Тихий друг - Реве Герард - Страница 21
- Предыдущая
- 21/50
- Следующая
Все эти любовные страдания я отодвинул на край стола и торопливо вытряхнул содержимое следующего конверта. Опять письма, всего несколько, но листы большего размера, исписаны сильным почерком, черными чернилами, а одно из них даже отпечатано на машинке… Любимая Кристина… Ну, естественно… Это купить, то купить, а вот это пока не надо… Верно, домовитый тип, ага… Может, он собирался обустроить с Кристиной любовное гнездышко?..
В конверте что-то застряло… Вот: большая свадебная фотография… А вместе со снимком тут же выпала огромная газетная вырезка Объявление в толстой, черной рамке: Единственное и всеобщее публичное извещение… С искренним прискорбием сообщаем, что нас внезапно покинул… наш любимый, заботливый муж… От имени: К. Овердайк-Халслаг… Гроб с телом покойного установлен… Когда?.. Два года назад, нет, чуть больше трех лет… Все там будем…
Я стал рассматривать свадебную фотографию. Оба они были наряженные: Кристина рядом с приятным молодым человеком чуть старше ее, лицо его, еще довольно детское, но очень строгое, обрамляли темно-русые вьющиеся волосы. Даже симпатичный мальчик, хотя это, конечно, уже неактуально: теперь он, самое большее, красивый скелет… Но если хорошенько присмотреться… разве он не похож на меня?.. Да, нет, погоди-ка… Ах, конечно: это он самый, во плоти — не в прямом смысле, естественно — мужчина с фотографии в черной бархатной рамке наверху: не больше и не меньше — наш «Йохан», Йохан Овердайк, чье имя, правда ведь, Кристина носила до сих пор и о ком говорила, что «он будто бы и не умирал»… Да, верно сказано — будто бы, потому как между тем он, сломя голову, ринулся к Господу…
Я пристально посмотрел на свадебную фотографию: нет, тот снимок, наверху на тумбочке, — несомненно, его портрет, но не отдает ему должного. Не швейцар и не работник музея: в этот знаменательный день его жизни, на свадебной фотографии он выглядел очень симпатичным мальчиком… А иначе, кстати, и быть не могло, если он, да, и он тоже, немного похож на меня… Это ведь он, я не ошибаюсь?.. Да, это Йохан, смотри-ка, в объявлении: Йохан… Йохан Людовикус Овердайк… в возрасте тридцати трех лет… Боги забирают своих любимцев молодыми… Так, значит, она была его официальной вдовой… «Веселая вдова», невольно вспомнилось мне… По телу пробежала дрожь… но отчего?..
Теперь оставался только один конверт. Я торопливо отодвинул в сторону свежий урожай потерь и смертей, непочтительно смешивая его с предыдущей коллекцией военного траура, и скорее выхватил, чем вынул содержимое последнего конверта.
Давай, вперед: вновь вместе с фотографиями на стол беспорядочно посыпались письма, написанные слишком изящным и оттого нечитабельным почерком: большие толстые листы, некоторые покоились в необычно тяжелых, чуть ли не роскошных конвертах… Моя самая любимая Кристина… Ну да, смело вперед… Вновь особа мужского пола… А время, число?.. Ага, где-то между двумя предыдущими… И фотографии: эй, а этот мальчик самый симпатичный, как минимум такой же симпатичный, как тот досрочно отправленный в вечное увольнение солдатик, только чуть более мужественный… Классная прическа, а что за рот, блин, ну и дела… Само озорство… Но… я свихнулся, что ли?.. Нет, и не уговаривайте меня, ведь он тоже… он тоже чем-то похож на меня… Четыре года тому назад, чуть больше… А где жил этот любовный звереныш, этот необузданный всадник Кристины?.. Ведь он ее наверняка?..
Я механически опустошил один из необычных тяжелых конвертов и только потом увидел, что это был траурный конверт, в котором лежало толстое, сдвоенное письмо с сообщением о смерти. Неужели?.. Внезапно нас покинул искренне любимый нами муж, то да се… бом-бом… бом-бом… Геррит Маринус Эберхард Люндертс, в возрасте двадцати восьми лет… Целый ряд имен… Сверху: К. Люндертс-Халслаг… «Люндертс»… Да, письма были подписаны тем же именем…
Вот так вот… Что-то мне все это стало казаться странным. Три покойника, так бывает, может, ничего особенного… На свете столько людей умирает… Кто их считает?.. Никто… Но почему эти трое спрятаны, погребены в ящичек, который… все же так сильно похож на совсем другой ящик… И этот ящичек задвинут как можно дальше, так после убийства тело прячут в подпол или замуровывают в стену… И все трое ушли внезапно, совершенно неожиданно или вследствие рокового несчастного случая… Если все в порядке, зачем прятать-то…
А что тогда не в порядке?.. Все трое немного похожи на меня… что в этом плохого?.. Или это значит, что… может быть?..
