Долина кукол - Сьюзанн Жаклин - Страница 4
- Предыдущая
- 4/127
- Следующая
Вторая телеграмма пришла спустя десять дней, в пятницу.
Дорогой Генри!
Я уже синем костюме. Прибываю Нью-Йорк завтра вечером. Явлюсь прямо тебе домой. Если сможешь, закажи номер гостинице. Планирую приступить понедельник. Всего наилучшего.
Лайон.
Из конторы Генри Бэллами ушел в двенадцать часов — отмечать возвращение Лайона. Анна заканчивала обрабатывать корреспонденцию, когда к ее столу подошел Джордж Бэллоуз.
— Почему бы нам тоже не пойти куда-нибудь и не отметить его прибытие? — небрежно спросил он.
Она не смогла скрыть своего удивления. Ее отношения с Джорджем Бэллоузом ограничивались официальным «здравствуйте», иногда — кивком.
— Приглашаю вас пообедать со мною, — пояснил он.
— Извините, но я пообещала девушкам пообедать с ними в аптеке.
Он подал ей пальто и помог одеться.
— Как жаль, — сказал он. — Возможно, сегодня наш последний день на этом свете. — И, скорбно улыбнувшись, он ушел к себе в кабинет.
За обедом, слушая вполуха нескончаемую болтовню о Лайоне Берке, Анна рассеянно думала, почему она отклонила приглашение Джорджа. Из боязни осложнений? Глупости! Какие могут быть осложнения от одного обеда? Из верности Аллену Куперу? Что ж… Аллен — единственный мужчина, которого она знает в Нью-Йорке, и он очень хорошо относится к ней. Возможно, этим и объясняется то, что можно назвать верностью.
Она вспомнила тот день, когда он влетел к ним в контору, полный решимости заключить какую-то сделку. По страхованию, как потом узнала Анна. Генри, против обыкновения, держался холодно и быстро спровадил его. Настолько быстро, что Анна прониклась сочувствием к этому посетителю. Провожая его из кабинета Генри, она прошептала: «Желаю удачи в другом месте». Теплота и мягкость ее тона, казалось, поразили его.
Спустя два часа зазвонил телефон.
— Это Аллен Купер. Вы помните меня? Тот самый энергичный страховой агент. В общем, хочу, чтобы вы знали: мои переговоры с Генри оказались невероятно успешными по сравнению с другими местами. Ведь в фирме Бэллами я встретил вас.
— Хотите сказать, что вообще не заключили ни одного договора? — Ей стало по-настоящему жаль его.
— Нет. Выставили отовсюду. Наверное, сегодня у меня просто невезучий день… если только вы не захотите, чтобы он завершился счастливо, и не согласитесь выпить со мной.
— Я не…
— Не пьете? Я тоже. Тогда пусть это будет просто ужин.
Вот так у них и началось. А потом продолжилось. Он оказался приятным молодым человеком с развитым чувством юмора. Для нее он был скорее другом, чем парнем, которому назначаешь свидания. Очень часто она не удосуживалась даже переодеться после работы. А он, казалось, и не замечал, во что она одета. И всегда был страшно признателен ей за то, что она пришла. Они ходили в небольшие тихие ресторанчики, и она всегда выбирала в меню блюда подешевле. Она вообще хотела предложить ему платить за себя по счету сама, но боялась, что тогда он почувствует себя еще большим неудачником.
Страховой агент из Аллена был абсолютно никудышный. Для этой профессии он был чересчур мягок и обладал слишком хорошими манерами. Он расспрашивал ее о Лоренсвилле, о ее школьных днях и даже о нынешней работе в фирме. Вел он себя с нею так, что она чувствовала себя самой интересной, самой очаровательной девушкой на свете.
Она продолжала встречаться с ним потому, что никаких дальнейших шагов к сближению он не предпринимал. Иногда в полутемном зрительном зале он брал ее за руку. Но ни разу даже не попытался поцеловать при расставании. Чувство, которое она испытывала к нему, походило на жалость и как-то не соответствовало сложившейся ситуации. В некотором смысле ее смущало то, что она не способна вызвать у Аллена хоть какую-то страсть к себе, но, с другой стороны, такое положение дел ее вполне устраивало. Одна только мысль о поцелуе с ним вызывала в ней такое же отвращение, которое она испытала, целуясь с Вилли Хендерсоном у себя в Лоренсвилле, и это опять заставляло ее сомневаться в том, способна ли она любить вообще. Возможно, она не вполне нормальная, а может, права ее мать, утверждающая, что страсть и романтическая любовь существуют только в книгах.
