Девчонки и прогулки допоздна - Уилсон Жаклин - Страница 5

• Предыдущая
• 5/31
• Следующая

Зато мы с Надин можем спокойно болтать.

– Ну и ну, я-то думала, сердцеедка у нас Магда, – бормочет Надин. – Видимо, я недооценила твою притягательную силу, Элли.

– Я-то тут при чем? – шепчу я.

– Ну да, у тебя был такой призывный взгляд, когда ты на него пялилась в «Макдоналдсе»!

– Я его рисовала! Мне, хочешь не хочешь, приходилось на него смотреть. И потом, он первый начал.

– А что теперь? Будешь с ним встречаться?

– Не знаю. Вряд ли он позовет меня на свидание. У него чисто дружеский интерес – из-за рисования.

– Элли, не строй из себя дурочку. Он от тебя без ума.

– Ты правда так думаешь? – шепчу я, на седьмом небе от счастья.

Надин вздыхает:

– Слушай, когда сойдем с автобуса, я сверну на Вестон-авеню и пойду домой, ладно? Не хочу быть третьим лишним.

– Ты никакая не лишняя.

– Я не намерена стоять и подпиливать сломанный ноготь, пока вы будете целоваться и обниматься на пороге.

– Не буду я целоваться и обниматься, – у меня выскочило из головы, что надо говорить шепотом. Надин ткнула меня локтем. Рассел взглянул с изумлением. Неужели он слышал, что я сказала?

– Само собой, вы будете целоваться, – не унимается Надин.

– Не уверена, что я этого хочу.

– Он тебе нравится?

– Не знаю… – тяну я. – А тебе он как?

– Да вроде ничего. Я хочу сказать – он не совсем в моем вкусе.

– По-твоему, он симпатичный?

– Вполне. Не законченный ботан, хотя из-за этой ужасной формы и не разберешь.

– Надин, когда целуешься в первый раз, нужно двигать языком?

– Ну, если хочешь.

– Я не знаю, чего я хочу.

Это правда. Я всегда мечтала о романтической встрече – теперь же, когда моя мечта сбылась, я чувствовала себя испуганной и пришибленной. Я почти жалела, что Рассел не стал ухаживать за Магдой или за Надин. Нет, на самом деле мне хотелось совсем другого. Хотелось, чтобы Рассел меня не рисовал и чтобы сейчас мы с Надин вдвоем ехали домой на автобусе после нашей обычной вылазки за покупками.

– Все на выход, наша остановка, – говорит Надин.

– Может, он поедет дальше, – бормочу я.

– Элли, ты совсем чокнутая? Смотри, он тоже встал.

– Надин, не иди по Вестон-авеню. Пойдем со мной мимо моего дома. Пожалуйста, мне не хочется оставаться с ним одной, – шиплю я.

– Элли, будь взрослой!

В этом-то и загвоздка. Не уверена, что я хочу быть взрослой.

Мы выходим из автобуса – Рассел, Надин и я.

– Ну, ребята, пока, – говорит Надин.

– Надин!

– До завтра, Элли. – Она кивает Расселу.

– Пока, Надин, приятно было познакомиться, – говорит Рассел и поворачивается ко мне: – Нам в какую сторону?

– Можно пойти к дому Надин…

Но Надин уже убегает, стуча каблуками новых туфель от «Шелли».

– Мы пойдем к твоему дому, – говорит Рассел. – Или, может, сначала немного прогуляемся?

– Не знаю…

У меня на запястье вместо часов звякают серебряные браслеты, но я и без часов знаю, что уже поздно. Даже не просто поздно, а очень поздно. Я девчонка на поздней прогулке. Мне давно пора домой. Пусть проводит меня до дверей, я чмокну его в щеку и быстро проскользну внутрь. Так я и поступлю. Это именно то, чего я хочу.

Но у него другие планы.

– Пойдем, Элли, – он осматривается по сторонам. – Здесь есть какой-нибудь парк? Хочу взглянуть, как ты кормишь уток.

– На нашем пруду нет уток. Только качели.

– Качели – это даже еще лучше. Давай покачаемся. Пять минут. Максимум десять. Ладно?

Моя голова автоматически кивает. Мы направляемся к парку. Рассел придвигается ближе. Он берет меня за руку.

О боже! Я не знаю, что делать со своей пятерней. Пальцы у меня неудобно скрючиваются, но я боюсь повести себя неприлично и распрямить ладонь. Рука у меня покрывается потом. Или это у него? Будь сейчас зима, мы бы носили рукавицы.

