Когда наступит вчера - Свержин Владимир Игоревич - Страница 34
- Предыдущая
- 34/88
- Следующая
– О-о-ох… – с тоскою выдохнул исполосованный бичом шарлатан.
– Понятно. Здоровье неважное. Так и запишем. – Я открыл блокнот. – Гражданин Фуцик, я надеюсь, вам не нужно объяснять всю тяжесть вашего положения?
– Я невиновен, – силясь говорить быстро и уверенно, пролепетал подручный разбойничьего атамана.
– Да уж, конечно, невиновны! В замке оказались случайно, буквально отстали от цирка, заблудились, зашли спросить дорогу.
– Именно так все и было, – прикрыв глаза, заверил допрашиваемый.
– У следствия на этот счет имеется другая информация. Но оставим в стороне преступления, которые привели вас на рудники в земли кобольдов. Оставим также в стороне побег из мест лишения свободы. И даже ваше участие в преступной группировке, руководимой известным батькой Соловьем, тоже на время оставим в покое. Обратимся к последним эпизодам вашей злосчастной карьеры, потому как, возможно, их одних достаточно, чтобы отправить вас на эшафот. Так что остальное пойдет, что называется, прицепом. Поэтому, если вы хотите воспользоваться шансом на помилование, выслушайте мои предложения и скажите «да», не хотите – до свидания! Конечно, странное дело освобождать человека из лап мучителей, чтобы передать его в руки палачу. Но тут уж ничего не попишешь! У вас есть целая минута на раздумье, советую использовать ее с толком. Время пошло.
Я уселся на тюфяк, искоса поглядывая на Фуцика, и негромко начал отсчитывать секунды: «Один, два, три…»
Насколько я мог видеть, бесшабашным храбрецом незадачливого адепта тайных сил назвать было нельзя. Скорее, он был похож на мошенника, от случая к случаю осмеливающегося спереть то, что плохо лежит, чем на типичного разбойника с большой дороги. Всякий же мошенник не чужд артистизма. Это качество, по сути, залог его успешной деятельности. А артисту, как ни крути, нужен зритель, способный воздать должное высокому искусству, пусть даже искусству обмана. Поэтому запирательство, игры в несознанку мало свойственны людям той породы, к которой принадлежал наш квелый источник драгоценной информации. Особенно когда на кону стоит жизнь.
– Я ничего вам не скажу, – после минутного раздумья наконец изрек Фуцик.
Ну что ж, немного геройства перед капитуляцией – дело известное. Сдаваться тоже необходимо без суеты.
– Воля ваша, не хотите чистосердечным раскаянием и откровенным сотрудничеством помочь следствию, не надо. – Я брезгливо дернул плечом. – Вы действительно не обязаны давать показания против себя. Поступим следующим образом. Говорить начистоту вы со мной не хотите, улик весомых против вас нет. Стало быть, вернем все в исходную точку.
– То есть? – насторожился Фуцик.
– Мы отдадим вас крестьянам, они вновь привяжут вас к столбу и будут пороть вплоть до того светлого часа, пока вы не превратите орехи в золото.
– Вы не можете этого сделать! – Бесталанный колдун побледнел еще сильнее.
– Здесь вы заблуждаетесь, любезнейший, – резко отчеканил я, скрестив пальцы рук в замок. – У нашей группы самые чрезвычайные полномочия, какие вы только себе можете представить, плюс еще немножко. Так что, пеняйте на себя. – Я встал с лежанки и сделал вид, что собираюсь уходить.
– Постойте-постойте! – в спину мне затараторил узник. – Вы ничего не понимаете!
– Так объясните! – Я четко повернулся на каблуках.
– Если я сболтну хоть одно лишнее слово – меня убьют! – с отчаянием в голосе едва не закричал бедолага.
– Эка невидаль! А так, можно подумать, вы будете жить долго и счастливо! Или вас питает смутная надежда, что далекий хозяин пожелает сохранить для себя такую драгоценную особу? Не питайтесь надеждами, иначе вы рискуете умереть с голоду. Сами посудите, вы ведь успели сообщить наверх, что замок захвачен?
Фуцик молчал, но весь его облик не оставлял ни малейших сомнений в причастности к содеянному.
– Можете не отвечать, мне и без вас это достоверно известно, – блефовал я. – И что, кто-то пришел к вам на помощь? Кроме, разумеется, нас?
– Он спасет меня! Я ему нужен! – упрямо отозвался незадачливый чародей.
