Когда наступит вчера - Свержин Владимир Игоревич - Страница 20
- Предыдущая
- 20/88
- Следующая
В приемной было тихо, очень тихо. Что ж там такое? Я обвел глазами кабинет, заваленный всевозможным еще не конфискованным имуществом, в поисках того, что могло бы послужить каким-никаким оружием. Наверняка в этом помещении хранился личный атаманский арсенал, однако времени шарить по окрестным закромам совсем не было.
За стенкой что-то тихо хрустнуло. То ли какая щепка попала под каблук, то ли пришли в движение слои годами не метенной пыли. А может… Маг, хоть и недоучка, все равно остается существом опасным. Наверняка для защиты собственной шкуры у него в заначке имеется один-два пренеприятнейших фокуса.
– Уродство! – лихорадочно выдергивая из штанов старый армейский ремень и наматывая его на кулак, пробормотал я. – Сейчас этот паскуда испепелит Вадюню, и сказка, мать ее за ногу, на этом окончится.
За стеной вновь не было слышно ни звука. Я осмотрелся, прикидывая, куда шарахнуться от двери, если разбушевавшийся адепт тайных знаний начнет лупить молниями в дверной проем.
– Ориша, подстрахуй! А-а-а! – Я с воплем бросился на помощь другу, но, похоже, не вовремя.
Происходившее за стеной было точно срисовано с голливудского вестерна. Взъерошенный, потерявший где-то шлемак, Фуцик держал правую руку на отлете, медленно перебирая пальцами, словно играя на невидимом рояле. Он осторожно, шаг за шагом, описывал по комнате широкий полукруг, стараясь зайти с фланга стоявшему на одном колене Ратникову. Рука подурядника лежала на голенище сапога, и он очень внимательно следил за каждым движением противника.
– А-а-а! – влетел в комнату я и едва успел рухнуть на пол. Вспышка, грохот и дым заполнили помещение. Я лежал, накрыв голову руками и опасаясь приоткрыть глаза.
– Солнцелик великий! Что вы тут творите? Что еще за дым? – раздался над головой возмущенный голос Делли. – Точно дети малые, ни на минуту оставить нельзя!
– А че я? – донесся до моего слуха обиженный бас Злого Бодуна. – Он типа первый начал! А я ж чисто в натуре ничего.
Я оторвал лицо от грязного пола, негодуя по поводу своей дурацкой позы. Вадюня сидел на пятой точке у самой лестницы. В руке его красовалось нечто, при ближайшем рассмотрении сильно напоминавшее искореженную мурлюкскую волшебную палочку. Его противник оставался стоять на месте, гордо выкинув руку вперед с подобным же раздолбанным орудием между пальцев, но почему-то ярко-красный и неподвижный, как статуя.
– Не, ну, в натуре он первый начал… – оправдываясь, сумрачно повторил И.О. государя.
Делли обвела скептическим взглядом помещение, взмахом длинных пальцев разогнала висящий, точно грязная вата, дым и удивленно воззрилась на Фуцика.
– А это кто?
– Маг, – заверил ее я.
– Вы уверены? – На лице феи появилось озадаченное выражение.
– Во всяком случае, он так себя называл, – попытался как-то оправдаться я.
– А почему он тогда красный?
На этот вопрос ни я, ни Вадим не нашлись что ответить и только молча пожали плечами.
– Ох-хо-хонюшки! Ну да ничего, разберемся на досуге, – обнадежила сотрудница Волшебной Службы Охраны. – Где там ваш Соловей-разбойник?
Я молча показал на амбразуру дверного проема, за которым вовсю кудесничала Оринка. Делли заглянула в кабинет, удовлетворенно кивнула, оценив обстановку, и вновь обратилась к нам.
– Ходить-то сами можете?
– А че? – Вадюня с кряхтением начал подниматься с пола. – Типа рубилово намечается?
– Не нарубился? – Фея саркастически хмыкнула.
– Не, я чисто так.
– Разбежались душегубы. Я как погнала на них грифонов – тут-то они врассыпную и прыснули. Так что рубиться не с кем. Ты мне, мил-друг, лучше поведай, какого года выпуска у тебя волшебная палочка… – фея чуть помедлила, подбирая слова, – …была?
– Слышь, ну ты типа загнула! Я ж почем знаю! Это фиговина из конфиската. Помнишь, когда мы на малиновой линии левый обоз с мурлюкской хренотенью стопанули? Там вот и разжился.
