Черный Красавчик - Сьюэлл Анна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/42
• Следующая

Однажды фермер погнал меня с такой скоростью, что телега перевернулась. Признаюсь тебе, Черный Красавчик, я ничуть не жалею, что он сперва сильно разбился, а потом продал меня. Теперь, полагаю, тебе все ясно с моим странным шагом? Это просто реакция расстроенной психики. Фермера со мною давно уже нет, но стоит кому-то взмахнуть кнутом, и я начинаю подпрыгивать самым что ни на есть безобразнейшим образом.

Рассказ Пегги произвел на меня очень сильное впечатление. Я давно уже замечал, сколь тяжело ходить в паре лошадям разного роста. Искушенные люди, наподобие сквайра Гордона, Джона или фермера Грея, знают это не хуже нас. Но в конюшнях для лошадей напрокат на такие вещи не обращают внимания. Когда же лошадь меньших размеров хоть чуть-чуть отстает, ее бессовестно лупят кнутом.

К счастью, Пегги в конце концов повезло. Ее начали запрягать одну в легкие фаэтоны. Тут она проявляла свои способности в полной мере. Спокойная манера езды этой лошади в особенности импонировала пожилым людям. И вот однажды две такие дамы решили купить Пегги.

Как-то мы встретились за городом. Пегги бежала спокойно и весело. Я очень порадовался тогда за нее.

Новым моим напарником снова стал конь с неблагополучной судьбой. При малейшей неожиданности он шарахался, а иногда даже лягался. Из-за этого он и потерял очень хорошую службу.

— Когда я все вижу вокруг, то ничего не боюсь, — начал однажды рассказывать он. — Если бы прежний хозяин мне позволял на ходу разглядывать все вокруг, мне бы совсем не было страшно. Например, я еще жеребенком пасся в одном загоне с оленями. С тех пор я нисколько их не боюсь. Другие же лошади, которые никогда оленей не видели, от них часто шарахаются. Мне главное как следует разглядеть, когда что-нибудь необычное появится сбоку. Но как только я поворачивал в упряжи голову, мой прежний хозяин хватался за кнут. Смелости он этим мне не прибавил, только характер теперь у меня совершенно изломанный. Одно время я думал, что все хозяева так поступают, когда лошадь от страха шарахается. Но однажды с моим хозяином ехал один пожилой джентльмен. Я как раз бросился в сторону от чего-то белого сбоку. Хозяин меня начал бить. А пожилой джентльмен закричал: «Так нельзя! Так нельзя! Он шарахнулся, потому что боится. За это не бьют!» Тогда я и понял, что не все хозяева столь жестоки и равно душны, как мой. Конечно, в этих конюшнях совсем не тот уровень. Но я даже, пожалуй, рад, что меня сюда продали.

Я вполне верил, что мой новый напарник ничего не преувеличивает. Ему просто не повезло с хозяином. Далеко не каждому выпадает счастье получить воспитание от таких крупных личностей, как сквайр Гордон и фермер Грей. Они заложили в меня столь прочные принципы, что, даже став лошадью напрокат, я смог не утратить своих лучших качеств. Именно это и принесло мне в конце концов неожиданную удачу.

Однажды утром кучер из нашей конюшни подал меня в легкой двуколке к дому на Полтни-стрит. Оттуда вышли два джентльмена.

— Вы уверены, что ему обязательно нужен подгубный ремень? — внимательно глядя на мою морду, осведомился тот джентльмен, что повыше.

— Вообще этот конь запросто без него обойдется, — уверенно отвечал кучер. — Он, конечно, горяч, но совершенно без норова. И губы у него очень чуткие. А подгубный ремень у него для легкости управления со стороны неумелых наших клиентов.

— Снимите! — тут же велел джентльмен. — Нам с ним предстоит длинный путь, — с нежностью похлопав меня по шее, продолжал он. — И облегчать ничего мне не надо.

Стоило ему взять в руки вожжи, как я сразу почувствовал руку мастера. На меня повеяло давно забытыми временами. Мне, наконец, повстречался настоящий ценитель езды, и я проявил себя в полном блеске. Джентльмену я очень понравился. Наняв меня еще несколько раз, он купил меня у владельца конюшен для близкого друга, которому требовалась спокойная лошадь для верховой езды. Коню в моем положении лучшего и пожелать было нельзя.