– Нужны! – Я глумливо усмехнулся. – Как воздух. Пока вдыхаешь – он необходим, а на выдохе – «скатертью дорога»! Не будьте младенцем, хозяин вас бросил, то есть банально кинул. Как и Соловья, которого вы пошло сдали, я ведь ничего не путаю, именно вы его сдали? – Фуцик хмуро отвернулся. – Не путаю. Так вот: атаман на вас в большой обиде. Батька едва не погиб из-за ваших неуместных откровений, и, поверьте, он сполна отплатил вам той же монетой. О вас уже известно достаточно. Так что теперь от того, кто из вас будет откровеннее, зависит, кто из вас взойдет на эшафот, а кто вернется досиживать в земли кобольдов. И не надо обманываться, никто и не подумает вас освобождать. Заметьте, даже лихие разбойнички, значительно превосходящие нас числом, пальцем не шевельнули, чтобы отбить верного дружка своего начальника.
– Испужались, песьи сыны! Решили, видать, что Юшка-каан в великой силе против них выступил, – хмуро пробормотал Фуцик. – Знали бы, кому служат…
– А вы знаете? – перебил его я. – Ну?! Не темнить! Отвечать быстро и четко!
– На что мне это? Хоть так, хоть эдак всяк шаг мне гибелью смертной грозит. – Пафос слов узника был достоин большой сцены, однако его упрямство я явно недооценил.
В этот момент в дверь, тихо постучав, бочком втиснулся Вавила.
– Вот вы где! А я вас все ищу, ищу. Вопросец есть.
– Ну, что еще? – недовольно буркнул я.
– Возницы, с позволения сказать, интересуются – с орехами-то чего делать?
– Фуцик! – Я обернулся к лежащему. – Зачем вам нужно было столько орехов?
Позор волшебного цеха упрямо сжал губы.
– Ну, как знаешь, – отмахнулся я. – Не желаешь говорить, спросим у хозяина.
Я покосился на толмача.
– Ну-ка, стань вон там, чтобы тебя в зеркальце видно не было, да слушай внимательно.
Волшебное стекло вновь пошло волнами, оставаясь при этом обсидианово-черным.
– Ты все еще здесь, недоумочный сукин сын? – послышалось из дальней дали нежное приветствие «крестного отца».
– Вот вы меня не полюбили! – с деланным удивлением посетовал я. – За что, спрашивается? Сладок кус я у вас изо рта не вынимал, зеленым вином не обносил. Вот, кстати, шестерку вашу козырную от злых людей сберег, а то б не быть ему уже живым.
– Оно бы и к лучшему, – сквозь зубы процедил все еще неведомый, но уже близкий враг.
– Ну что ж вы так! – мягко пожурил я. – Фуцик так тепло о вас отзывался, так много всего рассказывал!
– В игры со мной играешь, выползень гадючий?! Ужо доберусь я до тебя!.. – прошипел голос по ту сторону зеркальной глади, и от яда, таящегося в нем, стекло, казалось, вот-вот пойдет пузырями.
– Ну, опять! – продолжал юродствовать я. – Тут, понимаешь, всей душой, а вы мне невесть чем угрожаете! Я чего тревожу-то. Тут у меня орехов сыскалось видимо-невидимо, так крестьяне слезно просят им отдать. А Фуцик кричит, что это ваше добро и трогать ни-ни…
– Сожри их и сдохни! – любезно порекомендовал мой таинственный собеседник, заканчивая разговор.
– Угу, – кивнул я, возвращая трофейное средство оперативной связи в исходное положение. – Угу. Бесхозяйственное отношение к ценному посевному материалу! Ну что, – я бросил взгляд на урядника, – голос знакомый?
– Оно как же! – Польщенный доверием Несусветович картинно пригладил кончики усов. – Хоть и ругань ругательская до ушей моих доносилась, да глас изменен, но как не признать! Таких речей, раз услышав, не забудешь. Наушник это королевский – Ян Кукуевич! Я вам о нем давеча сказывал.
– Все точно, – кивнул я. – Ян Кукуевич. Он же – Ян, Кукуев сын, разбойник из земель кобольдов. Что и требовалось доказать. Вот и весь ваш секрет, гражданин Фуцик! Нам вы больше не нужны. Хозяину своему, как сами, вероятно, слышали, тоже. Так что, сами понимаете…
Я повернулся к выходу, демонстрируя готовность поставить внушительный крест на дальнейшем существовании невезучего боевого мага.
– Постойте! Погодите! – Исполосованный кнутом горе-иллюзионист, кривясь от боли, подскочил на тюфяке. – Я все скажу! Я тайну знаю!
- Предыдущая
- 34/88
- Следующая
