Рутьер - Башибузук Александр - Страница 35
- Предыдущая
- 35/67
- Следующая
Я перешел к сухой куче водорослей и потянул на себя длиннющий стебель. Сухая, как порох… А что, можно попробовать… Предотвратить, так сказать, расхищение барских дров, выбрасываемых на берег. Смешать с соломой и спрессовать в брикеты. Вот тебе и топливо. Вонять, конечно будет, ну а на что тогда дымоход? А ламинарии сухой здесь неимоверное количество. Вот китайца ею и озадачу среди прочего…
Я мгновенно перестал сердиться на пажа и храбро полез в мутно-зеленую воду. Впрочем, долго я в ней не продержался. Несмотря на лето, вода в море оказалась отчаянно холодной. И очень соленой. Так что пришлось проделать обратный путь бегом и обмываться в палатке теплой пресной водой.
Завтракал вместе с Туком обалденно вкусным свежесваренным овечьим сыром и горячим еще хлебом. Пейзане мои уже расстарались. Запил еду парным молоком и принялся принимать парадный вид – возле крепостного моста уже начинали толпиться сервы для принятия присяги новому сеньору.
Так что все, что есть блестящего и дорогого, должно быть на мне для пущей важности. Хотя мне лично наплевать, могу и в средневековых труселях выйти. Тех, что ниже колен. Но это жуткий моветон, так что пришлось прифрантиться и даже вытерпеть деревяшки на волосах для кудрявости. Матильда настояла…
Повертелся перед зеркалом, сплюнул через плечо и, сопровождаемый свитой, понуро побрел принимать этот клятый фуа. Сиречь клятву верности сеньору. Разве хочу? Надо!
Меня нагнал герцогский герольд Амбруаз де Аршамбо со своими помощниками. Почтенный чиновник выглядел старой помятой тряпкой. Ну а, собственно, как он должен выглядеть после почти недельного запоя? За герольдом как привязанный следовал его помощник – персеван, и пытался на ходу накормить начальника горячей чесночной похлебкой. Амбруаз рычал и ругался, но похлебку с ложечки на ходу хлебал.
Аудитор плелся последним и ничего не ел, только сверкал абсолютно зеленой харей, судорожно пытаясь сдержать рвотные позывы. Неизвестно откуда взявшись, под его левым глазом наливался сине-фиолетовой блямбой шикарный такой фингал.
Красавцы, мать вашу ети… Одно радует, что они вырядились в свои придворные ливреи и выглядят более-менее авантажно даже для Бургундского Отеля, не то что для занюханной баронии. Ох и компанию мне Карла подсунул – не иначе смеху ради. Да и бог с ними, свое дело сделают – и пускай валят обратно.
Вперед проскользнул Иост и торопливо умчался предупреждать о моем появлении.
Я вчера вместе с соратниками смеху ради придумал церемонию своего выхода, для пущего впечатления моих сервов. Сейчас начнется…
Оглушительно бабахнули серпентины, сразу за ними пронзительно завыли трубы… И завывали они никак не меньше минуты. Довольно противно дудели, надо сказать… Что уместно на поле боя, то в таких торжествах совсем не торт.
Герольд, уронив ложку, схватился болезненно за голову, но я безжалостно выпихнул его за ворота и шагнул за ним следом.
Мля… ну, началось…
Сервов выстроили в образцовую фалангу в десять шеренг. Не знаю, кто так расстарался, но даже интервалы между людьми соблюли уставные. По обоим краям фаланги при полном параде стояли мои стрелки, взяв крепостных в классические клещи. Слева мосарабы, а справа арбалетчики.
А вот мэтр Пелегрини расположил свою батарею по обеим сторонам от моего кресла, направив жерла пушек прямо на селян. Он чё, бунта боится? Кровавое воскресенье мне тут заранее приготовил? Бред какой-то…
– М-дя… – прошептал я сам себе и уселся в кресло. – Как все запущено…
И кто этот идиотизм придумал с пушками? Я, конечно, вчера по пьяни предлагал нечто подобное… но не на такой же манер… И… это… я же шутил… М-дя…
С герольда и персевана мгновенно слетел оставшийся хмель. Товарищи почувствовали себя в привычной стихии и включили внутренние резервы. Да и действо началось, а мастерство не пропьешь…
Мелодично отзвенела фанфара опытного персевана, а герольд, торжественно подвывая на окончаниях фраз, зачитывал грамоты.