Внезапно мне в голову пришла мысль, казалось, объясняющая все сразу, и от которой у меня совсем недавно стыла кровь, я пытался отмахнуться от этой ерунды:.. Не игра воображения… мне действительно снился тот сон… А во сне: …эта дверь, увеличенная крышка гроба… это была не настоящая дверь, а действительно крышка… А тот худощавый, старый мужчина в черном… Если до кого-то еще не дошло, кто это был, тому явно глаза застило. И я… сейчас… здесь… с этой коробкой, этим гробиком, гробом перед глазами, с открытой крышкой… прям как во сне, когда дверь открылась наружу, ко мне… Догадайся с трех раз…
Мой разум почти вывел заключение, но чувством я предугадал все это еще раньше, оно опережало мои мысли… Я встал, пошатываясь… Бежать… Бросить все и бежать… пока еще есть возможность…
Нет, удержал я себя каким-то сверхчеловеческим усилием: не оставлять ничего на столе, потому что тогда бед не оберешься… Нужно положить все на место, как было… Держи себя в руках… Сначала каждого из них в свою папочку, в свой саркофаг… Потом всех троих обратно в их ящичек, в их гроб, и на замок, до Страшного Суда… Только тогда мне удастся убежать… Спокойствие… Я же не бздун какой-нибудь?.. Я, один из самых молодых участников Сопротивления против бесчеловечного немецкого оккупанта?.. Я, который страдал и боролся в нашей Индии под знаменем Ее Величества?.. «Товарищи!.. Держать строй!..»
Между тем меня уже нешуточно трясло, пока я, будто первый раз в жизни омывая покойника, с болезненной точностью укладывал весь этот архив смертей обратно, в том же порядке, в каком его нашел… Да, правда, я еще опрокинул рюмашку… Ничего дурного тут нет…
Но теперь все, все обратно в гробик… Их в свой гроб, или гробик, а мне — за дверь, прочь из этого гостеприимного дома… Нет, я не суеверен, но она показалась мне каким-то оптовым потребителем… Или все же… ведьма?.. Может, двух последних, которые совершенно неожиданно и внезапно к нашему искреннему сожалению… может, она их отравила, чтоб долго не мучиться?.. Или заколдовала… Или измельченного стекла в еду —
Сначала закрыть коробку, и обратно наверх, на полку… Нет, сначала пропустить еще пару добрых глотков, не ной: ветеран имеет право…
Опля, вверх по лестнице… Гробик обратно в шкаф… Нет, погоди-ка: ты, ты тоже отправишься в коробку… подобное притягивает подобное… Я взял с тумбочки фотографию «моего» Германа, или «ее» Германа, или Бог знает чьего Германа, повернул ключ в замке гробика и — гопля — туда ему и дорога, больше он не выберется и не будет преследовать меня привидением… Так, обратно на полку… Закрыть парикмахерским сборником… вот так… А теперь быстренько упаковаться… И убираться…
Оставить, наверное, записку?.. Зачем? Да, надо:… оставить ничего не говорящее, не возбуждающее подозрений сочиненьице, а то вдруг она помчится на своей метле по моим следам… Вот видишь, чернила, ручка и бумага пригодились… Ars Longa, Vita Brevis…[15]
Милая Кристина… Какое сегодня число?.. Лучше поставить завтрашнюю дату, так получится, что я присматривал за домом хотя бы одну ночь… Срочно позвонили… очень сильно болен… должен ехать обратно…
Поставить на записку пепельницу, чтобы ее не сдуло сквозняком… Все взял?.. Еще быстренько наверх… Нет, не в маленькую комнатку… Ванная… Ага, мои принадлежности для бритья…
Сумку распирало, но мне не хотелось вытаскивать и перекладывать все аккуратно; лишь бы молния закрылась…
- Предыдущая
- 21/50
- Следующая
