Супружеский долг - Сэндс Линси - Страница 21
- Предыдущая
- 21/56
- Следующая
Ему казалось, что все устроилось как нельзя лучше, пока жена не появилась из-за ширмы. Одетая в свою черную ночную сорочку, она подошла к кровати, неторопливо взбила подушку, улеглась на бок лицом к нему и натянула до подбородка простыню. И только тут до Эмори дошло, что он натворил.
Проклятие! Он же опять уложил ее в постель рядом с собой. Теперь ему не отдохнуть спокойно. Усилием воли Эмори заставил себя отвести глаза в сторону и уставился на столб солнечного света, падавший из окна.
— Муж мой…
Услышав этот робкий шепот, Эмори мгновенно повернул голову к ней и откликнулся:
— Что?
— Тебе надо заснуть, — мягко напомнила она.
Он что-то пробурчал в ответ и вновь уставился в окно. Мысли его потекли по привычному руслу. Он вспомнил о своем войске. Чем занимаются рыцари в его отсутствие? Наверняка распустились, бездельничают и предаются обжорству. Как только он поднимется на ноги, сразу приведет их в порядок. «А еще следует немедленно покончить с разбойниками», — мрачно подумал он.
— Муж мой?
— Ну что еще? — недовольно проворчал Эмори, но увидев, как оробела жена, постарался смягчить выражение лица. Поистине в ней причудливо соединялись властность и застенчивость.
— Неужели ты не можешь просто подремать? Он хотел было запротестовать, но, вздохнув, пожал плечами.
— Может быть, тебе хочется поговорить? — спросила она, и Эмори удивленно повернулся к ней.
— Поговорить? С кем? Здесь же нет никого, кроме тебя, жена.
При этих словах глаза Эммы сузились.
— Да, муж мой. Именно так, здесь только я. Может быть, поговоришь со мной?
Эмори был так удивлен ее словами, что даже не обратил внимания на резкий тон, каким они были произнесены. Эмори никогда не вел разговоров с женщинами. Мать умерла при его рождении, и первые несколько лет ему много внимания уделял дед, довольно суровый старик. Затем подростком он был отдан на воспитание в чужой дом. Разумеется, у его опекуна была жена, которой тот только отдавал короткие приказы, не испытывая потребности в более пространных разговорах. Эмори перенял у него эту манеру и, проходя мимо, лишь коротко кивал ей.
Кроме этой дамы, он знал только шлюх, следовавших за армией. Большую часть времени он проводил, участвуя то в одной битве, то в другой, стремясь заработать денег на обзаведение собственным домом. Так что между боями и походами он едва успевал пользоваться их услугами, не то чтобы вступать с ними в беседы. По правде говоря, ему это и в голову не приходило. Да и что бы он им сказал?
— Милорд?
Расслышав нетерпение в голосе жены, Эмори внимательно посмотрел ей в лицо и недоуменно поднял брови: его милая женушка выглядела явно рассерженной. Откашлявшись, он помолчал, соображая, что бы ей такое сказать, затем вспомнил, что надо вселить в нее уверенность в себе.
— Ты красивая.
Эмма растерянно заморгала. Эти слова прозвучали сурово, скорее как обвинение, чем как комплимент. «Ну и странный же у меня муж!» — решила она и вспомнила еще об одной его особенности, проявившейся в брачную ночь. Взгляд ее осторожно устремился к его паху. Конечно, если именно так совершалось таинство брака, то все мужчины должны были обладать подобной особенностью. Тут ей в голову пришла еще одна тревожная мысль: была ли она у Фалька? И если была, то вырастала ли до такой огромной величины? Это представлялось Эмме весьма сомнительным, ведь Фальк был миниатюрным и изящным мужчиной.
— Жена?
— Да-да… — виновато вспыхнув, Эмма поспешно подняла глаза.
— Я сказал, что ты красивая, — напомнил он. — Неужели тебе нечего на это ответить?
— Нет, я не верю, что это так. Эмори с возмущением приподнялся.
— Если я говорю, что ты красивая, значит, это правда!
— Да, муж мой, — покорно пробормотала Эмма. Эмори продолжал хмуриться. Он подозревал, что она согласилась с ним лишь потому, что сочла это своим супружеским долгом, а не потому, что поверила в истинность его слов.
— Я повторяю: ты красивая, — настаивал он.
— Да, муж мой. Ты очень добр, раз говоришь такое.