Мистер Барри, мой новый хозяин, оказался молодым бизнесменом. Семьи у него еще не было, и он слишком много работал. Это забеспокоило доктора. Однажды он посоветовал Барри ежедневно ездить верхом. Так вот и был куплен я.

В лошадях мистер Барри смыслил не много. Правда, это ему не мешало очень ласково со мной обращаться. Денник он мне нанял тоже отличный. Расплачиваясь с конюхом, он заказал мне самое лучшее сено и превосходную пищу, в состав которой входили овес, вика, дробленые бобы, отруби и райграс.

— Еды, пожалуйста, не жалей, — велел конюху мой хозяин. — Корми его досыта, я все оплачу.

Услыхав это, я очень обрадовался. О такой пище, как он мне заказал, любая лошадь может только мечтать.

Первые дни конюх со мной обходился прекрасно. Однажды он при мне рассказал знакомому, что много лет был конюхом в самой большой гостинице города. После этого мне стало ясно, откуда у него такая сноровка и совершенно верный подход к лошади. Но к тому времени, как мы с ним познакомились, он из гостиничных конюшен ушел. Теперь у него появилось собственное дело. Сам он выращивал для продажи на рынке фрукты и овощи. А его жена с той же целью разводила кроликов и домашнюю птицу.

Некоторое время спустя я вдруг стал ощущать, что моему организму катастрофически не хватает овса. Всем остальным конюх кормил меня по-прежнему много. Но овес… Ни одна лошадь на свете не сохранит без него надолго здоровья. Через несколько недель такой жизни я стал ощущать, что слабею. Я пытался хоть как-нибудь намекнуть на это хозяину. Но при всей доброте мой мистер Барри чересчур мало знал лошадей, и ему было попросту непонятно, что творится со мной.

Так продолжалось целых два месяца. Я уже был близок к серьезной болезни от истощения, когда хозяин поехал на мне верхом в гости к близкому другу. Друг жил на ферме и хорошо понимал в лошадях. Едва поздоровавшись с мистером Барри, этот джентльмен начал внимательно меня оглядывать.

— Что-то твой конь выглядит хуже, чем раньше, — с тревогой произнес он. — Может быть, чем-нибудь болен?

— Вроде нет, — пожал мой хозяин плечами. — Вообще-то я тоже в последнее время стал замечать в нем какую-то вялость. Но конюх, который за ним ухаживает, мне все объяснил. Оказывается, даже самые горячие лошади начинают осенью хуже двигаться.

— Полная чушь! — возмутился друг. — Во-первых, сейчас разгар августа. До осени еще далеко. А потом, лошади ведь не впадают в спячку. При нормальном питании и хорошем уходе они будут одинаково бодрыми в любой сезон. Кстати, чем ты его кормишь?

Хозяин тщательно перечислил все замечательные продукты, которыми распорядился меня кормить.

— Уж не знаю, кто там ест овес, за который ты платишь, — тщательно ощупывая меня, проговорил друг-фермер. — Но этому бедняге его явно не достается. Скажи, Барри, ты очень гнал по дороге ко мне?

— Гнал? — удивился хозяин. — Да мы ехали совсем медленно.

— Положи-ка руку сюда, — велел этот наблюдательный джентльмен.

Хозяин послушно положил руку на мою шею.

— Видишь, какой он горячий и потный, — продолжал фермер. — Можно подумать, ты несся во весь опор от самого дома. Я бы на твоем месте заглядывал к нему в денник почаще. Не хотелось бы думать плохо о твоем конюхе, но проверить, по-моему, не мешает. К сожалению, есть негодяи, которые воруют даже у бессловесных животных. Хорошо хоть своим конюхам я вполне могу доверять.

В это время к нам как раз приблизился конюх, который должен был отвести меня на конюшню.

— Дай этому коню побольше овса, — велел фермер. — Пусть ест, сколько хочет.

Друг Барри был человеком умным и проницательным. На своем языке я часто рассказывал своему хозяину все, что видел в конюшне. Не моя вина, что он не понял меня. Если бы он смог меня выслушать, ему было давно бы известно, что сын нашего конюха каждый день заходил вместе с отцом в помещение, где среди хомутов и упряжи находился ларь с овсом. Закрывать дверь они не считали нужным, и я прекрасно все видел. Наполнив мешок овсом из ларя, сын отправлялся домой, а мне перепадали лишь жалкие крохи.

• Предыдущая
• 26/42
• Следующая