Бесконечное лето (СИ) - Ефимов Константин - Страница 13
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
— Саш, ну хватит уже!! Самому-то не надоело ещё? «С душой»… В странном она у тебя месте, однако, находится. А я-то, дурак, всё время думал, что душа вот тут, — и похлопал его по груди.
Сашка мгновенно перехватил мою руку и притянул к себе.
— Действительно, «дурак». Ох, какой я дура-а-ак, Косэ-э-э! Она тут, тут, но тебе её не видно. Но она ведь может быть и чуть ниже. Хочешь, покажу, где? Показать?!
В его голосе слышались странные, игривые интонации.
«Блин, да что же это такое-то, а?!»
— Всё, хватит! Вали в свой город! А то сейчас из ушей польётся! В городе отрывайся — и где ниже, и где выше! Нефиг херню гнать! Вали!..
— Вот так вот друзья и обламывают! — театрально вздохнул он и наконец-то направился к двери.
— Давай-давай! Только долго не мотайся, чтоб патруль не загрёб. — Я помедлил. — Когда хоть вернёшься-то?
— Когда пожелаю, — уже с порога ответил он, растягивая слова.
— Договорились. Только не позже!
— Ладно, — не оборачиваясь, махнул рукой Сашка. — Пока, душара!»
Он вздохнул и неторопливо, как бы нехотя вышел из кабинета.
Как-то в один из дней начальство оповестило об очередном новшестве. Так как полковник уходит в отпуск, то дежурить придётся и в его кабинете, как ночью, что было всегда, так теперь и днём. Радости такое решение прибавило мало. Нас было пятеро и до этого мы по очерёдности менялись: двое дежурили ночью — трое дрыхли, и это очень устраивало. Теперь же придётся всё менять — по ночам будут дежурить трое.
Прикидывая в голове, как это будет, я спросил Севу:
— И что теперь, одному из нас раз в неделю придётся пахать днём и ночью?
Сева посмотрел на меня и ухмыльнулся:
— Будто бы и впрямь ночью что-то делаем? Как спали — так и будем! Это тут трещалка (телетайп) среди ночи бесится, а у полковника такое — большая редкость. Так что не беспокойся за свой здоровый сон.
— А как же потом, когда нас не будет так много? Как же мы с тобой будем дежурить? — неосторожно брякнул я.
Вот всегда так: язык мой — враг мой. Я ведь совсем не то хотел сказать, но мой язык, как это иногда со мной бывает, уже бежал впереди.
Внимательно прищурившись, Сева посмотрел мне прямо в глаза.
— Уже, небось, и во сне погоны примеряешь? Не терпится?
— А как же! — говорю. (Ну раз уж ляпнул что попало, так хоть в шутку теперь обратить). — Примеряю, конечно, и пылинки сдуваю.
— И какие ж погоны, позволь поинтересоваться? Наверное сразу две «сопли», чего уж тянуть-то? — он постучал пальцем по своим сержантским погонам с двумя лычками.
— Ну, чего же уж так скромно? Что я, бедная родственница? — заявил я, играя до конца. — Три, как минимум, уж если сержантом, так старшим. Да и это ещё не предел. Не так ли?!
— В старшины захотел?
— Ну а если б захотел? То что?!
— Да ничего. Верю. Тогда мой тебе совет: не забудь, перед тем как уволиться, снять с себя всю эту мишуру с побрякушками и домой рядовым отправиться.
— Это ещё зачем? — удивился я. — Вернуться домой при красивых погонах я не против.
— Да, но я, например, сделаю именно так, как сказал, — продолжил Сева. — Ты раскинь мозгами: на гражданке-то потом что делать будешь? Ведь по сборам и учениям затаскают. Тут все так делают: до последнего дня бренчат эполетами, а на вокзал едут скромненько, с погончиками рядового.
— Спасибо, запомню, — я как бы намотал себе на ус, а сам никак не мог понять, чего это он всё так всерьёз-то воспринимает?
— Запомни-запомни. Я зря не советую… А теперь скажи-ка на милость, где это ты про своё звание сумел прокопать?
— Звание? Какое звание? О чём ты?
— «О чём, о чём»? О том!.. Ладно, чего жмёшься? Ведь проболтался уже! В генеральской папке, что ли, копался? Или где ещё ты проект приказа видел? Говори-говори, не стесняйся!..
— Да какой ещё проект приказа? — искренне удивился я.
