и не бояться будущего, прожить жизнь почитаемым и могущественным?

– Курсом эпохи, – виновато потупившись, пробубнил он. – Наверно…

Рэйт совсем свихнулся от скуки.

На войне, по идее, полагается драться.

А война с Верховным королем явно сулила самую крупную драку, о какой только можно мечтать. Но теперь он понял: чем крупнее война, тем большая доля в ней болтовни. Болтовни, ожидания и просиживания задницы.

Здесь благородный люд расселся по трем длинным, расставленным подковой столам. Богатство кубков возвещало о звании и знатности пьющих. С одной стороны располагались гетландцы, напротив них – ванстерцы, а посередине стояла дюжина кресел для тровенландцев. Пустых, поскольку из Тровенланда так никто и не прибыл, и Рэйт бы с удовольствием последовал их примеру.