Но на улице стоит весна, и я уже запарилась в Цыпином облегающем джемпере. Что я делаю? Я хочу домой, и потом ведь уже правда очень поздно. У меня будут неприятности.

– Рассел, мне пора возвращаться.

– Ну конечно. Мне тоже.

– Где ты живешь?

– Здесь неподалеку.

– Неправда. Ты даже не знаешь, где парк.

– Я живу вон там, – свободной рукой он машет в неопределенном направлении.

– И все-таки где твой дом?

– Возле парка.

– Врешь.

– Ладно, возле Пебридж-парка.

– Да это же у черта на куличках!

Это аристократическая часть города с огромными красивыми викторианскими особняками. Однажды я была там на вечеринке и до сих пор помню, как меня потрясли окна с витражами в холле. Я вошла в гостиную с таким чувством, будто здесь стоят церковные скамьи и алтарь. Некоторые дома возле парка своими размерами напоминают церкви и внушают такое же благоговение. А я иду за руку с парнем, который учится в дорогущей частной школе и живет в шикарном районе.

– Большой дом?

– Да, но у нас квартира на первом этаже. Называется «квартира с садом», но сад снаружи, и нам принадлежит только его пятая часть. Дом весь поделен на части. И наша семья тоже. Сейчас я живу с папой, а моя сестра – с мамой. С нами еще живет папина подруга, но чем меньше будем о ней говорить, тем лучше. Я очень надеюсь, что это временное явление и скоро она исчезнет из нашей жизни. Мне совершенно не хочется, чтобы она была моей мачехой.

– Я тоже живу с мачехой. Но она нормальная. Раньше мы с ней не ладили, а теперь совсем как подруги.

Если я немедленно не пойду домой, Анна перестанет быть мне подругой. Она ведь волнуется.

– Нет, с Синтией мы никогда не подружимся. Она совсем запудрила мозги моему глупому отцу. Не знаю, что с ним такое творится. Мы отлично понимали друг друга, пока были вдвоем, а теперь она постоянно маячит перед глазами. Мрак. Так что я стараюсь пореже бывать дома. Сомнительное счастье – сидеть в гостиной и смотреть, как твой папочка и его подружка целуются и обнимаются на диване точно подростки.

– Прямо при тебе? Это же неприлично.

– Как только я выхожу из комнаты. Когда захожу, они отлипают друг от друга. Словно я их родитель. Поэтому я в основном сижу у себя в комнате – рисую, делаю уроки или еще чем-нибудь занимаюсь. Но иногда это достает – чувствовать себя так, будто тебя заперли в одиночке. Тогда я сваливаю и брожу где-нибудь.

– Разве у тебя совсем нет друзей?

– Есть, конечно, уйма. Не думай, что я такой уж бедный и несчастный и что мне совсем не с кем перекинуться словом.

– Я совсем не то имела в виду!

– В школе все нормально, у нас там своя компания. А вот после школы… Понимаешь, у нас учатся два типа ребят. Одни – законченные ботаны. Они грызут гранит науки и во всем всегда первые. Предел их мечтаний – нарыть каких-нибудь красоток в Интернете. Есть еще и другие – понтовые парни. Они ходят на вечеринки, клеят девчонок, пьют и вообще – для них я бесхарактерный слабак.

– Ты не слабак и не бесхарактерный.

– У мальчишек вообще все по-другому. Есть приятели, но они по-настоящему тебе не близки. Если только ты не голубой, а я уж точно нет, несмотря на все байки, которые рассказывают про Халмеровскую школу и про пресловутые свидания за велосипедным навесом.

Я хихикаю. Как-то за Магдой приударял восьмиклассник из Халмеровской школы, так вот он клялся, что половина одиннадцатого класса бегает за велосипедный навес.

– Хорошо, наверное, куда-нибудь ходить с друзьями, такими как ты и эти две девчонки.

– Надин и Магда. Они обе мои лучшие подруги.

– А кто из них тебе больше нравится?

– Обе одинаково.

– Вы никогда не ссоритесь?

– Ну, спорим иногда. В прошлом году Надин гуляла со своим кошмарным бойфрендом, и мы ее видели не слишком часто. Зато сейчас у нас все вот так. – Я скрещиваю пальцы свободной руки.

Хотя наши ладони взмокли от пота, мы по-прежнему не разнимаем рук. Мы уже почти пришли в парк. Минуту или две покачаемся на качелях – и домой.

• Предыдущая
• 5/31
• Следующая