– Странные в ней чары. Не должно было такого статься, чтоб живого человека в эдакого попугая изукрасило.
– Раньше работала нормально, – произнес я, вспоминая, как одним движением чародейского жезла уменьшенного образца удалось мгновенно осветлить черную кошку, пытавшуюся было перебежать дорогу перед Вадюниным «ниссаном».
– Что-то странное творится, – вздохнула Делли.
– О-о-о! – раздался из кабинета глухой, но вполне различимый стон. – Воды!..
– Ишь ты, запела пичуга окаянная! – В глазах чародейки мелькнул недобрый огонек, увидев который невольно вспоминаешь, что любезная красавица одним движением может не только развязать язык, но и завязать его в тугой узел. – Пожалуй, Виктoр, стоит с ним потолковать, покуда он вновь в силу не вошел.
Соловей-разбойник сидел все за тем же столом, покачиваясь из стороны в сторону, недоуменно обводя непрошеных гостей обалдевшим взором.
– Вы кто?
– Вопросы здесь задавать буду я! – Мой голос, по идее долженствующий выражать суровую непреклонность, несколько потерял грозное звучание среди наваленных ковров, сундуков и прочей рухляди. – Полагаю, не нужно объяснять, что положение ваше может считаться безнадежным, если, конечно, вы не оправдаете нашего доверия полным раскаянием и чистосердечным сотрудничеством со следствием.
Временами подобное введение, я бы даже сказал, предисловие к допросу, срабатывало вполне успешно. Однако на Соловья-разбойника услышанное произвело не большее впечатление, чем сообщение о прошлогодних ценах на бензин в Республике Конго. Не говоря ни слова, он тупо обводил взглядом оперативно-следственную группу, ожесточенно пытаясь уразуметь, как докатился до жизни такой.
– Эк башка-то раскалывается! – хмуро пожаловался он.
– Слышь, ушлый хмырь, – похоже, вполне искренне возмутился Вадим. – Делов наворочал, а теперь на больничку закосить решил?! Крути его, Клин! Это он под придурка чисто канает!
– Это я под придурка канаю?! – Мрачная окровавленная физиономия хозяина здешних мест приняла было свирепое выражение, и щеки, свисавшие пустыми кошелками, начали наполняться воздухом.
– Не надо свистеть, – тихо шипя, прошелестела Делли. – А то ведь голова от боли и расколоться может, не хуже, чем от Светозаровой палицы.
– Ишь, что припомнила! – потухая на глазах, пробормотал мордоворот, вовсе не радуясь силе профессиональной памяти сотрудницы Волшебной Службы Охраны. – Не стращай! По малолетке дело было. Сглупил, не на того наехал… А нынче я гулевой атаман, и кто мне дорогу заступит – долго не проживет!
– Да он никак, паскуда, угрожает! – возмутился Ратников, прикидывая в уме, чем можно заменить двухпудовую булаву своего названого брата.
– Гражданин Соловей! – вмешался я. – На вашем месте я бы не стал делать попытку запугать следствие. Вина ваша доказана, и за один только разбой на большой дороге вас уже можно четвертовать. А уж нападение на государева мздоимца, это и вовсе на колесование тянет.
– Как честной суд решит, – мрачно отозвался разбойный атаман.
– По вашему делу суда не будет, – нежно заверил я. – Будет военный трибунал в его лице. – Я кивнул на Вадюню. Лицо Вадюни немедленно приняло возбужденно-радостное выражение, несовместимое с гуманизмом.
– Это еще почему?! – уже во весь свой зычный голос проревел подследственный.
– Да потому, – вдумчиво начал я, – что господин И.О. государя, – я кивнул на разминающего молотообразные кулаки витязя, – так решил. Не правда ли?
– Ну, типа того, – отозвался недавний подурядник левой руки.
– Да ты что буровишь? Да ты знаешь, кто за мной стоит?
– Не знаю, – честно сознался я. – Но очень хочу выяснить.
Соловей-разбойник осекся, понимая, что сболтнул лишнее.
– А вот молчать не надо. Для вас же хуже, – продолжал настаивать я. – Нас как раз интересует, кто заказал вам утреннее нападение на кортеж Юшки-каана, зачем ему это было нужно и где этот государственный преступник. Вы ведь, я полагаю, не дурак, сами должны понимать, что такие дела числятся среди злоумышлений против государства и божьего порядка. Итак, я жду ответа, где этот злодей-душегуб таится?
- Предыдущая
- 20/88
- Следующая
