Красный Петушок - Сэблетт М. - Страница 24

• Предыдущая
• 24/42
• Следующая

Раньше, чем мы попали в форт, небо сильно нахмурилось: высокие деревья качались от все усиливающегося ветра, и не прошло и часа, как полил сильный дождь. Быстро наступила темнота, и мы с большим трудом шли по дороге, ведущей к жилищу де Лодоньера, куда и пришли промокшими и запыхавшимися. Наш командир шагал по комнате, погруженный в печальные мысли.

— О, мои друзья! — воскликнул он, не останавливаясь и продолжая энергично шагать. — Мы в опасности! Жан Рибо совершил ошибку, так как мы не в состоянии будем защищать форт, если он потерпит поражение на море. Семнадцать солдат — это весь наш гарнизон, кроме нас троих и десятка стариков, в молодости носивших оружие. Я только что посчитал наше население — около 140 женщин, больных и слабых.

— Мы должны сделать все, что возможно, — сказал Мартин философски. — Надо быть настороже: назначим часовых и будем надеяться, что все будет хорошо.

Он прислушивался к завыванию ветра снаружи и к шуму дождя над нашими головами.

— Не может быть сражения при таком шторме, — добавил он.

— Наши враги должны появиться со стороны реки, — заметил де Лодоньер, — с других сторон мы защищены непроходимыми болотами.

— Я в этом не уверен, — возразил Мартин. — Смелые люди могут напасть на нас с юга.

Но де Лодоньер с этим не согласился, считая это невозможным.

Четыре дня и четыре ночи лил беспрерывный дождь. Реки раздулись и вышли из своих низких берегов, затопив болота со всех сторон форта. Мы ничего не знали ни о Жане Рибо, ни об испанцах и жили в постоянном страхе — вернется ли благополучно наш флот и не появятся ли вдруг испанцы. Ужас повис над колонией. Один старик ходил и беспрерывно плакал, моля Бога спасти его от кровожадных испанских убийц, и показывал при этом искалеченные конечности и раздробленные пальцы; от страха у него помутился рассудок. Другие с какой-то покорностью ожидали грядущих событий, а некоторые предсказывали поражение, рабство и смерть для всех нас. Де Лодоньеру с большим трудом удавалось удержать их от бегства в туманную сырую глубь лесов на верную гибель. Два небольших судна, которые Рибо считал негодными для моря, все еще стояли на реке, и на них-то де Лодоньер и рассчитывал убежать в случае надобности.

Один только Мартин хладнокровно исполнял возложенные на него обязанности, а я — черт возьми! — из-за гордости вынужден был следовать его примеру. На нашу долю выпало стоять на часах первую половину ночи — от захода солнца до полуночи. Из-за бесконечного дождя ничего не было видно; непрекращавшийся вой ветра в лесу заглушал все звуки. Я населял темноту ночи тысячью неприятелей, тысячью ужасов, вскакивая при малейшем звуке; однажды ночью я чуть не заколол де Лодоньера, когда он внезапно появился во время обхода. В тайниках души я чувствовал облегчение, когда наступала полночь и меня сменяли.

На четвертый день многим из колонистов стало казаться, что их страхи были напрасны и что, быть может, нам удастся избегнуть нападения испанцев. Мишель Берр, без всякого сомнения, исчез. Я думал, что он присоединился к нашему флоту, и высказал это Мартину, однако, он мне на это ничего не ответил.

Этой ночью дождь лишь накрапывал, ветер стих: безмолвный мрак, казалось, был полон угрозами, неведомыми опасностями, смертью. Но ничего дурного не случилось. Тем не менее, я был доволен, когда в полночь мое дежурство кончилось. Я присоединился к Мартину, и мы молча под моросившим дождиком с большим трудом добрались к нашему жилищу. Мартин сбросил свои мокрые тяжелые кожаные одежды и заменил их сухими.

— Эту ночь мы будем спать одним глазом, мой друг, — сказал он коротко в ответ на мой вопрос, растирая правую руку, что у него уже вошло в привычку. Я привык уважать советы Мартина и поэтому также переменил одежду. Я уснул с мыслью не. об испанцах и не о сражении, а о Марии де ла Коста, сожалея, что род де Брео обладает таким характером, который послужил причиной ссоры с ней.

