Игрушки дома Баллантайн - Семироль Анна - Страница 82

• Предыдущая
• 82/105
• Следующая

— Нет. Но мне все равно. Ты мой мир разрушил, Этьен. Я жила этим… Ты ничего не знаешь… вообще ничего обо мне…

Она хватает ртом воздух, часто моргает. Этьен осторожно протягивает руку, касается ее щеки. Придвигается ближе.

— Я тебе звонила, трижды. Тебя не было. Дома происходит что-то страшное… я к тебе, мне не к кому больше! А ты меня — вот так, при всех…

Теплые ладони поглаживают спину Эвелин сквозь тонкую темную ткань. Она утыкается лбом в плечо Леграна, вдыхает слабый запах сандала.

— Я тебя люблю, Ева. Прошу, успокойся. Мы поедем в Гринстоун, втроем поговорим. Я, ты и твой отец. Ты поймешь, почему я запретил тебе.

Ее сердце бьется ровно и спокойно, в глазах стынет зимнее море. Пальцы перебирают пряди волос Этьена, прикасаясь легко и нежно. На правой скуле налипли песчинки, и он собирает их поцелуями.

— Когда я ехала сюда, я надеялась, что ты мне обрадуешься. Что ты выслушаешь и поможешь, — монотонно произносит Ева. — И что, вероятно, у нас с тобой что-то получится. У нас раньше неплохо получалось. В самом начале, ты помнишь?

Этьен кивает, запоминая ощущения от ее прикосновений, ее запах, ее голос.

— Ева, не уходи. Я понимаю, каким мерзавцем выгляжу сейчас, но прошу — позволь мне хотя бы…

— Я позволю. Только дай и мне сказать. Я никогда не думала, что скажу это именно тебе, Этьен.

Она обнимает его крепко-крепко, прижимается лицом к заросшей трехдневной щетиной щеке и шепчет на ухо:

— Я хочу, чтобы ты умер. Изо всех сил хочу. Больше всего на свете.

В распахнутое окно льется летняя жара. Сибил и Уильям тихонько сидят за кухонным столом и читают книгу сказок. Элизабет делает вид, что хлопочет по хозяйству, но на самом деле что-то не дает ей уйти, оставив детей одних. Она смотрит на них — молчаливых, поникших, бледных — и не может избавиться от чувства вины.

Ночь прошла без сна. Они с Брендоном развели близнецов по разным спальням, но час спустя обнаружили, что Сибил вылезла через окно на втором этаже и перебралась к брату. До утра Элизабет сидела с плачущей дочерью в комнате Евы, а Брендон удерживал Уильяма в детской. Мальчик кричал и вырывался, но отец был непреклонен. Утром Брендон засобирался на работу. Элизабет вышла его проводить на пять минут, а когда вернулась, нашла близнецов спящими в одной кровати. Она посмотрела на измученные, заплаканные лица детей, поправила сползшее на пол одеяло, тихо вздохнула и вышла.

«Что я сделала не так? — спрашивает себя Элизабет, взбивая ягодный мусс. — За что нам все это? Как теперь быть, что делать?»

Снова и снова она мысленно возвращается к письму от матери. Три страницы мелким почерком о ее романе с местным архитектором и лишь в самом конце несколько строк о том, что близнецы не общаются со сверстниками, частенько озорничают и всюду ходят вдвоем.

«Уильям наотрез отказывается стричься. Сибил не носит платья, не дается делать прическу. Все деньги, получаемые от меня на карманные расходы, они тратят на одинаковую одежду. Преподаватели жалуются, что не могут их рассадить на уроках, что отвечают они только дуэтом. Видимо, детей забавляет абсолютное сходство, но в определенные моменты в этом появляется что-то, что тревожит уже не только меня. Элси, милая, поговори с ними. Ты мать, они обязаны к тебе прислушаться».

Элизабет раскладывает мусс по двум стаканам, берет ложки, несет лакомство близнецам.

— А кому вкусненького? — наигранно весело спрашивает она.

— Спасибо, мама, — тихо отвечают Сибил и Уильям, но к сладкому не притрагиваются.

Она садится рядом с ними, заглядывает в раскрытую книгу.

— О чем эта история?

— О драконе, который выбрал не ту принцессу.

— Почему не ту, Сибил?

— Я Уильям, мам. Не ту, потому что надо было брать дочку свинопаса.

— Она умела готовить и не требовала сокровищ, — вздыхает Сибил. — А эта высокородная дура дракона извела.

— Задраконила, — мрачно поправляет ее Уильям.

