Сеятель бурь - Свержин Владимир Игоревич - Страница 75
- Предыдущая
- 75/101
- Следующая
– Жалкая тварь!!! – взревел тот, кого обольстительница назвала Огюстом.
Сквозь колеблющуюся пелену обморочного сознания передо мной возникло смутно знакомое лицо, блеснула в пламени свеч хищная стальная полоса отточенной сабли… Я попытался напрячься, но плодом моих недюжинных усилий была лишь едва заметная конвульсия, пробежавшая по телу.
– Э-э, да я, кажется, знаю этого малого! – Острый кончик отливающего серебром клинка уперся мне в нос. – Это австрийский полковник, граф. Я же вез его в ставку базилевса.
– К чему все это, Огюст? Убей его! Он покусился на нашу любовь, он избил меня!!
– Конечно же, сердце мое, я непременно убью его! – Француз схватил руку красавицы и принялся усыпать ее поцелуями. Затем, с неохотой отрываясь от любимого дела, грозно обратился ко мне: – Я знаю, ты слышишь меня, подлец! Второй раз ты попадаешься мне бесчувственным, но скоро ты придешь в себя, змеиное отродье, и мы будем с тобой драться, как положено дворянам и офицерам! Будь уверен, грязный ублюдок, я изрублю твою свинячью шкуру, и мне это доставит величайшее удовольствие!
– Что же ты медлишь?! Убей его сейчас, Огюст! – настаивала клеветница. – Погляди на меня, любимый! Что он со мной сделал?!
– Прикажи облить его водой – он быстро очухается. Жалкая пьянь!
Сабля офицера конных егерей Огюста Буланже опустилась куда ниже моего носа, и я бы с радостью очухался без всякого душа, если бы только мог.
– Огюст, я прошу тебя, не медли!!! Этот негодяй – опасный фехтовальщик, я достоверно это знаю, он может ранить или даже убить тебя! Как я смогу пережить это?! О Боже! Как?!
Пожалуй, в этом была коренная тактическая ошибка маршальши Дезе. Если бы только мог, я непременно б усмехнулся. Каролина, несомненно, знала своего любовника как сильного мужчину и пламенного воздыхателя, но ей в отличие от меня не приходилось сталкиваться с лейтенантом Огюстом Буланже на поле боя. Убить человека в порыве ярости этот сын булочника вполне мог, но поразить безоружного и беспомощного противника, чтобы избежать опасности… Вот это нет! Это поступок труса, а пылкий возлюбленный Каролины, вне всяких сомнений, был храбрецом и человеком высокой чести.
– Он придет в себя, мы с ним сразимся, и я зарублю его, будь уверена. Правда на моей стороне, и Господь не дозволит совершиться несправедливости! – В голосе лейтенанта звучала железная непреклонность, та самая, с которой он собирал не так давно своих егерей для лобовой атаки на позиции Мюнхгаузена.
– Убей сейчас! – требовательно завопила Каролина.
– Нет!!!
– Слюнтяй! Тряпка! Булочник!
– Каролина, Каролина, любовь моя! – Быть может, впервые отчаянный рубака отступил, едва не выронив из рук оружие.
– Оставь меня, жалкий парвеню! Ты не достоин прикасаться ко мне! Не достоин и секунды того счастья, которое я тебе дарила! – брызгала ядовитой слюной мадам Дезе.
– Но…
– Я отдала тебе в руки своего врага, ты же только и смог, что помахать сабелькой у него перед носом. Убей его!
– Ну нет!
– Ах так! – Каролина схватила с ближайшего стула длинный персидский халат и, набросив его на себя, чтобы скрыть активно выпирающие из всех прорех соблазнительные округлости, неистово дернула за свисающий шнур сонетки. Коридор наполнился топотом ног, и в тот же миг в спальню ворвались шестеро вооруженных гайдуков, должно быть, только и ждавших сигнала.
– Прикончите обоих, – процедила сквозь зубы графиня Дезе де Вуагу. – Хотя постойте. – Она вперила в замершего офицера холодный немигающий взгляд. – Жалкий недоумок! Я приблизила тебя, чтобы ты, пропахший конским потом болван, зарубил этого негодяя! Только для этого! Ты не оправдал моих надежд, а значит, сейчас ты умрешь. И ты, и он! Мои сербские гайдуки не болтливы, а я скажу, что ты застал нас с графом, и вы зарубили друг друга.
– Ну, это мы еще посмотрим! – Усы Буланже взметнулись, точь-в-точь как у Кота-в-Сапогах, и обнаженные в оскале зубы не предвещали нападавшим легкой участи.
– …Да мне по барабану, шо это частная собственность! – раздалось из коридора. – Спрячься и не отсвечивай, а то щас тут вся собственность будет несчастной, и ты в первую очередь! Мальчики, оружие на изготовку, если вдруг кто будет пырхаться – валить, шо ель под Новый год!
Дверь в который раз за сегодняшний вечер распахнулась. На этот раз, как выражался Сергей, с пинка.
– Привет честной компании! Извините, шо в одежде. – Мой друг стоял на пороге, вскинув пистоли на уровень груди. – Алле, башибузуки, металлолом на пол бросайте! Глаз во лбу понаделаю! – Эти слова, произнесенные на чистейшем сербском наречии, произвели на гайдуков неизгладимое впечатление. Однако стража маршальши Дезе по-прежнему хмуро косилась то на Лиса, за спиной которого виднелась толпа нашей домашней прислуги, вооруженная кто чем, но полная решимости не посрамить отца-командира, то на Буланже, который и один-то в яростной рубке стоил немало.
– Мадам, у вас проблемы такие, шо Красная Шапочка по сравнению с вами буквально победительница игры «О, счастливчик!». Тюрьма по вам плачет навзрыд, но я спешу ее утешить! Статьи, по которым срок мотать будете, сами пересчитаете, или мне вам пальцы загибать? Покушение на убийство – раз, покушение на двойное убийство – два, нарушение дипломатической неприкосновенности… Чует мое сердце, вы таки измерите глубину сибирских руд!
– Да как вы смеете? Вы знаете, в чьем вы доме?! – завопила Каролина, выпуская когти и бросаясь на Лиса. Ствол пистолета, удлинявший и без того не короткие руки моего друга, уперся ей аккурат между глаз.
– Мадам, пока мой друг слегка в отключке, я вам скажу прямо ртом прямо в глаза. Лично мне вы глубоко параллельны, живите себе где-нибудь, вышивайте маршалу парадно-выходные кальсоны, но портить жизнь достойным людям – это лишнее. Они испортят ее вам, и будут правы. Что же касается хозяина дома, то за ним я уже послал. Думаю, ему тоже будет забавно взглянуть на эту сцену!
– Как я всех вас ненавижу! – гневно срывая занавес балдахина, надсадно взвизгнула разъяренная маршальша.
– Братцу своему расскажете.
В этот миг я услышал негромкий быстрый шепот вынырнувшего из-под руки Сергея Протвица.
– Что? – переспросил Лис. – Мадам, ваш брат уехал посреди ночи? – В голосе моего друга слышалось настороженное удивление.
– Меня это не касается! А вас – еще менее того, – злобно заявила Каролина.
– Блин, тетка, шо ты выделываешься? – теряя последние капли терпения и связанного с ним светского тона, рявкнул Сергей. – Вот глянь, эту записку старая ищейка Йоган Протвиц нашел только что на столе в кабинете твоего брата! В ней черным по белому значится, что некая любящая Ч. просит любезного генерала пожаловать в укромный домик, что близ Летнего дворца, за час до утреннего вахт-парада, то есть буквально вот-вот, через каких-то тридцать минут. Ничего так себе, красивая, надушенная записка, завитушки, как в модной лавке, но это полнейшее фуфло, понимаешь ты? Потому что черновики этой записки сегодня были найдены в таком месте, шо ни о какой «любящей Ч.» речи быть не может. Я спрашиваю, коза драная, когда уехал твой брат?
– Час назад, – выкрикнула, отворачиваясь, Каролина.
– Интересно, куда его понесло в такую рань? Здесь пятнадцать минут езды. Не дай Бог, он решил побродить на досуге вокруг заветного гнездышка, тогда можем не успеть! Так, старина Огюст, извини, сразу не поздоровался, я те честью клянусь, граф Турн здесь не при делах. Побереги его, будь добр, до моего возвращения. Твоя подруга беспардонно пыталась подставить и его, и тебя. Не веришь – я тебе оставлю этого красавца, – Сергей кивнул на Протвица, – и он, как фокусник, отыщет бутылку вина, которое бьет в голову не хуже, чем свинчатка. По старой дружбе советую, плесни сначала на пробу этой милой крошке. Теперь вы, мадам. – Он повернулся к маршальше. – Все ополчение я забираю с собой, не фиг тут подушки караулить. А вы пока молитесь, чтобы на дорогах не было заторов, потому как, ежели мы не поспеем, вашу судьбу оплачут читательницы дамских журналов. В общем, господа, всем пока. Вальтер, приходи в себя! Я тут ненадолго, спасу Наполеона – и обратно. Вперед, негодяи! За царя, за родину, за веру!
- Предыдущая
- 75/101
- Следующая