В тот день Джордж Бэллоуз подошел к ее столу еще раз.
— Может быть, у меня выйдет со второй попытки, — сказал он. — Как насчет шестнадцатого января? На такой отдаленный срок у тебя явно не назначено никакого свидания.
— Но ведь до этого почти три месяца.
— О, я буду только рад, если у нас что-то получится до этого срока. Но только что звонила Элен Лоусон — визжала и требовала к телефону Генри, и я вспомнил, что шестнадцатого января премьера ее шоу.
— Совершенно верно. Репетиции «Небесного Хита» начинаются уже со следующей недели.
— Итак, пойдешь на премьеру со мной?
— С удовольствием, Джордж. По-моему, Элен Лоусон великолепна. Все ее шоу шли в Бостоне. Маленькой девочкой отец водил меня на ее «Мадам Помпадур».
— О'кей, договорились. Да, и еще одно, Анни. Раз начинаются репетиции этого шоу, Элен наверняка частенько будет врываться сюда. Если между вами завяжется случайная беседа, не вздумай вылезти с чем-нибудь наподобие: «Я так любила вас, когда была совсем маленькой». Она может растерзать тебя за это.
— Но я действительно была тогда маленькой. Как ни смешно это звучит, но все происходило лишь десять лет назад. И уже тогда Элен Лоусон была взрослой женщиной. Ей было не меньше тридцати пяти.
— Здесь мы все обращаемся с нею так, словно ей двадцать восемь.
— Джордж, ты серьезно? Да ведь Элен Лоусон не подвержена ни возрасту, ни времени. Она — великая актриса, звезда. Такой красивой Элен делают обаяние ее личности и талант. И уж конечно, она достаточно умна и не считает, что выглядит молоденькой девушкой.
Джордж пожал плечами.
— Скажу тебе вот что. Позвоню-ка я тебе лет через двадцать и спрошу, на сколько лет ты себя чувствуешь. Сдается мне, что большинство женщин, едва им стукнет сорок, заболевают инфекционной болезнью, именуемой «Я выгляжу на двадцать восемь». Короче, чтобы все было тихо, не затрагивай с Элен вопроса о возрасте. И пожалуйста, пометь в своем календаре шестнадцатое января. А пока, счастливо тебе отдохнуть в выходные и не волноваться. В понедельник здесь поднимется шум: наш герой-победитель будет торжественно вступать в родные пенаты.
Секретарь по приему посетителей надела новое облегающее клетчатое платье. Прическа младшей секретарши была взбита на два дюйма выше. И даже мисс Стейнберг облачилась в матросский костюм, сшитый на заказ весной. Анна сидела на своем рабочем месте в приемной у двери в кабинет Генри, тщетно пытаясь сосредоточиться на корреспонденции. Однако ее внимание, как и у всех остальных, было приковано к двери.
Он прибыл ровно в одиннадцать. Несмотря на все слухи и пересуды, она все-таки оказалась совершенно неподготовленной к встрече со столь яркой личностью, как Лайон Берк.
Уж на что Генри Баллами был высоким мужчиной, но Лайон Берк возвышался над ним на добрых три дюйма. Волосы у него были черные, словно у индейца, а с кожи, казалось, никогда не сходил загар. Генри прямо-таки весь сиял от нескрываемой гордости, проводя Лайона по помещениям и представляя его сотрудникам. Секретарь по приему посетителей заметно покраснела, пожимая ему руку, младшая секретарша жеманно улыбнулась, а мисс Стейнберг пришла в состояние игривого возбуждения.
Впервые в жизни Анна испытала чувство признательности за то, что ей привили чисто новоанглийскую сдержанность и самообладание. Она отдавала себе отчет в том, что, когда Лайон Берк пожимал ее руку, у нее на лице было написано хладнокровие, которого на самом деле в помине не было.
— Генри говорил мне о вас, не переставая. И вот сейчас, когда мы с вами познакомились, я его прекрасно понимаю. — Британский акцент определенно шел ему. Анна выдавила какую-то любезность в ответ и с благодарностью посмотрела на Генри Баллами, который увлек Лайона в его только что отремонтированный кабинет.
- Предыдущая
- 4/127
- Следующая