— Грустная сказка, — соглашается Элизабет и предлагает: — Может, вам погулять с ребятами? Джеймс, Кэрри, Майкл… Вы их не забыли за год?

Близнецы поднимают на нее печальные голубые глаза.

— С ними скучно, мам. Мы лучше почитаем.

— Они же ваши друзья, — осторожно гнет свою линию Элизабет.

— Мы выросли. Нам с ними не интересно.

— Погодите, но и они выросли тоже!

Уильям переворачивает страницу книги, Сибил заправляет за ухо светлую прядь, вздыхает.

— Мам, нам с Уильямом правда лучше вместе.

— Родная, я и предлагаю вам вдвоем поиграть со сверстниками. Как же вы общались с одноклассниками в Гельвеции?

— Мы учились и читали книги, — сурово отвечает Уильям. — А на праздниках и каникулах нас забирала бабушка, и мы общались с ней.

Элизабет теряется, не знает, что сказать. Ищет слова, комкает салфетку. Дети смотрят на нее хмуро и выжидающе. Руки обоих сложены на краю стола, как во время урока.

— Хорошие мои, друзья вам обязательно нужны. Скоро вы повзрослеете, придет пора заводить семьи, своих детишек. Если ни с кем не дружить, то и выбирать будет не из кого.

— Нам никто не нужен, кроме вас с папой и Евы.

— И Алана, — добавляет Уильям.

— А как же вы станете жить, когда повзрослеете? Работать, содержать дом…

— Мы всегда будем вместе, — уверенно отвечает Сибил. — И работать, и готовить, и убирать. Ничего не изменится, мы уже так делаем в Монтрё.

— Так только лучше! — кивает Уильям. — Мы — один человек, которого просто два.

— Двое, — поправляет его Сибил.

Мать пожимает плечами и оставляет их в покое. Близнецы со вздохом утыкаются в книгу. Когда Элизабет уходит из кухни, Сибил и Уильям быстро придвигаются вплотную, прижимаясь друг к другу плечами и бедрами, берутся за руки. Сибил трется носом о щеку брата, тихонечко мурлычет. Оба счастливо вздыхают и улыбаются.

— Вернется Ева — пойдем к океану, — обнимая сестру, говорит Уильям.

— Поиграем? — мечтательно спрашивает Сибил.

— Обязательно! Скорее бы уже…

Мальчик закрывает книгу, встает, тянет сестру за собой.

— Пойдем на качели. Я так устал за ночь, хочется подремать. Ты погладишь меня?

— А ты меня?

Он кивает, и оба выбегают из кухни.

Через час, с ревом промчавшись по тихой улочке, у калитки дома останавливается большой, тяжелый мотоцикл. С него слезает Эвелин Фланнаган в грязной, изодранной юбке и покрытый пылью с ног до головы Этьен Легран. Пока Этьен паркует железного коня и снимает краги и мотоциклетные очки, Ева бегом спешит в дом.

— Мам, мелкашки, я вернулась!

Этьен не спеша проходит по дорожке палисадника, садится на ступеньки крыльца. Близнецы, разбуженные шумом, зевают, сонно моргают и настороженно глядят на незнакомца.

— Привет, — дружелюбно окликает их Легран.

Дети жмутся друг к другу, косятся на него недоверчиво. Этьен вспоминает, как непрезентабельно он выглядит небритым, с исцарапанным лицом, и поспешно говорит:

— Не пугайтесь! Я привез Еву. Меня зовут Этьен Легран.

Из дома выходит Элизабет, ахает, едва взглянув на молодого человека:

— Господи, откуда вы оба такие ободранные?

— Здравствуйте, Элизабет. Мы немного повздорили с Эвелин и…

— В дом. И умойся. И за стол. Возражения не принимаются!

Этьен, подавив вздох, встает и исчезает в указанном хозяйкой направлении. Близнецы обмениваются вопросительными взглядами.

— Свой? — едва слышно спрашивает Уильям.

— Чужой? — настороженно вторит ему Сибил.

В ванной Этьен долго созерцает в зеркале царапину на щеке. Утренний разговор с Евой крутится в голове, не желает забываться. В приоткрытую дверь заглядывает Эвелин.

— Ты здесь?

— Здесь.

Она заходит, садится на край ванны. Этьен плещет в лицо водой, осматривается в поисках полотенца.

— Отца еще нет.

— Я подожду, если позволишь.

Девушка достает полотенце из стенного шкафчика, протягивает Леграну.

— Этьен, я хотела сказать… Извини. Я не знаю, что на меня нашло, — виновато говорит она, пряча глаза.

• Предыдущая
• 82/105
• Следующая