Научи меня любить (СИ) - Guardian Angel - Страница 16
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая
Его дерзкие, ненасытные губы скользят по моим губам, ключицам, задерживаются на затвердевших сосках, покусывая и зализывая их. Затем снова продолжают свой исследовательский путь по груди, ребрам, прессу… Снова остановка, отдельное внимание пупочной впадине и снова упоительное движение вниз.
От нахлынувшего желания не знаю, куда себя деть. Возбуждение такой силы, что от него ноет не только низ живота, но и всё тело. Сладкая, упоительная мука. Стону, мечусь, о чем–то прошу, в какой–то момент перестаю чувствовать руки и тяжесть Глеба на себе. Прохлада пробегает по моим бедрам и ногам, а затем я выгибаюсь с протяжным стоном от яркой вспышки экстаза, что пронзает мое тело и поясницу, когда его горячий рот накрывает мой возбужденный член.
Распахиваю подернутые туманом глаза и смотрю на Глеба.
О-х-х… Лучше бы я этого не делал…
Расплавленное серебро его глаз обжигает меня похлеще раскаленной лавы. А страсть, бушующая в них, заставляет забыть о такой незначительной вещи, как дыхание. Когда голова начинает идти кругом, вспоминаю, что нужно дышать. Делаю глубокий вдох и вместе с ним захлебываюсь новой волной удовольствия, потому что Глеб вбирает мой член практически полностью, ласково и нежно поглаживая мои яички.
Смотрю на него, не отрываясь, упиваюсь моментом редкого откровения между нами. Именно здесь, именно сейчас нет места: лжи, притворству, лицемерию, холодности и безразличию. Страсть стирает и размывает все эти границы, делая их ненужными, безликими, бессмысленными. Оголяя и открывая истинные лица двух людей, охваченных ею.
Не разрывая зрительного контакта до самого последнего момента, кончаю Глебу в рот с глухим, протяжным стоном, эхом, прокатившимся по всей квартире. Ощущение такое, словно мир взорвался на миллиарды осколков, затопив мое сознание чистейшим экстазом.
Секунда, другая и все меняется в одночасье, как только я чувствую давление пальцев на сжатое колечко мышц у себя между ног.
Захлебываюсь новой волной из чувств, не имеющей ничего общего с возбуждением и страстью. Ужас смерчем врывается в мое сознание и закручивает меня в своем ураганном вихре. Судорожно начинаю вспоминать, о чем говорил Влад, но вместо этого слышу голос Глеба:
– Тише, тише… Все хорошо… Дыши, Алик, дыши.
Все свое внимание сосредотачиваю на его голосе и своем дыхании. Паника чуть отступает, но не проходит полностью.
– Посмотри на меня, малыш, – тихо, практически шепотом, просит он, продолжая поглаживать и ласкать, – я не сделаю ничего из того, что ты сам не захочешь. Ты мне веришь?
Смотрю на Глеба, в его глаза и понимаю, что верю.
– Да, – выдыхаю и чувствую, как скатывается одинокая слезинка из уголка глаза.
– Алик, я не буду заниматься с тобой сексом сегодня. Я лишь хочу показать тебе, что тебе нечего бояться, – легкий, невесомый поцелуй в губы, и палец Глеба, смоченный в слюне, проникает в меня, мягко скользя в узком проходе, – посмотри на меня, Алик, прислушайся к своим ощущениям и скажи мне, разве тебе неприятно? – Чуть согнув его, он проходится по чувствительному бугорку, и мое тело пронзает яркой вспышкой удовольствия. – Что ты чувствуешь, расскажи мне? – продолжая двигать рукой, настаивает на ответе Глеб.
– Мне приятно, очень… – учащено дышу я, кайфуя от давно забытого чувства наполненности. Страх и тревога отступили, уступая место новой волне возбуждения.
– Аличек, – зовет меня Глеб, – я сейчас отойду ненадолго и тут же вернусь, ладно? – киваю и улыбаюсь.
Когда Глеб возвращается, в руках у него тюбик со смазкой, а сам же он совершенно обнажен. Не стесняясь, «поедаю» его глазами. Мощный, сильный, загорелый. На груди густая поросль темных волос, от вида которой руки так и чешутся потрогать. Спускаюсь глазами вниз и вижу крупный, подрагивающий от сильного возбуждения член с капелькой смазки на конце. Непроизвольно облизываюсь.
– М-м-м… Если бы ты знал, как сексуально у тебя это получается, – стонет Глеб, опускаясь перед диваном на колени.
– Что «это»? – голова уже не соображает, поэтому действительно не въезжаю, о чем он говорит.