Я откровенно скучал и тяготился приближением торжественного лобызания моих рук. Но к этому моменту я уже подготовился. Дабы не допустить инфицирования мириадами микробов моей драгоценной длани, я просто взял и напялил на нее латную перчатку от готического доспеха.
Потянулись…
Дабы избежать излишней толкучки, за дело взялись мои сержанты. На заключительном отрезке пути селяне начинали ускоряться, безжалостно подпихиваемые вояками, и с ходу падали на колени…
– …клянусь!
– …принимаю!
– …клянусь!
– …принимаю!
На чем целовали крест в руках компанейского обер-капеллана и только потом допускались приложиться к моей руке, недоуменно вперивая свои гляделки в стальную перчатку. Что они там себе об этом думали, могу только догадываться, однако сталь лобызали усердно.
Я уже перестал различать лица людей, они все слились в одну, лишенную каких-либо отличий физиономию, которую с каждым целующим мою руку человеком я все больше ненавидел.
Сначала развлечения ради пытался рассматривать хорошеньких девчонок, но потом и это надоело. Да и было таких в главах семей… раз, два – и обчелся. Не только красивых, а вообще баб.
– …клянусь не причинять вреда…
– …клянусь не измышлять худого…
– …признаю? себя вашим человеком на положении…
Господи, зачем мне все это? Как хорошо, что в деревушке всего сотня дворов…
Народ после присяги отваливался от меня и попадал прямо в руки герцогского аудитора и Мюста Хидделя – грамотного помощника моего обер-интенданта. Где и сообщали сим почтенным господам о текущем состоянии своего подворья и количестве надельной земли и разной худобы в хозяйстве, вплоть до птицы. А как по-другому? Только контроль и строгий учет – основа феодального строя.
– Монсьор, монсьор!.. – зашипел стоявший рядом с креслом Тук. – Кажись, все… Вы там речь говорить собирались…
– Кто? Я? А… ну да… – Встал и изобразил на лице крайнюю суровость.
По фаланге сервов прошел легкий трагический стон… Несмотря на всю предварительную пропаганду такого доброго меня, милостивого господина и короля из сказки, они все же кровопролитиев опасались. Чуяли: есть за что…
– Я, кондюкто лейб-гвардии его светлости герцога Бургундии, Фландрии и Брабанта Карла Смелого, барон Жан ван Гуттен, кавалер ордена Дракона, при полном разуме заявляю, что буду вам добрым сеньором, протектором для сей земли. И каждая населяющая ее душа находится под моей защитой и только моим судом… ну и… – Я запнулся, подбирая слова. – В общем…
Да что сказать-то, растерялся я, как пацан…
– …кто не работает, тот не…
Господи, что я несу…
– …труд облагораживает че…
Мама, да за что мне это наказание…
– …ищите и обрящете… Стучите, и откроется вам… – Я, совершенно запутавшись, дернул за рукав герольда.
– Баро-он ван Гутте-эн вступил во владение! – дурным голосом завыл Амбруаз, спасая положение, и глухо грюкнул своим посохом о землю.
Сразу же задудел персеван в фанфару, и его поддержали трубачи компании… Какофония, вырви ухо…
Фу… слава богу, закончилась эта кара господня.
– Монсьор! Вы та-а-ак торжественно выглядели… Прям кайзер Римский во время триумфа… – Откуда-то сбоку вынырнула умильная рожа восторженного Тука.
– Иди ты… – Я со злости чуть не стукнул шотландца, но сдержался и насколько мог мягко приказал: – Давай, братец, мне сюда дорпсхоофта, и немедленно!
Следующий час я провел у себя в шатре, растолковывая старосте свои соображения по налогам. В чем встретил полное понимание и горячее одобрение. Ёптыть, козе понятно… Вот если бы я налоги и оброки собрался только увеличивать, то…
Я, как и задумывал, убрал все мелочные поборы и высказал намерение отдать сервам в аренду все свои пастбища и плодородные поля, на оброк. А барщину оставить, только не связанную с полевыми работами. Это пока только намерение. Дальше придется наделять кусками земли каждого серва чуть ли не персонально… но это уже не сегодня.
Староста обещал провести подготовительную работу с населением и прикинуть первоначальную нарезку. Затем и обговорим конкретно стоимость и систему аренды… Участки-то разные по качеству земли. М-да… катавасия будет еще та, и не на один день разборок. Но катавасия вельми нужная. Ибо владетельный сеньор зависит от своих сервов точно так же, как и они от него. Симбиоз, однако…
- Предыдущая
- 35/67
- Следующая