— Дело не в доброте. Это правда.
— Пусть так, если ты это говоришь, муж мой. Расскажи мне лучше, как ты спас короля? — И когда в ответ последовало лишь молчание, ласково попросила: — Расскажи. Рольф говорил, что какие-то негодяи покушались на жизнь его величества в Ирландии.
Эмори неохотно кивнул:
— Было дело.
— Эмма помолчала, ожидая продолжения, но его, увы, не последовало.
— Кто они были такие? — потеряв терпение, спросила она.
— Ирландцы.
Эмма подняла глаза к небу.
— Ну разумеется, ирландцы, но…
— Жена, не подобает мужчине обсуждать серьезные вещи с дамой.
Эмма удивилась, услышав такое безапелляционное заявление. Рольф всегда обсуждал с ней все, что происходило в мире, так же как и ее отец. Они не видели в этом ничего плохого. Нет, наверное, муж ее шутит. К несчастью, до сих пор она не видела никаких свидетельств того, что он вообще способен шутить.
— Почему? — наконец осведомилась она.
— Что почему?
— Почему мужчине не подобает обсуждать с женщинами серьезные вещи?
Эмори наморщил лоб. По правде говоря, он не знал, как ответить на этот вопрос. Он просто с детства усвоил как нечто само собой разумеющееся, что так делать не принято. В конце концов, по общему мнению, женщины — существа нежные, чувствительные, которые по малейшему поводу падают в обморок и ударяются в слезы. Ему доводилось даже слышать, что у них случаются сердцебиения!
— Ты станешь волноваться. У тебя наверняка начнется сердцебиение, и ты упадешь в обморок, — сообщил Эмори жене и усиленно закивал головой для подкрепления своих слов, когда она недоуменно посмотрела на него.
— Упаду в обморок? Сердцебиение?..
— Да. Все знают, жена, как чувствительны женщины, — со знанием дела разъяснил он. — Вот поэтому ты сейчас и отдыхаешь.
— Поэтому я?..
— Именно так. Женщин не зря считают слабым полом. Они слабее нас и телом, и духом. Поэтому о них следует заботиться, что и делают, — сначала отцы, а затем мужья.
Глаза Эммы яростно сверкнули. Ни отец, ни кузен никогда не говорили ей ничего подобного. Они обращались с ней как с равной. Однако она понимала, что ее семья была исключением. В обществе господствовала совсем другая точка зрения на женщину, ее-то и придерживался Эмори. Эмма постаралась сдержаться и ответить рассудительно.
— Не могу не согласиться с тем, что мужчины в большинстве своем сильнее женщин физически, — кивнула она.
— И умственно, — быстро добавил Эмори.
— Нет!
— Да, жена. И еще женщины слабовольны. Без заботливо направляющей их руки они — существа, склонные ко лжи и предательству.
— Нет! Как можешь ты верить в это?! — Эмма даже рот раскрыла от удивления: с такой убежденностью говорил Эмори.
— Вспомни Еву, — пожал плечами Эмори.
— Вспомни святую Деву Марию, Богоматерь нашу! — мгновенно возразила Эмма.
Эмори задумался.
— Это верно, однако Дева Мария была женщиной исключительной, а другие…
— И вспомни таких мужчин, как Иуда или царь Ирод!
— Они не в счет. Это — воплощенное злодейство, — не сдавался Эмори.
— В таком случае и Ева с ее ошибками не в счет!
Эмори растерялся, но тут же овладел собой и надменно приподнял брови.
— Миледи, согласно Фоме Аквинскому…
— Ну, конечно. Давайте послушаем, что сказал этот отшельник и девственник, презиравший всех женщин. Его суждения будут беспристрастны и возвышенны!
Лицо Эмори потемнело.
— Ах ты…
— К тому же он давно умер, — сухо добавила Эмма.
— По-моему, жена, нам стоит сменить тему разговора.
— Почему же?
— Ты начинаешь волноваться.
Эмма хотела было продолжить спор, но передумала. Она начала не волноваться, а злиться, так что предложение Эмори показалось ей весьма разумным.
— Кто такой Маленький Джордж?
— Мой первый помощник.
— Я думала, твой помощник — Блейк?
— Сэр Блейк, — усмехнулся Эмори. — Нет, точнее, лорд Блейк. Он мой друг.
- Предыдущая
- 21/56
- Следующая