— О присвоении вашему сиятельству очередного звания ефрейтор, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ефрейтор — фу! Поганый, вонючий ефрейтор! — и Сева захихикал, да как-то так мерзко…
— На себя посмотри! Можно подумать, тебе сержантские лычки прямо к пелёнкам прикололи, одновременно с соской и погремушкой!
— Ладно, колись — где приказ-то видел?!
— А ты думал, я тебе так и скажу? Уж разбираемся кое в чём. Или ты думаешь, что бумажный оборот только тебе известен?
— Да вижу уже, что начальство не ошиблось. Далеко пойдёшь, если не споткнёшься… Ну и ну-у… Косэ… Проныра!..
По-моему, Сева был действительно обескуражен…
Ну, а я?!!
Под первым же предлогом я выскользнул из кабинета, выбежал в коридор и спустился на один пролёт по лестнице, ведущей в подвал.
— Yes! Yes!! Yes!!! — шёпотом заорал я в жуткой радости.
Меня прямо-таки подбрасывало от счастья. Звание?! Это означало только одно — я остаюсь в Штабе и буду новым резидентом. Ефрейтор? Ничего, плевать, это всё пока, а там видно будет! Проболтался-то не я, дорогой мой Сева, а ты, сержант Калмыков!!!
Весь день я летал как на крыльях. Спесь, наверное, из ушей лезла. И так мучительно было никому об этом не сказать! Ну, во-первых, никто не должен знать, если я не хочу неприятностей, а я их не хотел. Во-вторых… Во-вторых, роль необходимо было доиграть до конца так, чтоб, когда об этом объявят, я-де — ни сном ни духом — и видит Бог, к этому не стремился, не знаю даже, достоин ли… Одним словом — сама скромность и святая простота…
Это напомнило мне виденное однажды по телевизору награждение «Оскаром». Из четырёх претендентов все уже готовы получить награду. И даже давно присмотрели место в доме, куда поставят эту статуэтку. Однако на сцене, все как один, разыгрывают безумнейшее удивление, когда ведущий оглашает их имя. «Как? Мне? Я?! Нет, я не верю в такое счастье!» Некоторые даже умудряются всерьёз расплакаться от «неожиданности» — «Оh, thanks, thanks, thank You very much!!! — и в слёзы: — Ы-ы-ы!»
Дни потянулись медленно — казалось, в сутках не двадцать четыре часа, а гораздо больше. Ещё бы, ведь всё это время пребываешь в жутком нетерпении — ну, когда же?! Когда?! Интересное было ощущение: я ждал изменений и в то же время искренне сожалел об этом. Наш маленький коллектив к тому моменту действительно неплохо сросся, и мне это нравилось. Теперь же стало понятно — это вот-вот закончится, как только официально объявят о моём назначении. Остальные будут больше не нужны в Штабе…
Но это было ещё впереди, а пока мы время от времени затевали дружные свалки — как говорится, «впадали в детство». Возились кучей на полу в кабинетах, опрокидывая стулья и роняя бумаги со столов.
Как-то в один такой вечер, когда мы, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, с хохотом поднялись с пола после одного из очередных вытираний пыли собой, Сашка протянул мне пустую фляжку:
— На, сбегай по шустрому, набери воды! — в голосе его вновь прозвучали повелительные нотки.
Это было довольно неожиданно, так как он уже какое-то время общался со всеми вполне дружелюбно и даже смеяться стал по-другому — от души, что ли…
— Сам и сбегай, — отмахнулся я.
До сих пор не пойму, что это было. Думаю, Сашка и сам бы не смог сказать. Он внезапно накинулся на меня со словами: «Ах ты, борзый душара!» Всё ещё разогретый только что окончившейся вознёй, он яростно вцепился в меня. Я отбивался и никак не мог понять — что это: игра или уже нет? Сашка то улыбался, то хмурился. Его движения были то мягкими и игривыми, то становились жёсткими и смахивали на что-то достаточно серьёзное. Поэтому я не знал, что мне нужно предпринять. Если это не игра, то всё может кончиться достаточно плохо для меня. Однако, чем больше я отбивался, тем сильнее он заводился. Когда Сашка почти уже зло обхватил меня за шею, я заорал дурным голосом:
— Пусти! Помогите!! Насилуют!!!
Все рассмеялись. К нам подскочил Сева и стал нас разнимать. Он схватил Сашку за руку — тоже, видно, понял по его лицу, до чего это может дойти.
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
