Карающий меч адмирала Колчака - Хандорин Владимир Геннадьевич - Страница 15

В конце концов, подобные жалобы так надоели министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву, что он на полях цитированного доклада собственноручно начертал синим карандашом размашистую резолюцию: «Когда наконец управляющим] губ[ерниями] станет понятно, что управление] государственной] охр[аны] подчинено им? Требую немедленного оповещения управляющих] губ[ерниями]. Мне надоела эта проволочка»^{151} (подчеркнуто автором резолюции. — Авт.). Вслед за этим, не понадеявшись на подчиненных, он лично диктует циркулярную телеграмму всем управляющим губерниями: «Срочно. Циркулярно. Управляющим губерниями (областями). Управления государственной охраны [в] силу закона, принятого Совмином, подчинены управляющим губерниями [и] областями. Прошу иметь в виду, что вследствие этого ответственность за спокойствие губернии и своевременное осведомление меня ныне [в] еще большей степени ложится на управ[ляющих] губ[ерниями]. В. Пепеляев»^{152}.

В свою очередь, старые профессионалы-жандармы иной раз высказывали недовольство своим подчинением штатским управляющим губерниями. Упоминавшийся начальник Иркутского губернского управления госохраны подполковник Н.А. Смирнов в докладе Особому отделу выражал сомнения в целесообразности такого подчинения, в результате которого, по его мнению, «деятельность чинов государственной охраны… будет получать оценку и будет зависеть чисто от индивидуальных черт и личных взглядов… от политической окраски лица, стоящего в данный момент во главе губернии»^{153}. Иногда проявлялось непонимание со стороны управляющих губерниями сущности и задач госохраны. Так, товарищ министра внутренних дел Ячевскии пенял управляющему Семипалатинской областью Самойлову, что тот вместо организации госохраны у себя в области, как требовало постановление правительства, зачем-то создал импровизированную контрразведку в составе 3 человек при местном ОМОНе^{154}.

Было ли известно А.В. Колчаку о трениях между контрразведкой и государственной охраной и предпринимались ли властью попытки разграничить их функции — однозначного ответа нет. Судя по документам, Верховного правителя больше беспокоили сбои в системе военного управления, порожденные, в частности, соперничеством между центральными учреждениями. Тому подтверждением являются трения между Ставкой и Военным министерством, мешавшие эффективному управлению войсками в сложной обстановке Гражданской войны. «Отношения между Ставкой и Военным министерством самые враждебные; обе стороны зорко шпионят друг за другом и искренне торжествуют и радуются, если супротивник делает промахи и ошибки», — свидетельствовал в своем дневнике барон А.П. Будберг^{155}. Это противостояние передавалось и войскам. Понимая всю опасность сложившегося положения, адмирал А.В. Колчак издал приказ, в котором категорически потребовал «прекращения розни, недоброжелательства и стремления выискать промахи других и повелеваю каждому заниматься порученным ему делом»^{156}.

Кроме того, действующие самостоятельно атаманы и их отряды зачастую занимались грабежами, разбоями, дезорганизовывали армию, чем подрывали доверие населения к власти. Только в одном Омске было 8 контрразведок, включая самочинно возникшие при казачьих атаманах^{157}. Нередко, пользуясь обстановкой смутного времени, под видом контрразведчиков, облеченных властью, подвизались откровенные самозванцы и аферисты. Так, в Новониколаевске в конце ноября 1918 г. был арестован самозванный начальник контрразведки штабс-капитан Степаненко^{158}. «Для того чтобы объединить под своим крылом все эти разрозненные формирования, необходимо было подчинить казачество центральному военному аппарату управления, но с предоставлением ему своеобразного самостоятельного центрального органа, — пишет историк Л.Н. Варламова. — Сложилась ситуация, когда правительство было вынуждено идти на компромисс, считаясь с настроением кругов, в руках которых, так или иначе, значительная вооруженная сила»^{159}.

Чтобы урегулировать отношения между штабом Верховного главнокомандующего и Военным министерством, а также подчинить общему порядку казачество, в мае 1919 г. были начаты новые реорганизации органов военного управления, результатом которых, по мнению помощника начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанта А.П. Будберга, «является создание невероятно громоздкой Ставки, вбирающей в себя часть отделов Военного министерства»^{160}.

Между тем обстановка на фронте усложнялась. В тот период войска Южной группы Восточного фронта продолжали контрнаступление. Череда тактических операций красных привела к потере Екатеринбурга (14 июля) и Челябинска (24 июля). Особенно значимым стало поражение белых войск под Челябинском, где были истрачены последние резервы, а в плен попало около 15 тыс. человек. Продвижение красных войск сдерживало лишь обострение дел на Южном фронте, где мощное наступление развернул А.И. Деникин.

Таким образом, вышеперечисленные и другие обстоятельства говорили о необходимости реформы в армии, что также стало очевидным для А.В. Колчака и его ближайших помощников. 25 июня 1919 г. приказом начальника штаба ВГК № 558 была объявлена новая структура центральных органов военного управления, во главе которой стоял адмирал А.В. Колчак и Ставка. Его ближайшими помощниками являлись начальник штаба и военный министр. Штаб ВГК, Военное министерство и Главное управление по делам казачьих войск объявлялись высшими органами военного управления^{161}.

Вопросы контрразведки и военного контроля как в действующей армии, так и в тыловых военных округах, а также цензуры, печати, осведомления[9] и пропаганды возлагались на управление 2-го генерал-квартирмейстера при ВГК, которое было окончательно сформировано к 9 июля 1919 г. В его состав вошли разведывательный, контрразведки и военного контроля, осведомительный отделы, а также главное военное цензурно-контрольное бюро, канцелярия, особое отделение и технический подотдел^{162}.

Важно отметить, что частые реорганизации, проводимые военачальниками, мало знакомыми с методами работы контрразведки, вносили путаницу в ее организацию и деятельность.

При этом реорганизация не затронула всей системы, которая продолжала оставаться громоздкой и трудно управляемой. Как отмечал 2-й генерал-квартирмейстер штаба ВГК генерал-майор П.Ф. Рябиков, сложно «было направлять работу в армиях на всей громадной территории Сибири и Дальнего Востока. Большое количество контрразведывательных органов, постоянная между ними нездоровая конкуренция, сопровождаемая иногда “подсиживанием” друг друга и взаимными интригами, отнимала много времени для очищения… контрразведывательной атмосферы»^{163}.

20 августа 1919 г. полковник Н.П. Злобин представил генерал-майору П.Ф. Рябикову доклад, в котором предлагал создать единую вертикаль органов безопасности. Суть проекта заключалась в упразднении военно-контрольных отделений на ТВД и передаче их функций военной контрразведке^{164}.

К концу лета 1919 г. положение на фронте значительно изменилось. Инициатива перешла к Красной армии. После взятия Челябинска ей открылась дорога вглубь Сибири. 6 августа войска Восточного фронта стали преследовать колчаковцев в двух направлениях: 3-я армия — на Ялуторовск — Тюмень, 5-я — вдоль железной дороги Челябинск — Курган. Отсутствие координации в деятельности войск, большие потери в живой силе и технике, усталость войск и отсутствие резервов усугубляли положение колчаковской армии. Громоздкая система центрального военного управления оказалась малопригодной в создавшихся условиях. «Отсюда-то и получалось, что из 800 тысяч ртов в строю оказалось всего 70 тысяч бойцов, которые обслуживали: штаб главнокомандующего, пять штабов армий, штабов корпусов и 35 штабов дивизий, — свидетельствует генерал-лейтенант Д.В. Филатьев. — А в то же время у красных против нас действовала одна армия из 3–4 дивизий и 2–3 конных бригад, и эта сравнительная горсточка и разбила в конце концов наши толпы обозных и обратила в бегство многочисленные штабы с их тучей переписчиц, при которых нередко возились в обозе и их родители»^{165}.