Я проснулся, когда первые слабые лучи серого рассвета появились на окнах. Снаружи царила тишина, глубокая, зловещая тишина, которая, казалось моим напряженным нервам, таила в себе тысячу невидимых ужасов. Волосы стали у меня дыбом, я весь задрожал. Дождь прекратился, и ветер уже не стонал у нашего домика; в другом конце комнаты лежал, спокойно дыша, Мартин. Я намеревался разбудить его, так как был уверен, что нам грозит какая-то опасность; но затем обругал себя старой бабой, пугающейся собственной тени, и остался на месте. Так лежал я в тревоге, насторожившись, и ждал, сам не зная чего.

Тусклый рассвет сменился светлым утром. Я с радостью подумал о том, что, если что-либо случится, я, быть может, сумею отчасти отплатить Мартину за его непрестанные заботы, так как в первый раз за время нашего знакомства я проснулся раньше него. Вдруг с южной стороны раздался долгий, трепещущий крик, от которого у меня кровь застыла в жилах. Затем сразу прекратился, как будто кричащий был сражен чьей-то безжалостной рукой.

Я вскочил на ноги, схватив шпагу, и подошел к Мартину.

— Мартин! Мартин! — кричал я, но слова были заглушены страшным взрывом, от которого содрогнулся наш домик.

Мартин сразу вскочил, схватил оружие, подбежал к дверям и выглянул наружу.

— Нельзя терять времени, — сказал он своим хладнокровным тоном. — Они пришли через южные ворота. Идемте. Я не намерен умереть здесь, как крыса в ловушке.

— Но Мария! Я должен спасти ее! — закричал я. — Иначе жизнь не будет иметь для меня никакого значения.

— Хорошо сказано, сын мой, — ответил Мартин. — Ведите! Я следую за вами.

Выбежав на улицу, я услыхал шум у южных ворот форта; портал был полон волнующейся толпы. Ворвавшиеся испанцы уже рассеялись по форту между строениями, и крики мужчин и вопли женщин огласили воздух. Какой-то старик в одной только сорочке, со сбитым на бок ночным колпаком на седой голове, выбежал из домика вблизи ворот, размахивая шпагой, но в одно мгновение был убит; женщину, следовавшую за ним, ударили прикладом мушкета по голове. Все это я видел, когда бежал через главную площадь. Позади слышны были легкие шаги следовавшего за мною Мартина.

Когда мы подбежали к дому де ла Коста, я увидел его в сорочке и чулках, окруженного тремя испанцами, четвертый в это время скрылся внутри дома. Широкое красное пятно расползалось по сорочке де ла Коста, но глаза его сверкали, и он с таким искусством и ловкостью действовал шпагой, что более молодые люди могли бы ему позавидовать. Он казался совсем другим человеком, чем мы его знали, с его пустыми речами и пылкими планами. Но, по-видимому, он уже стал слабеть, огромный испанец выбил у него шпагу и варварски ударил его по голове. Старик упал на колени, и свет угас в его глазах. После второго удара он распростерся на земле, представляя собою жалкую окровавленную фигуру с лицом в грязи; все его честолюбивые планы потонули в море крови.

— Найдите девушку, — закричал Мартин. — Я позабочусь об этих молодцах.

В это время из дома раздался пронзительный крик. Пока я бежал до дверей, я слышал позади себя звук стали и резкий голос Мартина, насмехавшегося над испанцами.

В комнате Мария боролась с четвертым испанцем; ее нежное тело было прижато к его груди, покрытой сталью; он громко хохотал над ее усилиями вырваться от него; она была полуодета, ее маленькие, белые ножки были босы, и она бешено колотила ими по его сильным ногам; лицо ее исказилось от страха, расширенные глаза безумно глядели на бородатое лицо солдата. Увидев ее, которую в глубине души я считал своей, в руках мрачного убийцы, я пришел в бешенство. Страстное желание убить его охватило меня жгучим пламенем, кровь ударила мне в голову. В этот момент мне не страшны были все испанцы мира.

Он, должно быть, прочел свой приговор в моих глазах, потому что отпустил девушку и схватился за шпагу. Но я не дал ему возможности действовать ею, черт возьми! — Негодяй не заслужил этого! После трех ударов я загнал его в угол комнаты, где в беспорядке стояли стулья и разные другие вещи. Испанец с отчаянием боролся за свою жизнь. Он был очень бледен, и смертельный страх глядел из его черных, блестящих глаз. Седьмым ударом я уложил его на пол мертвым с распоротым горлом.

• Предыдущая
• 24/42
• Следующая