– То, как ты смотришь на меня, как облизываешь свои порочные, сводящие с ума губы… – тихий, томный голос Глеба действует на меня не хуже афродизиака, – Алик, мне нужна твоя помощь, – мужчина смотрит вниз, указывая глазами на свой обделенный лаской член.
– Тогда мне лучше встать, – говорю я, делая попытку подняться.
– Нет, лежи, – полупросьба-полуприказ, – я буду ласкать тебя пальцами, а ты меня рукой. Если почувствуешь дискомфорт, говоришь мне об этом, договорились?
– Может, всё–таки, не будем… – не хочу все испортить очередным приступом паники.
– Будем, еще как будем, – мурчит Глеб в мои приоткрытые губы, – не бойся.
Поцелуй получается глубоким и чувственным. Ласковым и нежным.
Холодный гель и повторное давление на сжатое колечко мышц заставляют напрячься, но возбуждающе–болезненный поцелуй в шею стирает все ненужные страхи и опасения. С опозданием понимаю, что во мне уже не один палец Глеба, а два.
Выныриваю из томительной неги, в которой плавает мое тело, прошу его выдавить немного смазки мне на ладонь. И снова погружаюсь в сладостную пытку из поцелуев и безудержных ласк.
После третьего пальца понимаю, что начинаю сходить с ума от недостатка чего–то другого, более большого, горячего и пульсирующего. Откровенно стону, хнычу и умоляю Глеба дать мне это.
– Нет, мой сладкий, не сегодня, – еле сдерживая себя, хрипло шепчет мне на ухо мужчина, – ты еще не готов к этому…
– Готов, Глеб, прошу тебя… Я больше не могу… – «крышу» рвет, тело пылает от желания, а сам я плавлюсь от неудовлетворенности, – пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…
Чтобы остановить мой скулеж, Глеб затыкает меня поцелуем, убирает руку от зада и сжимает мой эрегированный член. Давлюсь стоном, выгибаюсь под ним, сам толкаюсь в кулак в немой мольбе дать мне долгожданную разрядку. В унисон двигаем руками. Я ему, он мне. В унисон с протяжным стоном кончаем, растворяясь в невесомости…
Глава 7
POV Глеб
– Алик, привет, – как всегда тихо, без излишней эмоциональности говорю я в трубку мобильного телефона, – как ты смотришь на то, чтобы смотаться на выходные в горы? Я знаю одну базу отдыха, там замечательная природа, чистый воздух и на лошадях покататься можно.
Несколько секунд заминки и неуверенное мычание в трубку:
– Глеб, прости, я не могу. У меня аврал на работе. Все как с цепи сорвались. Куча заказов, шеф орет, да и твоим проектом нужно заниматься вплотную.
– Понятно, – сквозь зубы выплевываю я и кидаю трубку. Отшвыриваю гладкое «тельце» телефона на стол и с силой тру лицо. Ну, вот что и требовалось доказать. Очередная его отговорка и удар по моему самолюбию. Вот уже на протяжении нескольких дней пытаюсь организовать нашу встречу, а этот маленький засранец каждый раз придумывает новую отмазку. Бесит!
Ну вот и какого черта я на это так реагирую? Чего я вообще на нем зациклился? Ну красивый, ну молодой, ну сосет хорошо, и что? У меня этого добра и без него хватает. Что женским, что мужским вниманием не обделен, вот только времени сейчас на личную жизнь совершенно нет.
«А недотрах подкрался незаметно…», – прихожу к неутешительному выводу я и решительно набираю номер:
– Ба, Глеб, какие люди, неужели ты решил почтить меня своим вниманием? – море сарказма в голосе невидимой собеседницы служат мне приветствием, не реагирую.
– Привет, Тори, и я рад тебя слышать, – елейным голоском отзываюсь я. Как же бесят все эти гламурные игры в «непроходимое счастье и радушие».
– Радость моя, и что же заставило тебя выкроить несколько минут своего драгоценного времени на меня? – продолжает играть свое представление одного актера Виктория. Для нее это привычное поведение, ее стихия. Она модель, не ахти как знаменита, но и не последняя в списке. А как показывает практика, шоу–бизнес из любого нормального человека сделает морального урода. К сожалению, эту девочку постигла та же участь. Лично мне на ее моральную сторону человеческой натуры глубоко насрать. Звоню ей только тогда, когда хочу портахаться. Она это знает, но предпочитает помалкивать. Я же в свою очередь делаю вид всепоглощающей заинтересованности исключительно ее персоной. В нашем мире нет места искренности, добру, порядочности. Он уже давно возведен и построен на человеческой безнравственности, лицемерие и лживости.
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая
