Сеятель бурь - Свержин Владимир Игоревич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/101
• Следующая

– Разумно, – согласился я, – хотя и безрадостно.

Ожидания меня не обманули. С интересом выслушав мое сообщение о возможной причастности маршала Даву к заговору Бонапарта, суровый резидент разразился гневной тирадой, едва узнав о нашем плачевном положении.

– Мне рекомендовали вас как дельных и опытных специалистов, оперативников высокого класса! Вы же в последние дни заняты лишь тем, что создаете немалые проблемы как мне, так и самим себе. Здесь не увеселительная прогулка, и я не могу позволить, чтобы от ваших нелепых оплошностей страдало дело. Я напрягаю связи, чтобы создать вам необходимое для успешной деятельности положение, мы тратим на вас огромные деньги, и что в результате? Теперь я должен вытаскивать господ оперативников из заключения, причем невесть у кого.

– Очень даже весть, – обиженно вмешался Лис. – Это явная черная сотня, вернее, полусотня. Но к завтрему, может, еще с полста рыл подтянется, тогда будет полный комплект.

– Если говорить серьезно, то все здесь ожидают какого-то брата Эммануила.

– Эммануила? – скороговоркой переспросил маэстро Палиоли. – Вот как! Что ж, тогда, может, все еще и к лучшему. Значит, так: оставайтесь на месте и разузнайте, о чем будет идти речь, когда прибудет Великий Просветленный.

– Кто-кто? – переспросил я.

– Эммануил, Великий Просветленный!

– Похоже, вы знаете о здешних хозяевах нечто ценное, что следовало бы знать и нам.

– Кое-что мне известно, но, честно говоря, хотел бы узнать побольше. Вкратце дело обстоит так. Чуть больше четверти века назад в Баварии профессор церковного права иезуит Адам Вейсхаупт основал тайное движение, названное орденом иллюминатов. Это было своеобразной реакцией на буллу Папы Клемента XIV, отменившего их орден.

Суть движения сводилась к тому, что все божеские заповеди не имеют под собой силы Господнего закона, что они придуманы людьми для людей, живущих в тех или иных строго определенных условиях. С изменением же условий меняются и заповеди, а коли так, то нет ни малейшей необходимости в Господе как едином мировом законодателе, ежели с этим прекрасно справляется человек.

Стало быть, человек, стоящий во главе могущественной организации, пронизывающей все общество сверху донизу, может заменить собой Бога. Он сам великий демиург и сам решает, как преобразить лицо мира. Сторонники такого Бога-человека автоматически становятся апостолами, но апостолами не страждущими и претерпевающими боль и лишения, а побеждающими и несущими Царствие Божие на земле.

Но главный тезис иллюминатов состоит в том, что поскольку человек есть продукт общества, то, изменив общество, человечество неминуемо придет к высшему счастью. Как следствие этого – притязания на мировую власть. Добавлю лишь, что за время своего существования они подмяли под себя ряд европейских масонских лож, что это разветвленная организация, имеющая множество влиятельных членов, но вступить в нее по собственной воле невозможно.

Действительные члены местного бальяжа[13] могут обратиться к своему бальи с предложением направить свой взор на того или иного человека. С ним исподволь начинают вестись беседы, склоняющие возможного соискателя к вступлению в орден, затем следуют три года новицеата, в течение которых будущий апостол выполняет любую указанную ему работу, привыкая к безмолвному послушанию и сохранению тайны.

– А кто такой этот брат Эммануил?

– Неизвестно, могу лишь предполагать. Сам Адам Вейсхаупт, создавая орден, взял себе имя Спартак, чтобы подчеркнуть непримиримую войну, которую предстояло вести с папским Римом и всеми современными империями. Его же преемник, отказавшись от идеи прямого тираноборства, назвался Эммануилом в честь одного из библейских пророчеств, по которому таково будет имя Мессии, пришедшего спасти мир.

– Ни фига себе запросы! – восхитился мой напарник. – А шо, Иисуса им было недостаточно?

– В пророчестве было сказано, что Сына Божьего будут звать Эммануил, поэтому Христос для них, как и для мусульман, лишь предвестник истинного Мессии. Поэтому я призываю вас как можно более подробно выяснить, о чем будет идти речь на заседании австрийского бальяжа, и постараться нащупать связи в рядах иллюминатов.

– В гробу я видел такие иллюминаторы, – хмуро отозвался Лис. – И как, интересно, мы будем разузнавать, о чем эти чернушники базарить станут? Я так понимаю, шо пресс-конференции по результатам встречи не намечается.

– Вы же оперативники, вам и карты в руки, – отрезал Умберто Палиоли. – А пока включите маяк, я через базу выясню координаты вашего узилища и постараюсь что-нибудь придумать.

– Какая отеческая забота, – отключая связь, с умилением произнес Лис. – Особо радует требование не покидать гостеприимных стен. Можно подумать, шо нас отсюда выталкивают, а мы упираемся. Да и со всем остальным тоже – обхохочешься.

– Ладно, – вздохнул я, – утро вечера мудренее. Новый день откроет варианты действия. Пока же нам следует отдохнуть. Полночи сплю я, полночи – ты. Если что – сразу буди.

– Да уж можешь не сомневаться, – заверил Лис. – А что, если что?

– В каком смысле?

– Ну, если мне скучно станет или вообще, – Лис драматически понизил голос, – призраки невинно убиенных иллюминаторами жертв начнут вылазить из стен…

– Сергей, как бы ни обернулось дело, неизбежное лучше встречать хорошо выспавшимся. А если что-нибудь можно будет изменить, то и тут ясная голова нам не помешает. Так что можешь высматривать призраков, а я – спать.

– Хорошо, – со вздохом согласился Лис, – тока ты мне игрушку из сапога выдай. Тебе она во сне все равно ни к чему, а мне, глядишь, и пригодится.

Я выдернул из широкого шва голенища отточенную пластину метательного ножа и протянул ее напарнику. Слава Богу, адепты нового Мессии не слишком преуспели в искусстве обнаружения спрятанных предметов, поэтому, обыскивая нас, не обнаружили ни вспомогательное оружие, ни упрятанный во второе голенище меморандум де Сен-Венана.

Спать на полу было холодно и жестко, да и сном это можно было назвать лишь после очень долгого бодрствования. Замок, казалось, жил своей, отдельной от людей жизнью. В нем постоянно что-то шуршало, скрипело, гулко отдавалось в сводах, так что волей-неволей закрадывалась мысль об упомянутых Лисом призраках. Но все же после долгого ворочанья с боку на бок мне удалось отключиться, так что, когда Сергей начал трясти меня за плечо, я встревоженно подскочил, пытаясь разглядеть в кромешной тьме неведомых врагов.

– Что такое? Что-то случилось? – оглянулся я.

– Да так, ничего особенного, – тихо отозвался Лис. – Просто недремлющий брегет уже звонит тебе подъем.

– Ага. – Я сел и начал тереть виски. – Сейчас я буду готов.

– И это правильно, – голосом одного из былых лидеров своей державы напутствовал мое пробуждение напарник. – Давай быстрее, мне твоя помощь нужна.

– Что еще? – настороженно проговорил я.

– Тихо, не шуми. – Лис перешел на закрытую связь. – Пока ты дрых, я тут маленько стену расковырял. Если вдвоем взяться, часть кладки можно будет вытащить, а дальше есть шанс либо подняться на крышу, либо спуститься к очагу. Без веревки неудобно, но в распоре, глядишь, и получится.

– Надо оценить ширину трубы, – с некоторым сомнением ощупывая неработающее отопительное устройство, проговорил я.

– Вот заодно и оценим.

Кирпичей, выцарапанных из кладки Лисом, разумеется, не хватало, чтобы протиснуться в образовавшуюся на их месте дыру. Но до рассвета было еще несколько часов, и я еще вполне мог успеть расширить лаз. Пока же мы с Сергеем всматривались в черный провал, пытаясь сообразить, чем можно измерить расстояние до противоположной стенки трубы.

– …Я тоже об этом подумал, экселенц, – глухо раздалось откуда-то снизу. – Полковник богемских стрелков и сам по себе недурственный улов для французов. Бумажки же, обнаруженные в его вещах, свидетельствуют, что он направлялся к российскому императорскому двору.

• Предыдущая
• 30/101
• Следующая